Любители и любовники (Из музыки и обратно)

Материал из Ханограф
Перейти к: навигация, поиск
Любители  и  Нелюбители
авторы:  Bernard Shaw&Yuri Khanon
Смерть и смех Духовники и — духовики

Ханóграф: Портал
EE.png


Содержание



Belle-Lv.png пре’красная Belle-Rv.png
под’мена

( или вся морда в цветах )
Я лиру посвятил — народу своему, 
А он её — продáл. Неведомо кому.[1]

( Михаил Савояров )


...я лиру посвятил — народу своему...
лиру посвятил?..[2]

к

акое чудо! Какая роскошь! — внезапно, нежданно... посреди человеческой пустыни встретить близкую душу. Или драгоценного друга...

Тем более, после такой долгой разлуки... — Настолько долгой, что почти вечной...

Не знаю почему..., но отчего-то только сегодня мне выпала эта счастливая карта..., и я прочитал удивительное по своей искрящейся искренности произведение одного мэтра, моего (почти) земляка (кажется, шотландца),[комм. 1] по какому-то дьявольскому случаю проживающего там, в Париже..., этом несчастном..., нет, даже трижды несчастном городе, обиженном не только богом..., но, как мне иногда кажется, даже — сатаной.
И вот чтó он там написал, этот трижды замечательный земляк. Судите сами...

« Весь свет скажет вам, что я не музыкант.[3]:254
И это — очень правильно.
Ещё давно, в самом начале своей карьеры я причислял себя к редкой гвардии профессиональных фонометрографов. И все мои работы – это чистейшей воды фонометрия...»[4]

Одному Богу ведомо, с какой громадной радостью я исписал бы всю..., решительно всю свою статью (от начала и до конца) только словами, составляющими одну только эту историю, поведанную моим (почти) земляком, кажется, шотландцем — по какой-то дьявольской случайности проживающим в Париже..., этом несчастном..., — нет!.., даже трижды несчастном городе... — Курите, мой дорогой друг..., и пускай дым до небес, никак не меньше, будет вам сладок и приятен...[5]

...портрет в авто...
Эрик Сати
«Автопортрет неизвестного композитора» [комм. 2] (1913) [6]
Ну, и так далее...

Свою статью (безусловно, лучшую из числа тех, которые мне довелось прочитать за последние девять тысяч часов моей жизни) этот (ино)странный шотландец, проживающий в Париже, назвал так: «Воспоминания человека, страдающего амнезией».[комм. 3]
Такое жестокое название не позволяет мне судить... Составить рецензию... или просто мнение..., в конце концов.
Оно позволяет мне только чувствовать и — со’чувствовать. Или обращаться в международные благотворительные организации... Потому что потеря памяти..., это, знаете ли, как божий дар. Подобно музыкальному таланту, она — либо есть, либо нет.[7] И ничего больше с ней не поделаешь...

Так я вспоминал, перед тем, как сесть за свою рецензию, посвящённую (вы не поверите!) двенадцатому квартету австро-венгерского мэтра Иосифа Гайдна (ор.756, соль мажор, в трёх частях).
Или в четырёх, на худой конец.

Этот шотландец (сейчас я говорю уже не о Гайдне, конечно)..., к сожалению, я с ним не знако́м. Ни разу его не видел... И тоже..., возможно, к сожалению, но я не знако́м — и с его музыкой. Впрочем — тем лучше. Значит, это позволит мне судить чисто..., и даже бескорыстно... о его писаниях.
Несколько раз я честно пытался разобрать его фамилию: «Satie». Иногда — даже по слогам. Выглядит коротко, но глупо. Даже очень глупо... — В конце концов, странные люди, эти французы... Иной раз такое напишут, что без второго стакана и не прочитаешь..., и не прочтёшь, — и не почтишь прочтением. А как почтишь, так и проще некуда. Значит, Сати. И точка. — «Сытин», по-нашему (если перевести на ангельский язык)... Говорят, мать его... наша, — в смысле, совсем наша, из Брайтона-города. «Энтон» её фамилия..., была. Вóт..., вот это я понимаю. И сам он тоже..., настоящий англичанин. Эрик, да ещё Лесли..., — короче говоря, талант. Настоящий талант — по какой-то дьявольской случайности проживающий в Париже..., в этом несчастном..., нет, даже трижды несчастном городе...

