Пижма бальзамическая, артефакты (Натур-философия натур. Плантариум)

Материал из Ханограф
(перенаправлено с «Tanacetum balsamita (arte)»)
Перейти к: навигация, поиск
« Канупер бальзамический »    
      ( арты и факты )
автор :  Юр.Ханон      
       ( при участии всех ниже’подписавшихся )
Феликс: щáсливый раб Бальзам на душную

Ханóграф: Портал
NFN.png


Содержание



Belle-L.pngБальзам... как на духýBelle-R.png

( эссе’нция из пижмы )


Бальзамическая пижма ―         
хочешь, сок из носа выжму...[1]
( М. Н. Савояровъ )

...идеально-религиозное католическое растение...
Бальзамическая пижма (побег с цветами) [2]

п

и́жма бальзами́ческая или канупе́р,[комм. 1] а также сараци́нская мя́та или бальзами́ческая ряби́нка [комм. 2] (Tanacétum balsamíta L.)[комм. 3] — название ботанического вида: многолетние травянистые растения из рода пижма семейства астровых (Asteraceae) или сложноцветных.

  Пижма бальзамическая (Tanacétum balsamíta L.) — это достаточно по́зднее (якобы-научное) название, которое дал этому растению родоначальник бинарной систематики, линейный ботаник Карл Линней. Латинскому имени сегодня — всего лишь три сотни лет (чтобы завтра не сказать «четыре»). Однако, несмотря на поразительную (снайперскую) точность этого определения вида «Tanacétum balsamíta» (можно сказать: бальзамирующий Танатос... или, если по-египетски, его старший брат Анубис в процессе обработки мумии),[3] — до сих пор известны десятки народных или региональных названий этого растения, которые значительно старше и (рискну добавить)точнее линнеевской художественной прозы.[4]

  Разумеется, я сейчас говорю о главном названии, которое мало кто рискует произносить в прямом виде. Даже простое перечисление имён бальзамической пижмы наводит на некоторые размышления..., чтобы не сказать: подозрения. Прежде всего, скажем сегодня, это канупе́р (или кану́пер), — но следом за ним начинается очень длинный и единообразный ряд региональных произносительных искажений, среди которых в первую очередь выделяются следующие славянские: кону́фер (конуфе́р), кану́фер (кануфе́р), колу́фер (колуфе́р), калу́фер (калуфе́р), кали́фер (калифе́р), калу́пер (калупе́р), колу́пер (колупе́р), кану́пир (канупи́р), кару́пир (карупи́р) — а также,[5] пожалуй, самое неудобное для произнесения (по свойству транзитивности, искажаемый первообраз) «кано́пер» (или канопе́р). Этот ряд можно продолжать (без особого толку), однако (перед этим), всё-таки, следовало бы выделить главное (или общее), что в нём содержится.

  Итак, выделяю: канупер (вместе со всеми разновидностями) — это простое, необычайно устойчивое и непонятное (по происхождению и смыслу) для большинства народов иноязычное слово, состоящее из трёх слогов достаточно редкой для славянских языков агогики, в целом соответствующей парадигме «к-н-п». Пожалуй, совсем не много слов можно вспомнить в современном языке, более или менее соответствующих этому произношению. Ну, к примеру: «колупать», «колебать», отчасти, заимствованное «канапе» и ещё несколько отдалённых подобий. А потому, не вдаваясь в подробный морфологический анализ, тем не менее, можно достаточно уверенно констатировать, что приведённое в десятке вариантов иноязычное заимствование имеет в своей основе культовый характер и ведёт свои истоки из коптского языка (Древний Египет), где канупер (канопер), также в виде заимствованной от гиксосов морфемы, был одним из главных компонентов для бальзамирования мумий (путь бессмертия, ка́). Таким образом, мне остаётся произнести всего два слова и удалиться прочь после очередного повторения...[6]

  Tanacetum balsamita, бальзамический и бальзамирующий канупер (канопер) начал своё незаметное шествие по временам примерно три-пять тысяч лет назад, отсчитывая своё греческое, затем римское, евр(оп)ейское, латинское и славянское имя от раннего культового применения, в частности, вошедшего в название сосуда «канопа» — предназначенного для хранения бальзамированных внутренностей умерших фараонов, высших жрецов и, наконец, самых разных людей.

...глиняная канопа с головой Анубиса и внутренностями Канупера (для тех, кто не понимает)...
Канопа с главой Анубиса [7]
— В (не)полном соответствии с пожеланиями трудящихся.

  Более пяти тысячелетий пижма бальзамическая (или канопер) пронизывала всю египетскую, а затем иудео-христианскую культуру (в латентной форме, вестимо), оставаясь тайным сакральным растением — указывающим путь спасения: смерти или бессмертия. Алхимики и прочие чернолицые чернокнижники считали канупер одним из важных орудий своей маленькой, но велiкой науки.[8]:414 Все прогрессивные астрологи и хироманты вселенной (ни слова о гидропатах!) как один придавали этому растению ключевые (на)значения в своих теориях и практиках. Как следствие, даже завзятый «позитивист» Карл Линней своим линейным ботаническим названием пижмы бальзамической — точно указал на её истинное место в европейской культуре. Не утеряв своего влияния на массовое сознание людей, назначение и смысл бальзамической пижмы претерпела серьёзнейшие искажения в ходе христианизации сначала европейских (а затем и мировых) народов.

Дым до небес, не исключая инквизиции и прочих воскурений...

  И вот, только теперь это славное имя (канопер-канупер-колуфер) словно бы окончательно выходит из тысячелетней тени сокрытия, в которой оно пробыло в течение последних времён нынешнего человечества. — И в этом месте, как и полагается, я демонстративно умываю руки (в...водным настоем калуфера).

— Впрочем, вполне возможно, что можно сказать и немного проще..., если угодно.[9]

  Долгое время пижма бальзамическая пронизывала и соединяла всю Европу как острое древко: тайный оберег (заимствованный от древних народов) и, одновременно, одно из популярнейших огородных, лекарственных, пряно-ароматических и попросту — декоративных садовых растений. За века повального культивирования оно, по существу, превратилось во вполне иной вид, заметно отличающийся и обособленный от природного. Стихийно или специально, были выведены десятки садовых форм и сортов (для разных нужд и потребностей). Несмотря на вековое небрежение, наряду с пижмой обыкновенной канупер и сегодня остаётся самым распространённым и популярным среди почти ста видов рода пижма. Вместе с тем, нельзя полностью выпускать из вида тот непреложный факт, что (выполнив функцию исторически привязанного бальзамирующего агента для сохранения тел мёртвых) сам по себе кано́пер (наряду с другими распространёнными видами пижмы) также является и ядовитым растением, способным вызвать серьёзные расстройства нервной и пищеварительной системы, а в случае тяжёлого отравления — и вовсе привести к у’летальному исходу..., — пускай даже и бальзамическому, отчасти.

