Онфлёр (Эрик Сати)
Жюль Сати..., этот тоскливый и насмешливый старик, который весь вечер и всю ночь своей жизни провёл — в лодке..., наверное, это было тоже маленькое кожаное судно, пришедшее к нам с севера вопреки воле ледяных волн. Почти двадцать лет его неизменно видели в прибрежных ущельях Онфлёра. Один, без помощи матросов он оснастил свой маленький прочно сбитый шлюп и благоговейно расцветил его флагами в честь Святого Сати’ра. в
Примерно таким же способом, как пресловутый акведук, словно бы перечеркнув надвое низину и древнее болото, прочертил жёсткую границу между двумя дремавшими посёлками, один из которых стал «Аркёй», а другой — остался «Кашан» (чтобы не сказать напротив), так и странное бегство неу...дачника Сати из Парижа стало, по сути, средней чертой из кирпича и извёстки (нечто вроде малой китайской стены), вокруг которой ему пришлось гарцевать всю вторую половину своих дней... Онфлёр... Париж... Снова Онфлёр... И снова Париж... Затем, Аркёй... И наконец, снова Париж... Чуть проще, чем старая (как это мир) городская карусель с потрескавшимися от времени деревянными лошадками. и снова напомню на всякий случай (как старейший освистыватель минимального минимализма), что это лирическое от(ст)уп(л)ение объявилось здесь, на этом месте отнюдь не ради красного словца: фундаментальные хано’графические исследования о ранних годах Эрика (включая средние и поздние, вестимо) на данный момент провели в режиме тлеющей публикации более десятка (пяти, двадцати, ненужное вычеркнуть) лет, пребывая в почти готовом для употребления состоянии (не пересоленное, не пересушенное и даже не пережаренное). Представляя собой классический пример сборника статей, неопубликованной монографии (opus posthume). или обычного redlink’а (лишнее зачеркнуть) более чем с четырёх десятков страниц ханóграфа, они долго и терпеливо ожидали, что в какой-то момент рвотный рефлекс у этого автора хотя бы немного притупится, а в окружающем мире появится хотя бы крошечный проблеск приличного поведения, чтобы можно было кое-что (успеть) сказать об этом, несомненно, видном предмете натурально-философского сати’еведения. Поскольку... слишком уж уникален и необычен по структуре и подаче был этот материал..., чтобы сразу пренебречь его возможным существованием. ...Однако не таков был (бывший) судовой брокер Альфред Сати. Совсем не таков. Кажется, он поставил перед собой задачу: не пропустить ни одного столбика поперёк этой дорожки. Даже при том, что совсем нельзя было бы назвать Онфлёр «тихой гаванью» (во время прусского наступления: осеннего и зимнего). Сначала через Онфлёр протащились разбитые колонны французской армии, оставляя по пути самых тяжёлых раненых и больных. А затем, ещё хуже... Следом за остатками войск империи пришли эти..., сами. Согласно условиям январского перемирия 1871 года, прусская армия не должна была оккупировать департамент Кальвадос, остановившись — на его границе. Однако, начав столь приятное дело, слишком сложно было остановиться. Тем более, что никто не останавливал. И вот так случилось, что «по досадной ошибке в картах» чортовы прусаки — заняли Онфлёр, а затем двинулись и дальше, отговариваясь тем, что будто бы ещё находятся на территории департамента Эр. Разумеется, все прелести провинциальной оккупации не миновали местных обывателей: солдафоны «квартировали & имели» что хотели и вели себя, как было приятно. однако нет. Как видно, этого не случилось, и даже напротив. Случилось совсем не это. Число небрежений и прочего мелочного свинства дошло до степени нетерпимой. И даже более того... В этом мире, полностью лишённом какого-либо признака умысла, не случилось ничего, даже близко похожего на просвет. Скорее, напротив... И вот, actum est, дело кончено, — можете умилённо прослезиться (как в морге), расписаться в ведомости & получить на руки классический суррогат, залитый производственным формалином. Здесь и сейчас перед вами (выложен) очередной огрызок того, что вполне могло бы быть, но теперь не будет, исчезнет без возможности восстановления. На месте полно...ценного текста, который собирался здесь (и не только здесь) разместиться, осталось только произвольное напоминание. Напоминание о той системной вещи (нескольких вещах), которые имели отношение далеко... (и очень далеко) не только к так называемой музыке, Онфлёру, детству комо’зитора (п’сателя) или природе творческого (начала и конца), но, прежде всего, к вашему миру в целом, — от подошвы до кончиков шляпы. История навыворот: наподобие, скажем, того Альфонса, которого не было. Теперь он якобы есть, вопреки всему и всем. В отличие от всех прочих, которых не было и не будет... Но и только. Не менее славен был и <...> родной дядя Эрика, Адриен Сати по прозвищу «Sea Bird». Он прославился на весь Онфлёр своим куртуазным обычаем время от времени пугать собравшихся в церкви почтенных прихожан, со зловещим хохотом выпрыгивая с хоров в распахнутом чёрном плаще. В общем, он скоро добился своего: городские власти навсегда запретили ему посещать церковь. Загнанный в угол, тогда он принялся пугать горожан поздними вечерами — прямо на улице. Наконец, посаженный под домашний арест, он развлекал себя исключительно тем, что развращал девиц-горничных. Продолжение следует..., как говорил один мой старый друг... Если же (также вопреки всему) у кого-то из проходящих мимо ренегатов или апологетов появится отчётливо или даже навязчиво оформленное желание как-то инициировать, спровоцировать или ускорить выкладку этого немало...важного гео...графического материала (если его ещё можно назвать «материалом»), никто не возбраняет ткнуть пальцем, как всегда, → по известному адресу не...посредственно к (трижды) автору, пока он ещё здесь, на расстоянии вытянутой руки (левой). Между тем..., я рекомендовал бы не тянуть известное животное (за хвост) и не откладывать (его) в чёрный ящик. Лавочка скоро прикроется, а затем и совсем захлопнется..., причём, «бес’ права переписки». — И тогда... уже никаких он-флёров, нор-мандий или кальва-досов. Только родной Пыпинск или Средняя Жмуринка третьей ректификации (которую вы все и так имеете в любой день сколько влезет). Спустя двенадцать лет на расстоянии второго десятка шагов от этого места по адресу <Онфлёр> Верхняя улица, дом 122 родился Эрик Сати, такой же композитор, как и Альфонс Алле — писатель. Идём дальше. Как говорили они оба, — мы ещё не раз вернёмся к этому незначительному сюжету. Было бы к чему возвращаться...
| ||||||||||