К сожалению, я не знако́м ни с ним, ни с его музыкой. Надеюсь, что таковая всё же существует, несмотря на признание..., что он — якобы не музыкант. И это очень правильно. Потому что (практика свидетельствует с какой-то изуверской отчётливостью) лучшие музыканты — и настоящие музыканты — короче говоря, все те, кто делает сегодня и здесь историю музыки: сегодняшнюю историю..., и даже завтрашнюю, — все они — по какому-то странному курьёзу судьбы (вроде усмешки Мефистофеля) — всякий раз непременно оказываются... не то грузчиками, не то водителями фиакров, не то альфонсами, то дажефонометрографами..., но никогда — музыкантами в собственном смысле этого слова. С образованием и профессией... как это у них принято.
Почему так?.. — прошу прощения... Потому что в ответ последует только тишина... Считайте: я пока не решаюсь ответить прямо. И окончательно. Однако..., мне кажется... Смутно кажется, что я не только знаю этот ответ, но — уже́ сказал его. Не очень громко. И не слишком отчётливо. — Но так, чтобы все услышали.[8]

Средним ухом..., как следует в таких случаях.
Когда счёт идёт — уже́ по Гамбургскому времени.[9]
И — на считанные минуты. Не на часы... Нет.



Прекрасная под’мена

Кто их знает, паровозов,  
И зачем весь этот пар...[10]:141

( М.Н.Савояров )


п

о правде сказать, я тоже не музыкант. Хотя и не фонометрограф.
Должно быть, именно поэтому я и работаю критиком..., музыкальным критиком..., — вот уже десятый год окучивая лондонские газеты своим мнением: сугубо невежественным и некомпетентным.

Эрик Сати. «Автопортрет неизвестного композитора» (1913)
Эрик Сати
«Автопортрет неизвестного...» (1913)
Как и полагается всякому уважающему себя — критику.
Судите сами.[комм. 4]

Вчера... я получил редакционное задание (не из Дании, и не из Германии). Прошу прощения за дурные стихи..., но так было на самом деле. Как оказалось, у нас здесь на днях произошло эпохальное событие, совершенно пропущенное мною мимо ушей: в сто сороковой (юбилейный!) раз «Народный квартет» изволил публично играть (да и не просто так, наигрывать, а по-настоящему, что называется, в присутственном месте!) «Двенадцатый квартет» Иосифа Гайдна (ор.756, соль мажор, в трёх частях, не считая собаки)...[комм. 5]
И вот, как это и полагается в подобных случаях, мне было поручено осветить (или освятить, это я не успел уточнить второпях) это событие своим святейшим присутствием, чтобы назавтра, значит — прямо туда, в газету...

« ...Весь свет скажет вам, что я не музыкант. И это — очень правильно.
Ещё давно, в самом начале своей карьеры я причислял себя к редкой гвардии профессиональных фонометрографов. Нельзя... »

Именно так (совершенно согласен). Нельзя — в сто сорок первый раз повторять всё то, что уже тысячу раз говорилось всеми прямоходящими и англоговорящими... — к примеру, о проникновенном и технически безупречном исполнении «Народным квартетом» 12-го гайдновского G-dur’ного квартета (ор.756, G-dur, f-moll, Des-ball)... Или по поводу божественного баритона (тенора, кенора) Сэнтли в роли — Илии (Мессии, России).[комм. 6] Или об очередном пати в честь Патти..., как всегда неподражаемо-неподражаемой и божественно-божественной!..[комм. 7]

— О..., эта Патти!
И в самом деле — нельзя. Категорически нельзя.

Однако всё изложенное выше — ничуть не снимало с меня обязанности... И тем более, не снимало — всего остального...
Впрочем, если кто забыл, напоминаю... Авторитетной редакцией не менее авторитетной газеты «Стар» — мне было поручено осветить (или освятить, второпях я не успел уточнить) это событие своим святейшим присутствием, чтобы назавтра оно вернулось — прямо туда, в газету...

— Ещё полчаса назад я это помнил..., к сожалению. К Большому Сожалению. Очень Большому.

— Помнил. Равно как и многое другое, что менее всего хотелось бы помнить.

Удивительно, до чего не хочется в сто сороковой раз расписывать положенные глупости... и банальности — о глупом и банальном..., о чём и говорить-то — сущий грех. Быть может, имело бы смысл... попросту переписать? — Например, глупости сказанные другими... Ведь они не только греют, но и обнадёживают. Дают путь, если можно так выразиться...

А выражаться в последнее время — хочется... И даже очень.