— Последнее обстоятельство обнадёживает — особенно крепко...[10]
если не ошибаюсь, конечно...





A p p e n d i X

( или маленький цитатник священной урны )


Кануперы в п’розе

...у нас никогда о пустяках не бывает разговора...
Канопер (общий вид побега) [11]

➤   

Канупер (menthe-coq), вид пижмы, известный под банальными названиями мята-петух, петушиная трава или садовый петух. <...> Корни этого небольшого растения также подобен корням мяты. <...> Стебли вырастают до двух футов высотой, ребристые, опушённые, кустистые, бледно-зелёного цвета; листья продолговатые, напоминающие листья кресс-салата, по краям легко зубчатые, того же цвета, что и стебли, <...> с сильным приятным запахом, вкус горьковатый, ароматный.
Цветы — как у пижмы обыкновенной собраны в букеты или маленькие зонтики на верхушках стеблей и веточек, они образуют округлое соцветие золотисто-жёлтого цвета. После отцветания их сменяют мелкие семена без кисточки, продолговатые, приплюснутые, находящиеся у основания чашечки.
Это растение нетрудно найти почти во всех садах, его любят выращивать и оно очень легко размножается. Цветёт летом, но довольно поздно и цветение длится до конца осени. Иногда из этого растения получают выжимку или масло, которое неверно называют бальзамным маслом.[12]

  — Луи де Жокур, статья из энциклопедии Даламбера-Дидро, до 1751
➤   

Канупер (menthe-coq), петушья трава, петух садовый, мелисса большая. Это растение имеет много аналогий с пижмой обыкновенной и полынью <l’absynthe>, которые во многих случаях может заменять.
В основном используется для приготовления настоя, называемого в Париже бальзамическим маслом, популярным как домашнее средство от ран и ушибов, которое стоит столько же, но не лучше, чем любое другой экстракт, получаемый из эфирных масел одного или нескольких ароматических растений.
Петушью траву также иногда используют в качестве приправы к некоторым тушёным блюдам. Она входит в состав мази мартиатум и успокаивающего бальзама.[12]

  — Габриэль Франсуа Венель, статья из энциклопедии Даламбера-Дидро, до 1772
➤   

Не отягощать желудка пищею, а употреблять пищу кисловатую. Предлежит всенепременно, сообразуясь припадкам первенствующим, употребить всему тут соответствующему таковые и аптечные лекарства… Когда же преследуют ещё вышесказанным припадкам и другие, то в обмороках нюхать уксус, либо хрен тёртый, либо руту с ржаным хлебом, в чистый платок завернутую в узелок и сверху уксусом или квасом, сыровцом смоченную. Нюхать также или мяту, или кануфер.[13]

  Данило Самойлóвич, «Способ самый удобный повсемственного врачевания смертоносной язвы заразоносящейся чумы...», 1797
➤   

Разговорились все (опять нужно вам заметить, что у нас никогда о пустяках не бывает разговора. Я всегда люблю приличные разговоры; чтобы, как говорят, вместе и услаждение и назидательность была), разговорились об том, как нужно солить яблоки. Старуха моя начала было говорить, что нужно наперёд хорошенько вымыть яблоки, потом намочить в квасу, а потом уже... «Ничего из этого не будет! — подхватил полтавец, заложивши руку в гороховый кафтан свой и прошедши важным шагом по комнате, — ничего не будет! Прежде всего нужно пересыпать канупером, а потом уже...» — Ну, я на вас ссылаюсь, любезные читатели, скажите по совести, слыхали ли вы когда-нибудь, чтобы яблоки пересыпали канупером? Правда, кладут смородинный лист, нечуй-ветер, трилистник; но чтобы клали канупер..., нет, я не слыхивал об этом. Уже, кажется, лучше моей старухи никто не знает про эти дела. Ну, говорите же вы! Нарочно, как доброго человека, отвёл я его потихоньку в сторону: «Слушай, Макар Назарович, эй, не смеши народ! Ты человек немаловажный: сам, как говоришь, обедал раз с губернатором за одним столом. Ну, скажешь что-нибудь подобное там, ведь тебя же осмеют все!» Что ж бы, вы думали, он сказал на это? Ничего! плюнул на пол, взял шапку и вышел. Хоть бы простился с кем, хоть бы кивнул кому головою; только слышали мы, как подъехала к воротам тележка с звонком; сел и уехал. И лучше! Не нужно нам таких гостей!..[14]

  — Николай В. Гоголь, «Вечера на хуторе близ Диканьки», 1831
➤   

— Ничего, одолжайтесь! я понюхаю своего! — При этом Иван Никифорович пощупал вокруг себя и достал рожок. — Вот глупая баба, так она и ружьё туда же повесила! Хороший табак жид делает в Сорочинцах. Я не знаю, что он кладёт туда, а такое душистое! На канупер немножко похоже. Вот возьмите, раздуйте немножко во рту. Не правда ли, похоже на канупер? Возьмите, одолжайтесь!..[15]

  — Николай Гоголь, «Повесть о том, как поссорился Иван Иванович с Иваном Никифоровичем», 1842
➤   

― Верно, Ненила Павловна с ней.
― Да уж я очень обрадовалась! ― умильно отвечала Аграфена, снимая со стола тарелку с огуречными семенами и пучки калуфера...[комм. 4] Анна Фёдоровна всегда сама разбирала овощные семена и вязала калуфер. Между тем старая дребезжащая коляска, запряжённая четырьмя клячами, управляемыми седым кучером, въехала на двор и остановилась у крыльца...[16]

  Юлия Жадовская, «Отсталая», 1861
➤   

Последуем и мы за этою картечью, которою Павел Николаевич обстреливает себе позицию, чтобы ничто не стояло пред прицелами сокрытых орудий его тяжёлой артиллерии. Читатель всеусерднейше приглашается отрясти прах от ног своих в гнезде сорока разбойников и перенестись отсюда на поля, где должен быть подвергнут ожесточениям, и пытке, и позору наш испанский дворянин в его разодранном плаще, и другие наши друзья. Путь нам теперь лежит через хуторный домик Александры Ивановны Синтяниной, где бледною ручкой глухонемой нимфы Веры повешены на жёлтых перевеслах золотистой соломы, сохнут и вялятся пучки душистого чебра, гулявицы, калуфера и горькой руты.[17]

