Дмитрий Губин (Юр.Ханон. Лица)
Забыл предупредить: мы с Ю.Ханиным почти ровесники, но он не просто дитя — он анфан террибль, ужасное дитя нашего искусства, и я по сравнению с ним — добропорядочный бюргер... п Полтора года назад «Огонёк» имел неосторожность опубликовать интервью с 25-летним композитором Юрием Ханиным, вытащив Юру на всеобщее обозрение из квартирки на Петроградской стороне, где он пишет музыку в окружении застывших исторических фетишей, цветущих стапелий, прочих суккулентов и рыбы тиляпии. У меня в памяти до сих пор чеканные строки ленинградской «Вечёрки», обвинившей Ханина в неуважении ко всем и вся («увы, журнал «Огонёк» не хочет извиниться»). «Вечёрка» могла, конечно, и напрямую написать, что Ханин — потрясающий музыкальный хулиган, но почему-то не сумела. По истечении полутора лет я убедился, что Ханон — не просто выдающийся музыкальный хулиган, но — выдающийся композитор. Любой, кто в Малом зале Капеллы слышал «Архаическое сочинение №16 для клавесина, балалайки и славного певца» (как и другие славные сочинения), меня в том поддержит. тем не менее, продолжая действовать из соображений гуманизма (ложно понимаемых, конечно), я считаю возможным напомнить, что на равно’апостольной территории ханóграфа давно и подавно существуют также и другие страницы (причём, далеко..., — прошу прощения, — я хотел сказать, — далеко не только дряблые), имеющие кое-какое (точнее говоря, прямое и не’посредственное, а также косвенное и по’средственное) отношение к этому губоватому лицу, а также его теням, отражениям, проекциям и инъекциям (равно внутренним или внешним). — Для тех же, кто всё это время спал или случайно вышел до ветру, я могу оставить мягкое, отчасти, вялое или даже дряблое перенаправление на параллельные статьи, имеющие (кое-какое) отношение к этому пер’соннажу...
„...опера Чайковского «Пиковая дама» — это приятно, это хорошо и полезно!“ — по крайней мере, известный N-ский журналист, собкор журнала «Уголёк» Пима Дубин был в этом полностью уверен, поскольку имел соответствующую информацию из источников, заслуживающих абсолютного доверия. Подойдя к своему компьютеру (а с техникой Дубин был на „ты“) и вызвав „Лотус-органайзер“, Пима ловко открыл файл „культурная жизнь семьи“. Поставив в соответствующем окошке текущего месяца „галочку“, Пима Дубин с сознанием выполненного долга устремился в Дзержинку. на всякий случай напомню ещё раз, что в истерической ретро’спективе (оглядываясь на зад) прискорбная тема Димы Губина (как трафаретная & эталонная в своём главном соде’ржании) была неоднократно поднята, а затем также и опущена во многих других текстах (равно опубликованных, скрытых или уничтоженных), перечислять которые я сейчас не вижу ни смысла, ни умысла. Человек до крайности живой, точный и наблюдательный, превосходящий всё своё окружение, очевидный тип тяжелейшего Инвалида детства (с многочисленными клиническими проявлениями), Губин не только в состоянии слёту ловить главное и делать из него виртуозную выжимку, но и сам, вне всяких сомнений, выполнил роль такой же выжимки в собственных руках, не слишком-то аккуратных, после всего. Следуя старому как мир частному определению его ивáновского деда, бравого работника НКВД, «накосили как насрали». О последнем только можно сожалеть. А потому — оставим... Оставим и сократим, — как любил говорить (при жизни) ещё один мой приятель, ничуть не менее добрый... Партию Лизы исполняла другая звезда Дзержинки — Галя Зытыбова, ранее певшая в оперном театре города Улан-Удэ („Милан-Удэ“, как зло шутили недруги). Зытыбова обладала дивным грудным голосом, чарующе раскачивавшимся как-то на восточный манер. Вкупе с её оригинальной актёрской школой (Галя не любила много двигаться по сцене), загадочным взглядом красивых раскосых глаз и эффектной внешностью — правильной формой и мимикой лицо певицы напоминало сковородку с непригораемым покрытием — сопрано Зытыбова производила на охочего до прекрасного в искусстве Пиму Дубина потрясающее впечатление. — «Откуда эти слёзы? Зачем оне?» — жарким шёпотом спрашивал Пима супругу, уткнувшись к ней в плечо и будучи не в силах сдержать рыданий. «Н-да... Мои девичьи грёзы, вы изменили мне!..» — думала