С пылающей душою..., почти в отчаянии — я обратился к музыкальным журналам и тут же (каюсь!.., — о, mea culpa) воспрянул душою, едва только мне на глаза попалось прекрасное, поистине духоподъёмное заглавие:

«Невежественное и ложное утверждение».

Ну..., и судите сами: о ком ещё оно могло гласить?..., кроме меня..., вашего (не)покорного слуги? — Однако нет. На сей раз пуля пролетела мимо: непревзойдённый мастер «невежественных и ложных утверждений» (Дж.Б.Ш.) каким-то чудом остался не у дел. Как оказалось, кто-то другой (ничуть не менее невежественный и лживый) перешёл ему дорожку, высказав невежественное и лживое мнение, жестоким образом подрывающее зыбкий фундамент, на который веками опирается наше «искусство». Разумеется, я говорю не просто об искусстве, но только о настоящем искусстве: патентованном и проштампованном всеми возможными печатями и штампами. Гордо и веско, — я говорю об искусстве общепринятого профессионального типа... (чтобы не вспоминать о древнейшем..., не так ли?)

н
о ведь мы отлично помним, знаем и чтим незыблемое правило: профессионалы всегда правы. Вчера, сегодня и завтра..., они не только делают погоду и моду, (казалось бы, что может быть важнее!) но также и — всё остальное. Потому что имя им — Академия, чёрт... Чтобы не сказать больше. И глубже...
Но как славно они разоблачают! — мой бог! Даже я, прожжённый хлыщ от критики, не сумел бы сработать столь чисто и жестоко..., на их месте. А ведь (видит Бог!) я тоже не промах... — Обитатели этого неприступного здания всякий раз твердят, что хоть я и бесстыдно претендую на звание истинного авторитета в области музыки, но всё же, несмотря на свою поистине дьявольскую изворотливость, постоянно оступаюсь (буквально на ровном месте)... и выдаю себя с головой. Вернее, наоборот — без головы. Потому что (увы!) я слишком уж безграмотен, что называется, выше всяких похвал... — Моё вопиющее профессиональное невежество буквально вопит и вопиёт, вырываясь из моих безграмотных глубин, проявляясь в доброй половине всех суждений, которые я позволяю себе высказывать (публично, да ещё и в печатной форме). Ну..., добро бы хоть в непечатной! Так нет! Именно что в печатной, где меня проще простого — уличить, схватить за руку и затем — пригвоздить к неминуемому столбу позора...
— Но вот ведь какая незадача! Меня, вроде бы, разоблачают, (король-то голый!) а ведь я и сам не прочь раздеться..., и каждый раз рад честно признаться, что у меня нет — даже и половины тех знаний, которые вы мне приписываете, читая мои заметки. В общем, занятная картиночка получается... Значит, в половине своих суждений я оступаюсь в невежество, а ещё половину моих знаний мне попросту приписывают. — Итого, что́ прикажете думать..., дорогой мистер? Пятьдесят плюс пятьдесят, — равняется..., равняется...
Однако не так-то всё ужасно... В стране слепых и кривой — король.

« ...Весь свет скажет вам, что я не музыкант. И это — очень правильно.
Ещё давно, в самом начале... »

Однажды вечером, когда я (наивно полагая, что за мною никто не следит) задумчиво рассматривал витрину магазина на Оксфорд-стрит, со мной (вежливо..., очень вежливо) поздоровался некий безупречно одетый джентльмен... С первого же слова расположив меня (своим недюжинным тактом и почти такой же скромностью) к знакомству и продолжению беседы, этот джентльмен начал (хотя и с видимым опасением и волнением, но одновременно и с нескрываемым любопытством) шаг за шагом подходить к теме, только что мною затронутой. Напомню, что дело происходило на Оксфорд-стрит..., у витрины магазина (и здесь я, по просьбе редакции оставляю свободное место — для коммерческой рекламы)...

...тот самый бернард шоу...
Дж.Бернард Шоу, музыкальный критик (1894 год)
....
......

Наконец, видимо приблизившись к своей основной цели и не в силах более себя сдерживать, этот славный джентльмен, очертя голову, отважился спросить меня напрямую... И здесь я снова вынужден оставить немного свободного места и перейти на другую строку..., чтобы не слишком нагнетать обстановку...