  Николай Лесков, «На ножах», 1870
➤   

― Оклады на иконах как жар бы горели, ― не останавливаясь, продолжала Манефа. ― Берёзок нарубить побольше, да чтоб по-летошнему у тебя осины с рябиной в часовню не было натащено… Горькие древеса, не благословлены. В дом господень вносить их не подобает... берёзки по стенам и перед солеёй расставить, пол свежей травой устлать, да чтоб в траве ради благоухания и заря была, и мята, и кануфер...[комм. 5]

  Павел Мельников-Печерский, «В лесах» (книга первая),[18] 1874
➤   

Диву дался Патап Максимыч, войдя в баню; уважение его к отцу Михаилу удвоилось. Такой баней сроду никто не угощал его. В предбаннике на лавках высоко, в несколько рядов, наложены были кошмы, покрытые белыми простынями; весь пол устлан войлоками, и на них раскидано пахучее сено, крытое тоже простынями. В бане на полках и на лавках настланы были обданные кипятком калуфер, мята, чабер, донник и другие пахучие травы...[18]

  Павел Мельников-Печерский, «В лесах» (книга первая), 1874
➤   

― Ну? ― спросил Колышкин смолкшего было Патапа Максимыча.
― Силантий и продал песок, ― отвечал Патап Максимыч. ― В лесу нарыл, говорит... И другие заверяли, что в лесу роют.
Кто эти другие, не сказал Патап Максимыч. Вертелся на губах отец Михаил, но как вспомнятся красноярские стерляди, почёт, возданный в обители, молебный канон, баня липовая с калуфером ― язык у Патапа Максимыча так и заморозит...[18]

  — Павел Мельников-Печерский, «В лесах» (книга первая), 1874
...в небольшой, крытой соломою, но беленькой хате...
Канупер (побег с бутонами) [19]
➤   

Сутуловатый, черномазый полтавец Бондарчук, тогдашний графский денщик, высунувшись с лоханкой из-за перегородки, где стояла походная, складная кровать главнокомандующего, сказал мне: «Звелели, добродию, обождать». По этот бок перегородки, беспечно и мирно, точно где-нибудь на родине, в Гатчине или Чухломе, потрескивали в печке откуда-то добытые сухие поленца. Пахло дымком и столь любимым графским прысканьем ― смесью мяты, шалфея и калуфера. Воображение переносило в русскую баню, а в опочивальне графа, кстати, слышались некие приятные вздохи, оханье и как бы плесканье.
― Ещё, голубчик, хохлик! Ну-ка, Бондарчук!..[20]

  — Григорий Данилевский, «Потёмкин на Дунае», 1876
➤   

Они жили на берегу Сосны, в небольшой, крытой соломою, но беленькой хате, за которою, к самой реке, спускался огород с грядами капусты, гороха, свеклы, кукурузы и разного рода цветами. Тут красовались пышные гвоздики и огромные подсолнечники, пестрели разноцветные маки, благоухал канупер, ковром расстилались ноготки, колокольчики, зинзивер [комм. 6] и ― украшение могил ― васильки...[21]

  — Александр Никитенко, «Моя повесть о самом себе», 1877
➤   

Tanacetum Balsamita L. — Фармацевтические названия: Balsamita s., Mentha Sarracenica s., Сostus hortensis s., Mentha Romana s., Tanacetum hortense (Herba et Summ.) Аѳанасія (Кашинск. назв. взятое отъ того, что Баугинъ род. названіе Tanacetum производилъ отъ Athanasia). Девятисильникъ благовонный (Кашинск.) Калуферъ (повсюду). Колу́феръ (Бѣл. Нос.) Кану́піръ (Малор. Основ. Волк.) и измѣн. Кануперъ, Кануферъ (Малор.) Канупирь (Екат.) Калиферъ. Рябинчикъ (Малор. Стар. Банд.) Шпанская ромашка (Даль). — Русин. Канупіръ. Карупіръ. Калупіръ. — Пол. Piwonia, Kanufler, Kanufior, Kanuper, Marzymiętka, Szałwia rzymska. — Чешск. Matky boži bylina, Ženišek, Zenišek, Marolist. — Сербск. Калоперъ. — Луж. Turkowska želbija. — Болг. Калоферъ. — Нѣм. Frauenmünze, Römische Münze, Münzbalsam, Römische Salbey, Marienwurzel, Costwurz, Balsamkraut, Frauenblatt. — Франц. Manthe Coq, Grand Baume, Baume à salade. Baume des jardins, Coq des jardins, Herbe au Coq, Tanaisie Baume. — Англ. Costmary, Astmary, Alecost.[5]

  Николай Анненков, «Ботанический словарь», 1878
➤   

Tanacetum Balsamita L. <...> Разводится искуственно въ садахъ. Имѣетъ свойства ослаблять колики или спазмы, вызывать менструацию и выгонять глистовъ. Линней считалъ его противоядіемъ опіуму. Снаружи прикладываютъ къ ранамъ.[5]

  — Николай Анненков, «Ботанический словарь», 1878
➤   

На столе в зале запыхтел самовар. Наумовна достала из кладовой и взбила на кровати покойной барыни пуховик и гору подушек, велела внести кровать в гостиную, накрыла постель белою простыней и тонким марселевым одеялом, освежила комнату и покурила в ней смолкой. Сюда она, с помощницами, перенесла и уложила Митю. Фельдшер обмыл его страшную, зияющую рану, сделал перевязку и надел на больного чистое, вынутое няней, и пахнувшее калуфером и мятой бельё. Митя всё время, пока готовили ему комнату и делали перевязку, был в лихорадочном полузабытьи и слегка бредил. Но когда он выпил стакан горячего, душистого чаю и жадно потребовал другой с «кисленьким» и когда раскрасневшаяся седая и полная Ефимовна принесла и подала ему к чаю его любимого барбарисового варенья, глаза Мити засветились улыбкой бесконечного блаженства. Он дал знак рукой, чтоб остальные, кроме няни, вышли.
― Голубушка моя, нянечка! ― произнес он, хватая и целуя её загорелую, чёрствую руку. ― Смолка, калуфер... и барбарис! Я опять в родном гнезде... Боже! как я боялся и как счастлив... удостоился!..[22]

  — Григорий Данилевский, «Сожжённая Москва», 1885
➤   

Комнаты огласились плачем. Митя Усов скончался. В зале, на том же столе, где с вечера гостеприимно пыхтел самовар и пахло калуфером и смолкой, лежал в мундире покойник. Плотники в сарае ладили гроб. Ожидали из Бородина старика священника, который крестил Митю и подарил ему голубей. Покойника уложили в гроб; в головах зажгли свечи.[22]

  — Григорий Данилевский, «Сожжённая Москва» (глава XIII), 1885
➤   

А как затащит тебя, бывало, на сельскую ярмарку — потолкаться меж народом, так только гляди да слушай. Для всякого-то мужичонка, для всякой бабёнки найдется у него привет и шутка. Тут отведает гречаников, гороховняков, буханцев, там велит спечь себе блин на горячей сковородке, да так, чтобы масло с пальцев текло. Мимоходом возьмёт у инвалида-солдата щепотку тёртого тютюна с канупером...

