Закрытая Книга
– О покойниках: ничего или только хорошее. О живых всегда немного или вполголоса. Так, в присутствии людей богатых о деньгах говорить неприлично. А в присутствии людей — неприлично говорить обо всём остальном. в
Красивые заявления типа: «рукописи не горят» основаны на простейшем недомыслии..., <...> между тем, отлично понимая то скоромное место и время, где приходится заканчивать свой малый путь, автор закрытой книги никогда не предназначал её для публикации — или, говоря шире, для стороннего ознакомления вообще (кроме как в том состоянии, которое полностью определено её концептуальным названием). Подобно знаменитой «Книге без листьев», ни одно лицо до сих пор не показывалось перед её закрытыми листами... Смысл его существования состоит совершенно в другом: это в высшей степени закрытое издание жёстко-реверсивного характера, которое уйдёт вместе со своим автором, точно таким же образом оставив по себе пустое место. И здесь заложен основное содержание её закрытого присутствия в мире людей. Та, которая существует только в недоступном виде. Как сáмая жизнь (взятая в целом) для каждого из людей, на первый взгляд, как будто бы имеющих её, однако, исключительно как закрытый предмет, недоступный какому-либо общему применению. Или её автор, в какой-то момент якобы существовавший среди людей, однако, ничем не обнародовавший своего присутствия. С одной стороны, «Закрытая Книга» несёт (несла бы) в себе скрытый заряд, который (будучи воспринятым) вполне мог бы переменить остаточную жизнь человечества, направив её в иную сторону (мимо их приближающегося закрытия). С другой стороны, её герметическое существование полностью вписывается в основную идеологическую парадигму позднего фумизма. Возникшую из дыма и снова превратившаяся в дым. Как и весь этот мир людей, впрочем. Основные и неотъемлемые права каждого человека, обеспечиваемые всяким уважающим себя государством — это право на повиновение, глупость, грубость, жадность, жестокость, подлость, лень, ложь, заблуждение и повседневное свинство. Все прочие права считаются дополнительными.
и ещё раз напомню на всякий случай, что это лирическое от(ст)уп(л)ение объявилось здесь, на этом месте отнюдь не ради красного словца. Страницы (статьи, эссе, сообщения) о книгах «неизданных и сожжённых» (или закрытых и закрывшихся) провели в режиме тлеющей публикации более четверти века, пребывая в почти готовом для употребления состоянии (не пересоленные, не пересушенные и даже не пережаренные). Представляя собой (как вещь) классический пример неопубликованного при жизни (opus posthume) четырёхтомника излишней толщины, или привычного по форме redlink’а (закрытой красной ссылки) со многих десятков страниц ханóграфа, они долго и терпеливо ожидали, что в какой-то момент рвотный рефлекс у этого автора хотя бы немного притупится, а в окружающем мире появится хотя бы крошечный проблеск приемлемости, чтобы можно было кое-что (успеть) сказать об этом, несомненно, видном предмете натурально-философской хомологии & хомистики (выпуская всё прочее, оставшееся неизданным и пропавшим). Поскольку... слишком уж точным, жёстким и потусторонним был этот материал..., чтобы пренебречь его возможным присутствием. Тем не менее, учитывая почти полувековую отрицательную практику полной бесперспективности диалога с бессознательной популяцией Homos apiens, автор «Закрытой Книги» (а равно и прочих книг, перечислять которые всякий раз не имеет смысла) с полным правом может считать себя «непримиримым», а также вне...конвенциональным типом и, как следствие, не вступать в коллаборацию с оккупантами & прочим человеческим субстратом, существующим только здесь и сейчас. А потому (вне всяких сомнений), было бы крайне вредным и неразумным делом совершать немалую работу, оформляя, выкладывая или, тем более публикуя названный текст (полного эссе о том, что закрыто & зарыто) в публичный доступ. Подавляющее большинство людей использует свой шанс ровно на то, тем более, что с годами агрессивный маразм только крепчает. С течением нового XXI века число небрежений и прочего мелочного вредительства планомерно увеличивалось, пока не дошло до степени нетерпимости, более характерной для соответствующего дома, чем для человеческого общежития (в представлении). И даже более того... В этом мире, полностью лишённом какого-либо признака умысла, не случилось ничего, даже близко похожего на просвет. Скорее, в точности напротив... И вот, actum est, дело кончено, — можете умилённо прослезиться, расписаться в ведомости & получить на руки классический суррогат, залитый производственным формалином. — Больше ничего закрытого здесь не появится. И даже открытого — почти ничего. Так..., только крошки с царского стола. Пока всё не кончилось. Не нужно преувеличивать. итак, имеет смысл завершить (чтобы окончательно закрыть дважды закрытую тему). Как нетрудно убедиться, здесь и сейчас перед вами (выложен) ещё один уродливый огрызок от того, что вполне могло бы быть, но — не будет, растворившись в окружающей вязкой среде без возможности минимального восстановления. На месте полно...ценного текста, который собирался здесь (и не только здесь) разместиться, осталось только дряблое напоминание (и такая же страница). Попытка напомнить о той системной вещи (или нескольких вещах сразу), которые имели отношение далеко... (и очень далеко) не только к (так называемому) «внутреннему миру» их автора, но, прежде всего, к человеческому миру в целом, от подошвы до кончиков шляпы, — взятому изнутри и снаружи одновременно. Налицо ещё одна душещипательная «история навыворот»: наподобие, скажем, того Альфонса, которого не было. Теперь он якобы есть, вопреки всему и всем. В отличие от всех прочих, которых не было и не будет... С листьями и без листьев. Но и только. Не более чем иллюзия. Полностью закрытая с фасадной стороны. Всякий предмет имеет свою естественную границу, а некоторые – даже две. Если же (также вопреки всему) у кого-то из проходящих мимо ренегатов или апологетов появится отчётливо или даже навязчиво оформленное желание как-то инициировать, спровоцировать или ускорить выкладку этого немало...важного герметического материала (если его ещё можно назвать «материалом»), никто не возбраняет обратиться, как всегда, → по известному адресу не...посредственно к (дважды) автору, пребывающему в закрытом режиме, однако пока ещё находящегося где-то здесь, на расстоянии вытянутой руки (левой). Между тем..., я рекомендовал бы не тянуть известное животное (за хвост) и не откладывать (его) в чёрный ящик. Лавочка довольно скоро прикроется, а затем и совсем закроется..., причём, «бес’ права переписки». — И тогда... уже всё, никаких книг (ни закрытых, ни каких-то иных). Только привычная жвачка третьей ректификации (которую вы имеете и будете иметь впредь в ежедневном режиме). – Не лги царю! Царь глуп, он тебя непременно накажет.
| ||||||||||||