«Простите меня, уважаемый мистер Дж.Б.Ш., — произнёс он слегка дрожащим от избытка нетерпения голосом, — но (трижды прошу прощения) не могли бы вы ответить на один вопрос, который меня столь давно интересует: действительно ли вы хоть что-нибудь понимаете в музыке? Понимаете ли, сам-то я не способен составить мнение на этот счёт, поскольку не имею ни слуха, ни образования, но вот мой старый знакомый, д-р Бленк утверждает, что вы, как бы то там ни было — но типичный профан в музыке. И не более того. Но ведь понимаете, какое дело, я не имею ему ничего возразить, ведь д-р Блейк, он — а..., э..., м-м-м, в общем, он такой крупный авторитет в этой области, а я всего лишь — а..., э..., м-м-м, в общем, попав в столь затруднительное положение, я теперь даже не знаю, как мне себя дальше вести»...[комм. 8]
...  ...  ...

— Не стану кривить лицом, вопрос этого безупречно одетого и примерно так же ведущего себя джентльмена привёл меня в полнейшее замешательство у витрины одного из прекрасных магазинов на Оксфорд-стрит,[комм. 9] ибо, как вы уже, надеюсь, поняли..., он, сам того не ведая, попал — в самую точку..., возможно даже третью... — не говоря уже о пятой или шестой... Тем более, что правда (несомненно) была (бы) на его стороне...

Эрик Сати. «Автопортрет неизвестного композитора» (1913)
Эрик Сати
«Автопортрет не...» (1913)
« ...Весь свет скажет вам, что я — не музыкант. И это очень правильно. Ещё давно... »

— Не стану скрывать, вопрос этого безупречно одетого и примерно так же ведущего себя джентльмена привёл меня в полнейшее замешательство..., ибо, как я уже давно успел убедиться, мои скромные заметки о музыке и музыкантах ценятся столь высоко и глубоко — лишь по одной причине. Погодите минутку, сейчас объясню подробнее...
Как оказалось, весь трюк состоит в том, что многие (в том числе и величайшие) мои почитатели считают все мои статьи — поистине виртуозным, великолепным блефом, который (что особенно приятно слышать) я даже и не пытаюсь маскировать. — Причём, самый гвоздь моего мастерства состоит в том, что при своём полнейшем незнании (истории и теории) музыки, я необычайно искусно подделываюсь..., так сказать, — имитирую настоящего музыкального критика, чтобы (таким образом) удовлетворить свою (а также их) страсть к мистификациям и парадоксам... — Точка.
С этой точки зрения каждая следующая моя статья рассматривается в качестве блестящего комедийного трюка, подчас развёрнутого до масштабов настоящей арлекинады, в которой я выступаю в завидной роли — площадного паяца, а высокочтимый д-р Бленк, соответственно — в роли бравого полисмена. Ничего не имею возразить: очень красивая картинка...

« ...Весь свет скажет вам, что я не музыкант. И это очень правильно... »

— Увы-увы, всё так было: моя молодость и наивность поистине не имела границ. На первых порах я (как типический олух царя небесного!) ничуть не осознавал этого очевидного положения вещей и никак не мог взять себе в толк, — ну почему же, когда я, будучи в гостях, неосмотрительно начинал высказывать банальные, но вполне здравые суждения о музыке, то замечал, что они вызывают полнейшее разочарование слушателей. Не проходило и пяти кратких минут, как все они (буквально на глазах!) теряли всякий интерес к моей особе. Наконец, в один прекрасный момент моё терпение лопнуло. Признаюсь, мне до такой степени надоело слышать, повторённое сотни раз простодушное восклицание: «О! Так значит, вы всё-таки кое-что понимаете в музыке!..», что отныне я тщательно избегаю каким бы то ни было образом обнаруживать свою осведомлённость... Моя метода проста. Если мне протягивают лист какой-нибудь инструментальной музыки (к примеру, фортепианной или какой-то ещё по случаю) и с лёгкой улыбкой просят высказать своё мнение, я принимаюсь разглядывать эту страницу с видом глубочайшего знатока, предварительно перевернув её — вверх ногами... Если меня приглашают испробовать новый концертный рояль, первым делом, я совершаю показательную попытку открыть его — с узкого конца. А если дочка хозяев дома торжественно сообщает мне, что она учится играть на виолончели, я деловито осведомляюсь, не слишком ли натёр ей губы мундштук с непривычки. Не скрою, с этими, в общем-то незатейливыми трюками — я имею постоянный успех... Как оказалось, подобная манера вести себя в обществе доставляет моим знакомым ни с чем не сравнимое удовольствие, которое охотно разделяю — и я сам, причём, даже в большей степени, чем они могут подумать...[11]

« ...Весь свет скажет вам, что я не музыкант. И это... »[3]:254
Но ведь люди, которых я втягиваю в эту игру, всего лишь — любители, простые любители! Что же тогда, чёрт побери, можно сказать о профессионалах?..., этих дородных полисменах, вечно гоняющихся за худосочными Арлекинами...
— Да вóт что!