  Василий Авенариус, «Гоголь-студент», 1898
➤   

На дворе понемногу смеркалось. Вечерняя поэзия махнула крылом над садом, над речкою с зелёными камышами. Потоптанный каблуками канупер и мята разливали своё благовоние. Резеда разливала за ними свой тонкий ароматный сладкий дух, который сочился в воздухе меж ветвей...

  — Иван Нечуй-Левицкий, «На гастролях в Микитянах», 1903
➤   

Tanacetum Balsamita L. (Chrysanthemum Balsamita L., Balsamita major Desf., B. suaveolens Pers.) — калуфер, канупер — с продолговатыми, игольчатыми серо-зелёными листьями, имеющими бальзамический запах; встречается в Южной Европе на стенах и т.п. сухих местах и разводится также в садах. Прежде было аптечным растением (Herba balsamitae majoris s. menthae romanae), теперь употребляется только как народное средство против глистов, для ослабления колик и для вызывания менструации...

  Словарь Брокгауза и Ефрона, статья «Пижма», 1907-1909
➤   

Гладко, точно под гребёнку, остриженные деревья, геометрически-правильные фигуры цветников, прямые каналы, четырёхугольные пруды с лебедями, островками и беседками, затейливые фонтаны, бесконечные аллеи―«першпективы», высокие лиственные изгороди, шпалеры, подобные стенам торжественных приёмных зал, ― «людей убеждали, чтобы гулять, а когда утрудится кто, тотчас найдёт довольно лавок, феатров, лабиринтов и тапеты зелёной травы, дабы удалиться как бы в некое всесладостное уединение». Но царскому огороду было всё-таки далеко до Версальских садов. Бледное петербургское солнце выгоняло тощие тюльпаны из жирных роттердамских луковиц. Только скромные северные цветы ― любимый Петром пахучий калуфер, махровые пионы и уныло-яркие георгины ― росли здесь привольнее. Молодые деревца, привозимые с неимоверными трудами на кораблях, на подводах из-за тысяч верст ― из Польши, Пруссии, Померании, Дании, Голландии ― тоже хирели. Скудно питала их слабые корни чужая земля. Зато, «подобно как в Версалии», расставлены были вдоль главных аллей мраморные бюсты ― «грудные штуки» ― и статуи...[23]

  — Дмитрий Мережковский, «Пётр и Алексей», 1905
➤   

Царевич слушал рассуждения о том, какими вениками мягче париться; от какой травы, мяты или калуфера бывает слаще в бане дух; и повествование, как матушка протопопица на Николу Зимнего едва до смерти не запарилась. А также, к слову ― поучения и назидания от святых отцов: «червь смирен зело, и худ, ты же славен и горд; но аще разумен еси, то сам уничижи гордость свою, помышляя, яко крепость и сила твоя снедь червям будет. Высокоумия хранися, гневодержания удаляйся...»[23]

  — Дмитрий Мережковский, «Пётр и Алексей», 1905
...гладко, точно под гребёнку, остриженные деревья...
Бальзамическая пижма (лист) [24]
➤   

― Ваня! Ваня! ― пронзительно вскричала женщина, подымаясь и снова падая на песок при виде вздувшегося осклизлого тела. Ваня в ужасе бросился бежать в гору, спотыкаясь, царапаясь о кусты и крапиву, не оглядываясь, будто за ним гнались по пятам, и с бьющимся сердцем, шумом в висках остановился только в саду Сорокиных, где краснели яблоки на редко посаженных яблонях, за спокойной Волгой темнели леса, в траве стрекотали кузнечики, и пахло мёдом и калуфером. «Есть связки, мускулы в человеческом теле, которых невозможно без трепета видеть», ― вспоминались Ване слова Штрупа, когда он с ужасом при свече разглядывал в зеркало своё тонкое, теперь страшно бледное лицо с тонкими бровями и серыми глазами, ярко-красный рот и вьющиеся волосы над тонкой шеей. Он не удивился даже, что в такой поздний час вдруг вошла неслышно Марья Дмитриевна, плотно и тихо затворив за собою дверь.
― Что ж это будет?..[25]

  Михаил Кузмин, «Крылья» (повесть в трёх частях), 1906
➤   

Tanacetum Balsamita L. (Chrysanthemum Balsamita L., Balsamita major Desf., B. suaveolens Pers.) — калуфер, канупер — с продолговатыми, игольчатыми серо-зелёными листьями, имеющими бальзамический запах; встречается в Южной Европе на стенах и т.п. сухих местах и разводится также в садах. Прежде было аптечным растением (Herba balsamitae majoris s. menthae romanae), теперь употребляется только как народное средство против глистов, для ослабления колик и для вызывания менструации...

  Словарь Брокгауза и Ефрона, статья «Пижма», 1907-1909
➤   

Хмурился Летний сад. Летние статуи поукрывались под досками; серые доски являли в длину свою поставленный гроб <...>. Сам Пётр насадил этот сад, поливая из собственной лейки редкие древеса, медоносные калуферы, мяты; из Соликамска царь выписал сюда кедры, из Данцига ― барбарис, а из Швеции ― яблони...[26]

  Андрей Белый, «Петербург», 1914
➤   

Пётр принял заскорузлыми пальцами стакан, медленно выпил водку, вытер губы ладонью и стал грызть огурец. Это был его завтрак. Морщины на лбу разошлись, и рот, красивый, но обезображенный постоянным усилием сдержать гримасу, усмехнулся. Пётр сильно втянул воздух через ноздри и стал набивать канупер в почерневшую трубочку. Денщик подал фитиль...[27]

  Алексей Толстой, «День Петра», 1918
➤   

Княгиня (перебивая). Иван Ильич, просила я вас привыкнуть: нет-нет, да и взяли бы табакерку и изящно табаку понюхали. Хоть при мне-то будьте расторопным.
Князь. Чихаю от того табаку, Дарьюшка, да и грех. Однако для тебя готов и понюхать. Решето мне доброго табаку натёр — с толчёным стеклом и канупером.
Княгиня. Не Решетом, а зваться приказано ему Фенимел... Боже, какая скука! (Развернула книгу, читает).[27]

