Мусорная книга (Юр.Ханон) — различия между версиями

м
ожно остановиться. Поскольку отдельная & обдельная страница по обозначенной выше теме «Мусорная Книга» (Livre poubelle) до сих пор не свёрстана и не выложена в открытый доступ, здесь не будет ни книги, ни мусора, только один демонстративный огрызок. Ради ощущения компенсации считаю возможным заметить, что на территории ханóграфа во многих статьях (скрыто или явно, точно или опосредовано) рассеяны цитаты, фразы и зёрна из этого трёхтомника. А потому, не долго думая, я оставляю здесь мягкое, отчасти, вялое или даже дряблое перенаправление на другие статьи, имеющие (кое-какое, иногда опосредованное или принципиальное) отношение к этому оборванному и замолчанному предмету, а также его теням, отражениям и проекциям (внутренним или внешним)...

1.  Вялые записки (или совсем другой мусор)
2.  Мусорная книга (кое-что из второго тома)
3.  Внук Короля (или история удаления)
4.  Неизданное и сожжённое (или утопленное)
5.  Книги и Некниги (с листьями и без них)
6.  Закрытая Книга (одна или все)
7.  Каменный Гость (без возврата)
8.  Скрябин как лицо (том второй)
9.  Альфонс, которого не было (с кучей мусора)
10.  Чёрные Аллеи (ещё больше)
11.  Три Инвалида (без сомнения)
12.  Ницше contra Ханон (гибридное издание)
13.  Воспоминания задним числом (издание второе)
14.  Я занимаюсь провокаторством и обманом (последнее интервью о последнем концерте)
15.  Два Процесса (с мусором и без него)
16.  Два Гримёра (для Леонида Латынина)
17.  Книга без листьев (и без всего остального)
18.  Аркёйская книга (на прощание Эрика)
19.  Беседа с психиатром (мусорная)
20.  Не современная не музыка (в свою очередь)

на всякий случай напомню ещё раз (а затем и ещё раз, как известный дистиллятор минимального минимализма), что в истерической, а также натур-философской и тавтологической ретро’спективе (оглядываясь на зад) «Мусорная книга» вошла не только в большинство фунда’ментальных эссе основного автора этого ханóграфа, но и во многие книги того же автора, — в основном, перечисленные выше: начиная от двух’томного романа «Скрябин как лицо» и кончая «Аркёйской книгой» (не говоря уже о тех текстах, которые ещё находятся в работе или ещё не начаты).

между тем, мусорная книга никогда не была предназначена для публикации — или, говоря шире, для стороннего ознакомления вообще. Ни одно лицо не должно маячить перед её мусорными листами. Это в высшей степени закрытое издание резервного характера, которое принуждено уйти вместе со своим автором, точно таким же образом оставив по себе пустое место. И здесь заложен основной смысл её самодовлеющего названия. Все три тома, пересчитав по пальцам, можно поставить на особую полку с типовой надписью «до прочтения уничтожить» (хрестоматийный пример саморазрушающегося искусства). С другой стороны, мусорную книгу можно определить как типическое произведение позднего фумизма, по воле её автора возникшую из дыма и снова превратившуюся в дым. — Как и весь этот мир людей, впрочем.

и ещё раз напомню на всякий случай, что это лирическое от(ст)уп(л)ение объявилось здесь, на этом месте отнюдь не ради красного словца. Страницы (статьи, эссе, сообщения) о книгах «неизданных и сожжённых» провели в режиме тлеющей публикации более четверти века, пребывая в почти готовом для употребления состоянии (не пересоленные, не пересушенные и даже не пережаренные). Представляя собой (как вещь) классический пример неопубликованного при жизни (opus posthume) трёхтомника внушительного размера, или привычного по форме redlink’а (красной ссылки) более чем с двух сотен страниц ханóграфа, они долго и терпеливо ожидали, что в какой-то момент рвотный рефлекс у этого автора хотя бы немного притупится, а в окружающем мире появится хотя бы крошечный проблеск приемлемости, чтобы можно было кое-что (успеть) сказать об этом, несомненно, видном предмете натурально-философской хомологии & хомистики (выпуская всё прочее, оставшееся неизданным и пропавшим). Поскольку... слишком уж уникален и необычен по подаче был этот материал..., чтобы пренебречь его возможным присутствием. Тем не менее, учитывая почти полувековую отрицательную практику полной бесперспективности диалога с бессознательной популяцией Homos apiens, автор «Мусорной книги» (а равно и прочих книг, перечислять которые всякий раз не имеет смысла) с полным правом может считать себя «непримиримым», а также вне...конвенциональным типом и, как следствие, не вступать в коллаборацию с оккупантами & прочим человеческим субстратом, существующим только здесь и сейчас. А потому (вне всяких сомнений), было бы крайне вредным и неразумным делом совершать немалую работу, оформляя, выкладывая или, тем более публикуя названный текст в публичный доступ.

тем более, что с годами обоюдный маразм только крепчал. С течением нового XXI века число небрежений и прочего мелочного свинства планомерно увеличивалось, пока не дошло до степени нетерпимости, более характерной для соответствующего дома, чем для человеческого общежития. И даже более того... В этом мире, полностью лишённом какого-либо признака умысла, не случилось ничего, даже близко похожего на просвет. Скорее, напротив... И вот, actum est, дело кончено, — можете умилённо прослезиться, расписаться в ведомости & получить на руки классический суррогат, залитый производственным формалином.

итак, имеет смысл завершить (компановку мусора). Как нетрудно убедиться, здесь и сейчас перед вами (выложен) ещё один уродливый обрубок от того, что вполне могло бы быть, но — не будет, растворившись в окружающей жидкой среде без возможности минимального восстановления. На месте полно...ценного текста, который собирался здесь (и не только здесь) разместиться, осталось только дряблое напоминание (и такая же страница). Напоминание о той системной вещи (нескольких вещах), которые имели отношение далеко... (и очень далеко) не только к (так называемому) внутреннему миру автора, но, прежде всего, к человеческому миру в целом, от подошвы до кончиков шляпы, — взятому изнутри и снаружи одновременно. Ещё одна душещипательная «история навыворот»: наподобие, скажем, того Альфонса, которого не было. Теперь он якобы есть, вопреки всему и всем. В отличие от всех прочих, которых не было и не будет... С листьями и без листьев. Но и только.

Если же (также вопреки всему) у кого-то из проходящих мимо ренегатов или апологетов появится отчётливо или даже навязчиво оформленное желание как-то инициировать, спровоцировать или ускорить выкладку этого немало...важного мусорного материала (если его ещё можно назвать «материалом»), никто не возбраняет обратиться, как всегда, → по известному адресу не...посредственно к (дважды) автору, пребывающему без листьев, пока он ещё здесь, на расстоянии вытянутой руки (левой). Между тем..., я рекомендовал бы не тянуть известное животное (за хвост) и не откладывать (его) в чёрный ящик. Лавочка довольно скоро прикроется, а затем и совсем закроется..., причём, «бес’ права переписки». — И тогда... уже никаких книг (ни мусорных, ни макулатурных). Только привычная жвачка третьей ректификации (которую вы имеете и будете иметь впредь в ежедневном режиме).