Слушайте. Всё очень просто... Для обличения этого кошмарного типа (меня) в «само-критическом» само-званстве необходимо, чтобы оно было проверено, удостоверено и проштамповано такими несомненными авторитетами, как бакалавры и доктора музыки. — Они, эти трижды уважаемые джентльмены наверняка умеют написать всё (что полагается...) по чину: «Nunc dimittis» в полном комплекте из пяти частей;[комм. 10] точно укажут разницу между тональной и реальной фугой (даже если разбудить в четыре утра); без запинки ответят, сколько лет было Монтеверди в день его тридцатилетия; знают назубок все девять версий происхождения септаккорда II ступени и могут сказать, какая из них верная; и главное... Да, главное! — они твёрдо убеждены в том, что «si contra fa — diabolus est». Мне же, со своей стороны, будет вполне достаточно объявить во время «экзамена» подобным людям, что я — некое лицо, в своё время досконально изучившее всю эту бессмысленную занудную чепуху, — не нашёл в ней даже отдалённой связи с тем, что называется музыкальным искусством (между прочим, совершенно непостижимая для них точка зрения!). — И тогда, готов прозакладывать, эти учёные мужи воскликнут, лихорадочно тыча в меня пальцем:

Тупой осёл, который даже не пытался
Понять, что́ породило музыку на свете! —

...после чего тотчас же выдадут мне необходимое свидетельство на гербовой бумаге, где будет написано крупными буквами, чёрным по белому«се есть полный самозванец и профан». А затем мы снова разойдёмся в разные стороны, и я буду продолжать жить во грехе и скверне, абсолютно свободный от малейшего подозрения прослыть честным человеком.

...Эрик Сати. «Автопортрет неизвестного композитора» (1913)...
Эрик Сати
«Автопортрет н...» (1913)
« Знак времени: только поглядите, кáк они постепенно превращаются друг в друга! Артисты и художники сделались профессионалами и ремесленниками, они попросту продают своё ремесло..., а любители, на их месте, сделались настоящими артистами. »[12]

Однако на одних мистификациях далеко не уедешь. А потому (под конец этой песенки) я позволю себе заметить, вполне серьёзно..., что, видимо, есть нечто крайне порочное в подобных, с позволения сказать, «профессиональных суждениях»... и таких же «сертификатах», которые с завидной регулярностью выдавались налево и направо в течение всей истории музыки (впрочем, далеко не только музыки). И если для начала «полным профаном» и «болваном» называли Генделя, потом Моцарта, Бетховена, затем Берлиоза, Вагнера (список далеко... не полный), а напоследок (причём, ничуть не в большей мере) — также и меня... (вероятно, на закуску)..., и если все перечисленные (по списку передо мной) лица неизменно обвинялись в таком же невежестве и шарлатанстве. Однако..., — и что́ же из этого следует, чёрт побери?

Что́ же из этого следует, мой дорогой д-р Бленк?..

Увы, сегодня я не смогу ответить на этот вопрос..., вследствие одного его крайнего коварного свойства..., а именно: чрез’мерной простоты.

Пожалуй, вместо положенного ответа могу задать ещё один (не слишком сложный) вопрос..., тем же господам профессионалам... — А могут ли они мне ответить (буквально в двух словах): что́, в таком случае, может означать нижеследующий парадокс?.. — По какой причине высоколобые писания д-ра Бленка о музыке сможет понять лишь такой же профессионал (как он); но в то же время — даже самый обычный человек, мало-мальски музыкальный и с любовью относящийся к искусству, легко понимает и Мендельссона, и Вагнера, и Листа, и Берлиоза, — равно как и всякого другого композитора из всемирно-исторического списка «профанов»?.. И поневоле ещё раз вспомянешь эту ... нежданную фразу:

« ...Весь свет скажет вам, что я не музыкант... »[3]:254

и
опять же, хотелось бы мне спросить напоследок, — интересно, а понимают ли господа профессора, че́м живой критик отличается от — засушенного профессионала? И почему, например, мой драгоценный коллега (только по литературной части) W.A., критикуя на прошлой неделе премьеру свежей драмы Генри Артура Джонса (не скажу в каком театре), не стал в своей статье делать грамматического разбора особенно показательных фраз из интонационного набора главного героя?..