  Алексей Толстой, «Любовь — книга золотая» (пьеса), 1919
➤   

Была и тут ему удача. Вó время зашла к Липовановым домовница Акулина Кузьминишна. Она славилась на весь Темьян, как мастерица-взбивальщица банного мыла с мятой, с калуфером, с травой-чередой: никто лучше неё не пенил мыльную пену: пухом белела, лебяжьим ластилась к телу. Зашла, у Липовановых в баню собирались. Как первую взбивальщицу не позвать, когда она тут как тут?..[28]

  — Сергей Дурылин, «Колокола», 1929
➤   

Встречаются на улице даже мало знакомые люди, поздороваются шапочно, а если захотят продолжать знакомство — табакерочку вынимают.
— Одолжайтесь.
— Хорош. А ну-ка моего…
Хлопнет по крышке, откроет.
— А ваш лучше. Мой-то костромской мятный. С канупером табачок, по крепости — вырви глаз...[29]

  Владимир Гиляровский, «Москва и москвичи», 1926-1934
➤   

Проснувшись в четвёртом часу утра, когда дрянненький питербурхский рассвет, которому, казалось, никогда и не родить дня, обмазал молочным киселём окна, Пётр опухшими и со сна простодушно-добрыми глазами с минуту смотрел на узорчатые городки муравлёной, с утра жарко натопленной печи. В нос шибало гуляфною водкой, какую подливали в печь для духу, на языке налип колтун после вчерашнего канупера и «большого орла», хваченного на ассамблее у Алексашки, а тесноватый, в затейливо голубую кромку ночкой колпак слез на бровь и натёр лоб до боли. Отхаркнув в угол утреннюю дрянь, Пётр кивком головы обронил колпак и приподнялся на локтях: по утреннему этому его знаку дежурный денщик мчался с рюмкой анисовой, и ― царь начинал утро.[30]

  Глеб Алексеев, «Мария Гамильтон», 1933
➤   

Каждый кустик в саду, каждое деревцо были нам близко знакомы; знали мы, что в мрачном углу под стеною соседней конюшни Бейера растёт кустик канупера, что на кривой дорожке ― неклен,[комм. 7] а на круглой куртине ― конский каштан.[31]

  Викентий Вересаев, «Воспоминания», 1935
➤   

Яков, не в пример братьям, за собой не смотрел, ― коричневый кафтан на нём был в пятнах, пуговицы оторваны, чёрный галстук засален на волосатой шее, весь пропах табаком-канупером. Волосы носил свои ― до плеч ― плохо чёсанные. <...>
Пётр Алексеевич пошёл в угол палатки ― обливать голову и, отфыркиваясь, говорил Макарову, который, стоя, ловко писал на углу стола.
― «Стрешневу... Пионы ваши получены в исправности, только жалеем, что мало прислал. Изволь не пропустить времени ― прислать из Измайлова всяких цветов и больше таких, кои пахнут: канупера, мяты да резеды... Пришли садовника доброго, с семьей, чтобы не скучал...[32]

  — Алексей Толстой, «Пётр Первый» (книга третья), 1944
➤   

На полках ― три расписных берестяных туеса с мёдом да с «дедовским» квасом, что «шибает в нос и велие прояснение в мозгах творит». На особом дубовом столике ― вехотки, суконки, мочалки, куски пахучего мыла. Мыловарнями своими Казань издревле славилась. В парном отделении, на скамьях, обваренные кипятком душистые мята, калуфер, чабер и другие травы. В кипучем котле квас с мятой ― для распариванья берёзовых веников и поддавания на каменку. В бане мылись вдвоём, гость да хозяин, говорить можно было по душам, с глазу на глаз...[33]

  — Вячеслав Шишков, «Емельян Пугачёв» (книга третья, часть первая), 1934-1945
...чудом уцелевший (бог) Танатос, порядком изувеченный (людьми)...
бог Танатос [34]
➤   

Токсичность <пижмы> обусловлена эфирным маслом, главнейшие компоненты которого ― бициклические терпеновые кетоны и туйоны. Эфирное масло обладает сильным местнораздражающим действием, возбуждает ЦНС.
Основные симптомы отравления ― тошнота, рвота, понос. При резорбтивном действии отмечаются поражения почек; со стороны ЦНС ― начальная гиперфлексия с последующей депрессией. Скот может поедать пижму при однообразном рационе в качестве пряно-вкусовых добавок. Молоко коров при этом приобретает горький вкус и своеобразный запах. Интоксикация животных может закончиться летальным исходом. У беременных самок могут быть выкидыши. <...>
Всего в роде Tanacetum более трёх десятков видов,[комм. 8] однако, все они содержат значительное количество эфирных масел. Кроме того, подобные эфирные масла на основе туйона и пинена содержатся у представителей сложноцветных из родов полынь и пиретрум...[35]

  — Борис Орлов и др., «Ядовитые животные и растения СССР», 1990
➤   

Несколько чаще, чем омонимная, тавтологическая и поглощающая, встречается редкая рифма (23,8%), включающая имена собственные, устаревшие слова, иноязычные, диалектизмы и прозаизмы. Е.Г.Эткинд точно заметил: «чем богаче рифма, образуемая стилистически противоположными словами, то есть чем они подобнее друг другу по звукам, тем их противоположность выразительнее». В нашем материале за счёт маркирования рифм курсивом их «противоположность» усиливается, обостряется. Большей частью в этих редких рифмах заключено какое-либо сатирическое или комическое содержание: «Например, Вальтер Скотт или Купер — / Их на веру иной пропускал, / Но и в них открывал я канупер![комм. 9] / (Так он вредную мысль называл.)»[36]

  — Ирина Борисова, «К вопросу о специфике функционирования курсива...», 2005
➤   

В гимназии над ним все смеялись, даже другие учителя, и мне было от этого очень обидно. Но что я мог сделать? Я мог только полюбить то, что любил он, ― растения, птиц. Потом, после его смерти, моё увлечение всеми этими голосеменными, новонёбными и бескилевыми, конечно, прошло, но названия в памяти остались ― и так здóрово было не просто гулять по лесу, а знать ― вот любистик, вот канупер, вот ятрышник, а там щирец.[37]

  Михаил Шишкин, «Письмовник», 2009
➤   

Установка на многоголосье проявляется и в структуре некрасовских одорических метафор. Они построены преимущественно на основе общепонятных фразеологизмов: «И декабрьским террором пахнуло / На людей, переживших террор». Ясно, что почуять грядущий террор может только человек, в опыте которого он уже присутствует. Экзотический одорант вводится для того, чтобы обнаружить скрытую за словами неприглядную сущность героя:
Например, Вальтер Скотт или Купер ―
Их на веру иной пропускал,
Но и в них открывал я кану́пер!
(Так он вредную мысль называл.)
Даже и не зная, что «канупер» — вонючее растение, читатель понимает, что речь идёт об умении «разнюхивать» крамолу, «вынюхивать» её между строк.[38]:225-226