жена Пимы, с плохо скрываемым отвращением оглядывая зарёванную физиономию своего благоверного. и поскорее оставим пустые речи: здесь и так уже всё сказано. Вдаваться в подробности поздно..., вдобавок, лишено не только смысла, но и умысла (как и всё прочее — здесь и сейчас). — Тем более, что в некоторых случаях (замечу глубоко в скобках) звонкий щелчок указательным пальцем в лоб (или по лбу), а также несколько слов не’грубого намёка могут поведать значительно больше, чем длинный хвост в несколько оборотов вокруг заднего хода. Даже когда речь идёт о таком остром и экстра’ординарном существе, как этот Дима Г., не реализовавший даже десятой доли своих инвалидных возможностей и спустивших, попросту говоря, в унитаз. А потому..., или не только потому..., учитывая ракох’одную специфику предмета, обращённого почти в глухую темноту (глубокой задницы, как правило), а также полную бесперспективность диалога со лживой популяцией Homos apiens, остаётся только ещё раз повторить: статьи не будет. Поскольку её автор с полным правом может считать себя «непримиримым», а также вне...конвенциональным типом и, как следствие, не вступать в коллаборацию с оккупантами & прочим человеческим материалом, существующим только здесь и сейчас. Но никогда — завтра. Не берусь сосчитать, сколько раз ты за последние четверть века имел порожнее роскошество называть меня «гением» или «великим». Ясен пень, над этими словами я насмехался. Всегда насмехался. Само собой, пустое слово. Фразёрство. Поза. Всё как ты любишь. И тем не менее, согласись, это — Слово. Оно было сказано. Не раз. И не десять. А всякое слово позволяет провести анализ... текстовый. Сравнение на соответствие. И поставить точку. вóт почему я кончаю тем, что прежде не стоило бы... и теперь по-прежнему не стóит труда совершать отдельную работу, оформляя и выкладывая названную работу в нижайший публичный доступ, чтобы сообщить некоему условному числу типов, пожизненно пребывающих в состоянии неконтролируемого автоматического сна, что они якобы кое-что про..читали (или про..чли) про этот предмет, не имеющий к ним ни малейшего отношения и, вдобавок, многократно превосходящий их (это я так про него говорю, про этого дядю-Диму). А потому предлагаю просто помахать ручкой и проститься. Вне всяких сомнений, так было бы верно. А может быть, даже вернее, чем кажется на первый взгляд. — Возможно, ради пущей определённости можно было бы ещё и оставить здесь, на поверхности внешнего лица, финальную круглую печать (от такого же сапога), однако и этот поступок не стóит усилий. Даже минимальных. — Пускай остаётся как был... Бес печати. ...Ты как Дарвин, которого после «Бигля» ежедневно рвало, выворачивало наизнанку, — а я как мудак, который объявил «Происхождение видов» гениальной книгой. И ничего с тем не поделать: гения будет выворачивать наизнанку, а мудак останется мудаком. Мудак не сможет, он не умеет, не будет разворачивать кампании в поддержку, мудак занимается частными вещами, к которым относятся слова. Он всего лишь болтолó... Если же у кого-то из проходящих мимо ренегатов или апологетов всемирно-исторического губизма появится отчётливо оформленное желание как-то инициировать, спровоцировать или ускорить выкладку этого показательно-показательного материала (если таковой ещё можно назвать «материалом»), никто не возбраняет (им) обратиться, как всегда, → по известному адресу не...посредственно к (дважды) автору (с решающим голосом), пока он ещё здесь, на расстоянии вытянутой руки. Между тем..., рекомендовал бы не тянуть кое-кого (за хвост) и не откладывать кое-что в ящик. Лавочка довольно скоро прикроется, а затем и вовсе захлопнется..., причём, «бес’ права переписки». Как и всё на этом свете, не слишком-то светлом на просвет, — добавлю для тех, кто слишком привык раскатывать губу... в ежедневном режиме. Как и всякий добро..порядочный бюргер. Эй!.. — «Без дома улица, до фонаря аптека...» ...я горжусь, что взял (кажется, первым в центральной прессе) интервью у Ханона (он в те годы был ещё Ханиным), — и жалею, что не взял интервью у Путина, скажем, в августе 1991-го, когда Путин был против ГКЧП и горячо поддерживал идеи либерализма и демократии.
| ||||||||||