— Нет-нет, не бойтесь, мой дорогой д-р Бленк... Сегодня я не стану отвечать на эти вопросы: ни безжалостно, ни прямо, хотя мне вовсе не трудно это сделать... Собственно, я именно так непременно и поступлю, однако — не раньше, чем лопнет моё терпение. Пока же ограничусь ещё одним замечанием ... вскользь, и опять — лично для вас..., мой драгоценный профессор.
Известно ли вам, что работа со словом — вообще-то не слишком простое занятие..., искусство критика, и паче того — труднейшее дело, тем более что в музыке порой не так-то легко разобраться, если критик не имеет специальной подготовки, — поскольку музыка, как искусство старое и глубоко формальное, накрепко связана с условиями её сочинения, исполнения и преподавания... — И всё это, если понимаете, необходимо заранее узнать и усвоить с научной, технической и профессиональной точек зрения.
Если же критик примется угождать учёным мужам, которые интересуются только друг другом и музыкой как предметом своего пожизненного ремесла, то он уподобит себя рабочему, который вот уже пятьдесят лет во время мессы накачивает органные меха в нижнем помещении, знает о своём предмете почти всё и теперь ему только остаётся доказать, что именно они и только они!.., — эти прекрасные меха, — только они (и ничто другое в этом меховом мире) представляют собою единственный источник гармонии.

Разумеется, весь свет скажет... Да...

« ...Весь свет скажет вам, что... »

— И в самом деле, что́ может быть проще, мой дорогой безупречно одетый джентльмен... у витрины такого же безупречного магазина на Оксфорд-стрит!..
Только обратите внимание...

Эрик Сати. «Автопортрет неизвестного композитора» (1913)
Эрик Сати
«Автопорт...» (1913)

— Когда любишь..., тем более, когда сильно любишь ... какое-то дело, — как-то особенно легко заметить: что́ за жалкое зрелище представляет собой очередной господин-профессионал... из очередного района красных фонариков. Впрочем, если вы и теперь ничего не поняли, тогда попробуйте... Попробуйте просто сравнить влюблённую (желательно в вас) девушку среди цветущих зарослей черешни, с каким-нибудь матёрым д-ром профессионалом (чтобы не сказать: профессионалкой), изучившей своё ремесло, как говорится, до исподнего..., и благодаря этому добившейся изрядного положения на ниве — той же са́мой — любви.

« ...и вот, поздним вечером, в неумолимо надвигающихся сумерках,
      я стою́ посреди пустой «Площади Искусств»

         и кричу в один свой собственный голос: «Да здравствуют Любители!»[комм. 11]
Но в ответ мне раздаётся только одно — бессильное каменное эхо:
               ...би́те ли..., би́те ли..., би́те ли... »
[13]






С ’ правка

( сильно лаконическая )

н

астоящее эссе под названием «Любители и любовники» (а также «Любители и Нелюбители»)
                было написано Тремя Авторами (с небольшой разницей в возрасте и росте).

Газетная хроника некоего месье Бернарда Шоу (без названия и с другим текстом) была опубликована 15 февраля 1893 года
Фрагмент первый (что есть я) из «мемуаров страдающего потерей памяти» некоего месье Эрика Сати был опубликован 15 апреля 1912 года, — а свой русский текст приобрёл немного позже, 25 декабря 2010 года.
Напротив, (того) — некий Юрий Ханон составил свою версию (спустя ровные сто лет) 15 февраля 1993 года (предваряя «Тусклые беседы»)

— Таким образом, сегодня всё как-то — сошлось... в одной точке.
Точнее говоря — здесь.