  — Наталья Рогачёва, «Ольфакторное пространство поэзии Н.А.Некрасова», 2010
➤   

Отец Отечества ростом велик, а комнаты низки. Мелковаты были и ближние люди.
— Виллим Иванович, о, такой истинно учёный mein Kavalier и mein Versmacher... — томно молвила царица. Сладко обожгла поцелуем и взором: старик не узнает нашей тайны.
И табак Монса был приятный, с канупером и мятою, женственный табак, — не моряцкий кнастер мужа. <...>
Вещи Виллима Ивановича <Монса> царица держала, овдовев, в своих покоях. Сейчас в руках стиснула батистовый платок с монограммой «DM». Губами сочными припала к черешневому длинному чубуку в оплётке пряденого золота: вещица до сих пор источала сладкий запах мяты и канупера.[39]

  — Юлия Старцева, «Коль пойду в сады али в винограды» (повесть), 2017


Каноперы в поэзии

...занимаясь семь лет этим дельцем, не напрасно я брал свой оклад...
Канопер (бутоны-иероглифы) [40]

➤   

Друг, ты попал в сети любви, — песенный дар я для тебя.
Колких репьёв не собирай, — мак, сусамбар я для тебя.
Спрячу тебя в тень от жары, — пышный чинар я для тебя.
Смерти твоей я не хочу, — персик, шакар я для тебя.[41]:59

  — Саят-Новá (пер.В.Звягинцевой), «Друг, ты попал в сети любви...», 1 апреля 1754
➤   

Лишь знать, как много лет тебе! — с тобою твой гусляр блажен.
Не хочет есть, не хочет пить, — с тобою сидя, яр блажен.
Алеешь розой, вкруг тебя обвившись, сусамбар блажен.
В слезах бюльбюль и день и ночь. Твоих шипов удар блажен.[41]:60

  — Саят-Новá (пер.С.Шервинского), «Лишь знать, как много лет тебе...», 1755
➤   

Скромен твой облик и речи приятны,
В пальцах твоих сусамбар ароматный.
Жизнь отдаю тебе в дар безвозвратный,
Будь мне навеки верна, дорогая.[41]:89

  — Саят-Новá (пер.М.Лозинского), «Ты — как сирена, что губит плывущих...», 1759
➤   

Поговори со мной хоть миг, будь — милая Саят-Новы!
Ты блеском озаряешь мир, ты солнцу — щит средь синевы!
Ты — лилия долин, и ты — цветок багряный средь травы.
Гвоздика, роза, сусамбар и майоран[комм. 10] ты для меня![42]

  Саят-Нова (пер.Брюсова), «Я в жизни вздоха не издам...», 1760-е
➤   

Шахатаи, говорят, я взываю с мольбой к шахиншаху...
Сердце взлетает в безумье и падает в скорби на плаху.
Косы распущены — розы они, сусамбар: помогите!
Только сияние вижу я — золота жар: помогите!..[41]:164

  — Саят-Новá (пер.М.Лозинского), «Шахатаи, говорят...», 1760-е
➤   

Занимаясь семь лет этим дельцем,
Не напрасно я брал свой оклад
(Тут сравнил он себя с земледельцем,
Рвущим сорные травы из гряд).
Например, Вальтер Скотт или Купер
Их на веру иной пропускал,
Но и в них открывал я кану́пер![комм. 11]
(Так он вредную мысль называл).[43]

  — Николай Некрасов, «Газетная», 1865
➤   

На эти златистые пижмы
Росистые волосы выжми.
Воскликнет насмешливо: «Только?» ―
Серьгою воздушная óльха.[44]

  Велимир Хлебников, «В лесу», 1913
➤   

Значит, вóт она, разгадка на загадку без оглядки, <...>
Бальзамические травы ― не годятся для приправы.
Бальзамические травы ― не годятся для отравы.
Это ― основное блюдо без затей и без прикрас,
Пусть запомнят это люди, бальзамируя друг друга,
Пусть едят родное мясо и обнимутся не раз.
Бальзамическая пижма ― или сок из носа выжму,
Бальзамическая пихта ― или мимо пролетит,
Бальзамическая липа ― лечит гнойные полипы,
Бальзамической осиной всё обует и срастит.
Всё срастит сперва больное, а потом срастит ― пустое,
А потом срастит ― чужое, а потом срастит ― своё,
Превращая очень быстро всё живое, всё большое,
Всё больное, всё пустое превращая ― в мумиё...[45]

  Михаил Савояров, «Бальзам на душу» (из сборника «Сатиры и сатирки»), 1920
➤   

Листок серо-зелёный размером в лист
три-четверти, слегка зазубрен, словно
клюв гусиный и душистый
с пыльным горьким привкусом глубоким
между мятой и чистым шалфеем.
Когда проповедник гудит на клиросе,
напрасно пытаясь покинуть точку сна,
когда твои ногти впиваются
всё глубже в мясо ладоней,
открой Библию и вдохни её листок.
Его острое жало разбудит тебя,
упрёком пуританского стыда —
Напомнив, что там, за стеною свет,
солнечный свет, листья и дождь.[46]

  — Элизабет Риммер, «Листок из Библии», 2019





A p p e n d i X - 2

Ком’ментарии

Ханóграф: Портал
EE.png

  1. Бальзами́ческая пижма — это очень известное (особенно, во времена средневековья, практически идеально-религиозное католическое растение. Возможно, прежде всего по этой причине (как всякий предмет интернационального культа) оно имеет массу устоявшихся региональных и разноязычных имён. К примеру, одно только название канупе́р получило неограниченное множество вариантов произношения и ударений на двух разных слогах (как правило, на втором или третьем): кону́фер, кануфе́р, колуфе́р, калу́фер, калупер, колупер и так далее. Однако сам по себе перечисленный набор «колуперов» уже вызывает некоторые раздумия..., если они имеются, конечно...
  2. Название «бальзами́ческая ряби́нка» можно считать прямой калькой с ботанического имени «пи́жма бальзами́ческая», поскольку «дикая рябинка» — это одно из народных названий пижмы вообще (точнее говоря, самого распространённого вида: пижмы обыкновенной (или северной). Кроме того, это растение имеет ещё десятки названий, среди которых самые известные: пахучая пижма, девятисильник благовонный, рябинник и шпанская (испанская) ромашка. Причём, это далеко не полный список названий пижмы бальзамической. Подробнее об этом можно посмотреть в материнской статье.
  3. Научное название рода пижмы бальзамической (Tanacétum) более чем симптоматично. Оно происходит от греческих слов «tanaos» — долго, продолжительно и «aceomai» — жить, существовать. Соединённое в целое слово, это название скорее всего обозначает известное свойство этого растения долго оставаться в живом состоянии. В определённом смысле, название «танацетум» можно считать почти полным синонимом латинского названия известного ксерофитного растения Sempervivum («вечно живой», живучка или молодило). Впрочем, по другой версии, название рода Tanacetum — есть видоизменённое народным произношением слово «Athanasia» (афана́сия) — от греческих «а» — не, и «thanáos» — смерть (можно сравнить с именем бога смерти Танатоса (или «Фанатоса», как произносили его эллины). В целом название по второй версии может переводиться как «бессмертник», однако, не следует путать танацетум и с этим растением тоже из семейства Астровые. Подробнее об этом вопросе, по своей сложности сравнимом с любыми «так называемыми вопросами», см. в соседней статье: «бальзам (на душное)».


  4. Калуфер ― многолетнее растение. Культивировалось как пряность. (примечание к изданию 1993 года)
  5. Сам автор этого текста, Павел Мельников-Печерский снабжает эту фразу следующим авторитетным комментарием: «Калуфер, или кануфер, ― balsamita vulgaris». Примечательно, что в качестве названия рода указан вид: бальзами́та (обыкновенная).
  6. «Зинзивер» — в данном случае это одно из нечасто встречающиихся местных названий мальвы (или просви́рника).
  7. «Неклен» или «неклён» — примерно то же самое, что и клён, как это ни странно слышать, — а если выражаться точнее, то — клён полевой (не исключая также и всяких других).
  8. Разные источники (включая, впрочем, и одинаковые) причисляют к роду Tanacetum очень разное число видов, скажем: круглым счётом от 50 до 120. Здесь указано, пожалуй, наименьшее число: тридцать. Такой странный разброс в ботанической бухгалтерии (от 30 до 120) объясняется не вполне устоявшимися границами в роде Пижма, который постоянно вызывает дискуссии в профессиональной среде, в особенности — среди олухов, педантов и пенеантов. Часто в состав Tanacetumа включаются многие виды из рода Пиретрум (а иногда даже и весь род в целом), а также некоторые виды из родов Хризантема, Тысячелистник и некоторых других...
  9. Здесь в статье И.М.Борисовой следует комментарий к тексту, привожу его в точном виде, без дополнений и даже без интонации: «Канупер, а, м. 1. Трава калуфер. Екатеринослав., Слов. Акад. 1908. Слов. Акад. 1956 (с пометой «обл.»). 2. Растение Artemisia annua L., сем. сложноцветных; полынь однолетняя. Курск., 1893. (Словарь русских народных говоров, 1977, с. 46)».
  10. «...сусамбар и майоран ты для меня...» — в брюсовском примечании к переводу (1916 г.) скупо замечено: «Cycaмбap ― пахучая трава». По всей видимости, Брюсов просто не докопался (или прошёл мимо того факта), что сусамбáр и канупéр — одно растение, а потому оставил армянское слово (мало кому понятное) без перевода и толкования, что по существу — казус, конечно. Тем более, что в курьёзной строке одно слово легко меняется на другое: «Гвоздика, роза, канупер и майоран ты для меня!..» Не закрывая глаза на заоблачный стиль этой поэзии, замéна ничуть не выпадает из общего тона, вполне подстать оригиналу. Между тем, даже с закрытыми глазами слишком хорошо заметно, какое громадное значение имеет канопер для армянина второй половины XVIII века, — совсем не то, что для Некрасова сто лет спустя.
  11. Довольно хлёсткое, вполне в некрасовской «бытовой» манере, употребление слова «кану́пер» (в переносном смысле) ― здесь оно выступает в качестве сорного растения (в голове), метафоры вредных или пустых мыслей. В самом деле, пижма бальзамическая очень неприхотливое и выносливое растение (как и большинство пижм), — со временем, оставшись без присмотра хозяев, оно вполне может дичать и превращаться в огородный или садовый сорняк.



Ис’точники

Ханóграф: Портал
NFN.png

  1. М.Н.Савояров, «Подмётки» к сборнику «Сатиры и сатирки» (1901-1939 гг.) — «Внук Короля» (двух...томная сказ’ка в прозе). — Сана-Перебур: «Центр Средней Музыки», 2016 г. — «Бальзам на душу» (1920).
  2. Иллюстрация — Пижма бальзамическая (культурная форма «большая», Tanacetum balsamita cv.majus), цветущий побег (общий вид). — Фото: Юр.Ханон, Новгородская область, август 2009 г., — растение, спасённое и выращенное Автором.
  3. С.Кочетова. «Юрий Ханон: я занимаюсь провокаторством и обманом» (интервью). — Сан-Перебург: газета «Час пик» от 2 декабря 1991 г.
  4. Юр.Ханон, «ПАР» (роман-автограф). — Сана-Перебур: «Центр Средней Музыки», 215 (внутреннее издание)
  5. 5,0 5,1 5,2 Н.И.Анненков «Ботанический словарь» (статья: Tanacetum Balsamita L.) — Сан-Перебург: Императорская Академия наук, 1878 г.
  6. Юр.Ханон, Аль Алле. «Не бейтесь в истерике» (или бейтесь в припадке). Третий сборник (второго мусора). — Сан-Перебур: Центр Средней Музыки, 2013 г.
  7. Иллюстрация — Терракотовая канопа с головой Анубиса, датировка не точная (Limestone, jackal headed canopic jar, Egyptian, 2000BC to 10).
  8. Юр.Ханон. «Чёрные Аллеи», или книга, которой-не-было-и-не-будет. — Сан-Перебур, Центр Средней Музыки, 2012 г. — 648 стр.
  9. Юр.Ханон. «Три Инвалида» или попытка с(о)крыть то, чего и так никто не видит. — Сант-Перебург: Центр Средней Музыки, 2013-2014 г.
  10. Юр.Ханон «Книга без листьев» (или малая попытка сказать несказуемое). — Сан-Перебург, Центр Средней Музыки, 2014 г.