A p p e n d i X


Ком’ментарии

Ханóграф : Портал
ES.png

  1. Мистер Бернард (Шоу) ошибается только на 50% (если мне будет позволена подобная бухгалтерия... в области генетики). Эрик Сати был шотландцем ровно наполовину, по матери. А если ещё точнее — то на четверть. Впрочем, этой своей четвертью он дорожил ровно настолько, чтобы держать её за половину, — вдобавок, впереди себя. Как щит (перед «французами», разумеется).
  2. «Автопортрет неизвестного композитора»? — напоминаю, что подпись (или надпись) под бюстом не принадлежит автору рисунка, но только автору статьи (если это не одно лицо). Сам Эрик Сати не давал своему рисунку такого названия, по каковой причине я и был принуждён возместить его небрежность.
  3. Разумеется, в намеренном внутреннем сопоставлении статей Бернарда Шоу и Эрика Сати содержится некий ход, который не следовало бы даже комментировать... если бы не профессионалы, конечно... Амнезическая статья Сати (фрагмент первый) была написана почти на двадцать (а ниже — и на тридцать) лет позже, чем приводимое выше (и ниже) Шоу этого Бернарда. Таким образом, всё сходится: я не вижу никаких препятствий для их взаимного цитирования. Как сверху, так и снизу... — И ещё: амнезия. Вот, пожалуй, ещё один камешек для стандартного преткновения вдумчивых идиотов. В принципе, я осведомлён, что кое-кто посчитал более правильным (в пику мне и Эрику, вероятно), спустя ещё пять лет перевести это слово как «склероз». Точнее говоря, заменить три слова на одно, значительно более привычное: «воспоминания склеротика». — Между тем, подобный, с позволения сказать, перевод не только неверен, но и попросту глуп, обнародуя, прежде всего, отсутствие понимания и низкую породу того (тех), кто его сделал. Даже и трудиться не стану, чтобы пояснить этот маленький (ночной) тезис.
  4. Импровизационная газетная заметка Джорджа Бернарда Шоу была написана (вместо концертной рецензии) 13 или 14 февраля 1893 года и вышла — 15 февраля (без названия, как стандартная хроника). Впоследствии эта статья была включена в антологию Бентли (стр. 43) также без названия и только с отметкой даты (15 февраля 1893 года). На русском языке эта хроника была (впервые, если не ошибаюсь) напечатана в книге: Бернард Шоу. «О музыке и музыкантах» (перевод Сергея Кузнецова). — Мосва: Музыка, 1965 г. (340 стр.) — стр. 59-61.
  5. «Народный квартет» (Monday Popular quartet) — это не шутка Бернарда Шоу, а вполне реальный струнный квартет, регулярно (хотя и не каждый понедельник) выступавший на так называемых «Общедоступных понедельничных концертах» в Сент-Джеймс-Холле. Его инициатором и организатором был известный венгерский скрипач Иоахим.
  6. В данном случае «Илия» — не пророк, и даже не сам господь бог, но всего лишь один из персонажей оратории (скорее всего, Бернард Шоу имеет в виду ораторию «Илия» именно Феликса Мендельссона, а не кого-либо иного).
  7. Не слишком-то яркий каламбур по поводу очередного светского пати в честь Патти я целиком оставляю на совести тех, кто его соответствующим образом прочитал. Не исключая, кстати, вокального цикла «Раёк» на стихи Мусоргского (Модеста, что в данном случае немаловажно).
  8. С сожалением должен отметить, что д-р Бленк — всего лишь эвфемизм. По всей видимости, на этот раз Бернард Шоу поосторожничал и решил не называть имени того конкретного профессора «засушенных эмбрионов», заменив его на созвучное созвучие..., означающее не более, чем один «бленк» по пустой кастрюле. Впрочем, жаль...
  9. Честно говоря, мне решительно ничего не известно, где находится неоднократно упомянутая автором текста Оксфорд-стрит, а также тот прекрасный магазин, о котором следует говорить толь ко за деньги. Скажу даже более того: если я в своей и был чему-то счастлив, то в точности этому (без уточнения).
  10. «Nunc dimmittis» (пишется с двумя «м», в отличие от русского перевода статьи Шоу), или по-нашему, по-православному «Ныне отпущаеши...» — католическое (и всякое другое) церковное песнопение (молитва Симеона Богоприимца), в те времена непременно включаемое в образование клириков (и критиков). Впрочем, особенного смысла во всём этом как не было (сто лет на зад), так нет и до сих пор.
  11. От начала и до конца своей статьи (и всей жизни) Эрик Сати в качестве краеугольного понятия, противоположного профессионалу и «классному надзирателю» (pion) употреблял слово «amateur» (аматёр). К сожалению (а то и к счастью), в русском языке оно не имеет адекватного аналога, поскольку переводится одновременно как: «любитель и любовник»... С тем и расстанемся, не правда ли...