  11. Иллюстрация — Пижма бальзамическая (культурная форма «большая», Tanacetum balsamita cv.majus), вид побега в фазе активного роста. — Фото: Юр.Ханон, Новгородская область, август 2008 г., — растение, выращенное неким автором.
  12. 12,0 12,1 Encyclopédie, ou Dictionnaire raisonné des sciences, des arts et des métiers (1re éd.) Texte établi par D’Alembert, Diderot, 1751. — Paris: Avec Approbation et Privilege do Roy, 1751.
  13. Д.С.Самойлович, «Способ самый удобный повсемственного врачевания смертоносной язвы заразоносящейся чумы ко благу всеобщественному предлагает Данило Самойлович», в книге: Данило Самойлович, Избранные произведения. — Мосва: Изд-во АМН СССР, 1949 г.
  14. Н.В.Гоголь, Полное собрание сочинений и писем в двадцати трёх томах. — Мосва: Институт мировой литературы им. А.М.Горького РАН, «Наследие», 2001 г. — Том 1. — Стр. 145.
  15. Н.В.Гоголь, «Повесть о том, как поссорился Иван Иванович с Иваном Никифоровичем» (глава вторая). Сборник «Миргород». Впервые опубликована в альманахе А.Ф.Смирдина «Новоселье» (часть вторая, 1834 г.)
  16. Ю.В.Жадовская, «Отсталая». — Мосва: «Планета», 1993 г.
  17. Н.С.Лесков. «На ножах». — Полное собрание сочинений, том 23. — Сан-Перебург: 1903 г.
  18. 18,0 18,1 18,2 П.И.Мельников-Печерский. Собрание сочинений. — Мосва: «Правда», 1976 г.
  19. Иллюстрация — Пижма бальзамическая (культурная форма «большая», Tanacetum balsamita cv.majus), верхушка молодого побега с бутонами. — Фото: Юр.Ханон, Новгородская область, август 2008 г., — растение, выращенное Автором.
  20. Г.П.Данилевский, «Потёмкин на Дунае». «Сожжённая Москва» в книге: Авантюристы: Из эпохи царствования Екатерины Великой. — Мосва: «Современник», 1995 г.
  21. Никитенко А.В., Записки и дневник: В трёх томах. Том 1. — Мосва: Захаров, 2005 г. (Серия «Биографии и мемуары»)
  22. 22,0 22,1 Г.П.Данилевский, «Мирович». «Сожжённая Москва». — Мосва: «Правда», 1981 г.
  23. 23,0 23,1 Д.С.Мережковский. Собрание сочинений: в 4 томах (том 2). — Мосва: «Правда», 1990 г.
    Ханóграф: Портал
    AnTh.png
  24. Иллюстрация — Пижма бальзамическая (культурная форма «большая», Tanacetum balsamita cv.majus), лист, часть ствола и пазуха. — Фото: Юр.Ханон, Новгородская область, август 2008 г., — растение, выращенное Автором.
  25. М.Кузмин «Подземные ручьи»: Романы, повести, рассказы. — Сан-Перебург: Северо-Запад, 1994 г.
  26. Андрей Белый. Петербург: Роман. — Сана-Перебург: «Кристалл», 1999 г.
  27. 27,0 27,1 А.Н.Толстой. «День Петра». — Мосва: «Советская Россия», 1980 г.
  28. Публикация Мемориального Дома-музея С.Н. Дурылина в Болшеве. — Мосва: Издательство «Русский путь», 2014 г.
  29. В.А.Гиляровский, Собрание сочинений в четырёх томах, Том 4. — Москва, «Правда», 1989 г.
  30. Г.В.Алексеев, «Мария Гамильтон». — Мосва: Журнально-газетное объединение, 1933 г.
  31. Викентий Вересаев «Воспоминания». — М., Госполитиздат, 1946 г.
  32. А.Н.Толстой. «Пётр Первый» (роман). ― Мосва: «Правда», 1974 г.
  33. В.Я.Шишков. «Емельян Пугачёв». (историческое повествование) — Книга третья. Часть 1. — Мосва: «Правда», 1985 г.
  34. Иллюстрация — Фигура бога Танатоса (барельеф на колонне храма Артемиды в Эфесе), примерно 325-300 год до Р.Х.
  35. Б.Н.Орлов, Д.Б.Гелашвили, А.К.Ибрагимов. «Ядовитые животные и растения СССР», — Мосва: Высшая школа, 1990 г. — стр.242
  36. Борисова И.М. К вопросу о специфике функционирования курсива в стихотворной речи (на материале поэзии Н.А.Некрасова). — Вестник Оренбургского государственного университета, №11 за 2005 г. (стр.32-38).
  37. Михаил Шишкин, «Письмовник» — Мосва: жернал «Знамя», №7 за 2010 г.
  38. Н.А.Рогачёва. Ольфакторное пространство поэзии Н.А.Некрасова. — Известия Уральского государственного университета, №3(78) за 2010 г. (стр.220-227).
  39. Юлия Старцева, «Коль пойду в сады али в винограды» (повесть). — Сан-Перебур: жернал «Звезда», №8 за 2017 г.
  40. Иллюстрация — Пижма бальзамическая (культурная форма «большая», Tanacetum balsamita cv.majus), бутоны-иероглифы (секрет канопера). — Фото: Юр.Ханон, Новгородская область, сентябрь 2008 г., — растение, спасённое и выращенное Автором.
  41. 41,0 41,1 41,2 41,3 Саят-Нова. Стихотворения. Перевод В.Брюсова. Библиотека поэта. Большая серия. — Лениград: «Советский писатель», 1982 г. (второе издание)
  42. Армянская средневековая лирика. Перевод В.Брюсова. Библиотека поэта. Большая серия. — Лениград: «Советский писатель», 1972 г. (второе издание)
  43. Н.А.Некрасов. Полное собрание стихотворений в трёх томах: «Библиотека поэта». Большая серия. — Лениград: Советский писатель, 1967 г.
  44. В. Хлебников. Творения. — Мосва: Советский писатель, 1986 г.
  45. Михаил Савояров. «Слова», стихи из сборника «Сатиры и сатирки»: «Бальзам на душу»
  46. Elizabeth Rimmer. Haggards. — Londres: Red Squirrel Press, 2020



Лит’ература  ( на глиняных табличках )

Ханóграф: Портал
Neknigi.png

Ханóграф: Портал
Yur.Khanon.png



См. так’же

Ханóграф: Портал
NFN.png

Ханóграф: Портал
EE.png



см. ещё дальше



в ссылку

Выморочное эссе «артефакты канопера»
было собрано и сделано в конце 2009 года.
На основе сокращённого варианта артефактов
боковой проект « викицитатник »
получил маленький стерилизованный подарок :
« Пижма бальзамическая ».



Red copyright.png  Автор : Юр.Ханон & C°.   Все права со’хранены.  Red copyright.png
Auteur : Yuri Khanon и прочие. Red copyright.png All rights p’reserved.


* * * эту статью может исправлять   
только сам Автор.

— Желающие сделать замечания или дополнения,
свободно могут оставить их при себе
или же слить сюда, через старый резиновый шланг.



«s t y l e t  &   d e s i g n e t   b y   A n n a  t’ H a r o n»