Ис’точники

Ханóграф : Портал
ESss.png

  1. М.Н.Савояров, «Подмётки» к сборнику «Оды и пароды» (1903-1929 гг.) «Под памятник». — «Внук Короля» (двух...томная сказка в п’розе). — Сана-Перебур: «Центр Средней Музыки», 2016 г.
  2. ИллюстрацияOphikleide: Haus der Musik (Fruchtkasten), Landesmuseum Württemberg, Stuttgart. Раструб старого офиклеида (на вид упрощённого и облегчённого), может быть, даже из военного оркестра.
  3. 3,0 3,1 3,2 Эр.Сати, Юр.Ханон. «Воспоминания задним числом» (яко’бы без под’заголовка). — Сан-Перебург: Центр Средней Музыки & Лики России, 2010 г. 682 стр.
  4. Эрик Сати, «Что есть я?..» из цикла «Мемуары Страдающего Амнезией» (фрагмент первый: «Что есть я?»). — Дата создания: апрель 1912 г., опубликовано: 15 апреля 1912 в парижском журнале «Музыкальное обозрение» (фр.«Revue musicale S.I.M.», VIII année, №4, 15 avril 1912, Mois, p.69), на русском языке: 25 декабря 2010)
  5. Ф.Ёдор.Тютчев. «И дым отечества нам сладок и приятен...» — Полное собрание сочинений и писем в 6 томах. — Мосва: Издательский центр «Классика», 2002-2007, том второй: Стихотворения 1850—1873 гг. — стр.173
  6. Иллюстрация — Проект надгробного бюста (автопортрет) Эрика Сати, рисованный им самим, 1913 год. Из книги: Эр.Сати, Юр.Ханон. «Воспоминания задним числом» (яко’бы без под’заголовка). — 690 стр., СПб, «Центр Средней Музыки», 2009 год. Оригинал рисунка: Croquis à l'encre de Chine. Paris, archives de la Fondation Erik Satie.
  7. Юр.Ханон, Аль Алле. «Не бейтесь в истерике» (или бейтесь в припадке). Третий сборник (второго мусора). — Сан-Перебур: Центр Средней Музыки, 2013 г.
  8. Юр.Ханон. «Три Инвалида» или попытка с(о)крыть то, чего и так никто не видит. — Сант-Перебург: Центр Средней Музыки, 2013-2014 г.
  9. Шкловский В.Б. Письменный стол. Гамбургский счёт: Статьи — воспоминания — эссе (1914—1933). — Мосва: Советский писатель, 1990 г. — стр.175, «Сентиментальное путешествие».
  10. М.Н.Савояров, «Воксальное» (1917) из сборника «Посиневшие философы». — «Избранное Из’бранного» (худшее из лучшего). — Сан-Перебур: Центр Средней Музыки, 2017 г.
  11. С.Кочетова. «Юрий Ханон: я занимаюсь провокаторством и обманом» (интервью). — Сан-Перебург: газета «Час пик» от 2 декабря 1991 г.
  12. Эрик Сати. «Записные бумажки, записные книжки». Июль 1921 года. — Из книги: Эр.Сати, Юр.Ханон. «Воспоминания задним числом» (яко’бы без под’заголовка), стр. 471.
  13. Эрик Сати. «Происхождение Просвещения» (окончание статьи, «Свободные листки» за июнь 1922). — Из книги: Эр.Сати, Юр.Ханон. «Воспоминания задним числом» (яко’бы без под’заголовка), стр.504.



Лит’ература ( любительская )

Ханóграф: Портал
Neknigi.png

Ханóграф: Портал
Yur.Khanon.png
Ханóграф: Портал
Zapiski.png


См. так’же

Ханóграф: Портал
EE.png

Ханóграф : Портал
MuPo.png




см. ещё дальше




Red copyright.pngАвторы : Бр.Шоу & Юр.Ханон.   Все права сохранены.   Red copyright.png
Auteurs : Bernard Shaw & Yuri Khanon.  Red copyright.png All rights reserved.


* * * эту статью могут редактировать или исправлять
только ея авторы.

— Желающие сделать замечание или дополнение,
могут отправить его через голую секретаршу (на втором этаже).


* * * статья «Критики и кретины» ( Шоу-Сати-Ханон )
публикуется впервые (в новое время),
текст, редактура и оформление: Юрий Ханóн, esc.


«s t y l e t  &   d e s i g n e t,  разумеется,   b y   A n n a  t’ H a r o n»