Свёкла (Натур-философия натур. Плантариум)

« Видимо, всё-таки — свёкла » авторы: Юрий Ханон  &  Анна t'Харон ← Аморальное растение Народность, православие, лебеда → Ханóграф: Портал ... сам ты ... бурак Когда б не печень, я бы ― пил да пил... А если б не желудок ― только ел, да ел бы. Когда б не тело ― мне б на всё хватило сил. А если бы не задница ― наверняка бы сел бы. ( Михаил Савояровъ ) Амарант окровавлéнный (Германия) с вёкла ( Béta ) — это, видите ли, род однолетних, двухлетних или даже многолетних травянистых растений из семейства Амарантовых (прежде род относили к ныне упразднённому семейству Маревых). Значит, амарантовых... Или маревых... — Но..., но отчего же маревых, всё-таки?.. — Да очень просто. Маревых, потому что — маревых. И точка. Тоже мне, «вопрос», называется... Даже говорить противно, всерьёз, если ещё не позабыли...:559 Да..., пожалуй, давно всё это было, очень давно. — Или давновато, по крайней мере... — Удивительно сказать, удивительно читать, но всего удивительнее — внезапно, после стольких-то лет героического воздержания..., увидеть самого́ себя в окружении подобного кланового пусто’словия.:37 — Дескать, понимать надо: это у них наука такая. Сплошная марь... белая. Почти амарант... хвостатый. Сами себе включили, сами себе выключили, сами себе упразднили... Вчера одно, сегодня другое, завтра третье, а раз и навсегда царит — сплошной бурак, разумеется. Как у них принято. Или как положено. Как следует. — И тако́й, с позволения сказать, професси’ональной... и трогательной «лебедой» (из того же семейства маревых, с позволения сказать) они всерьёз пичкают друг друга (и всех вокруг) в систематическом порядке... — Изо рта в рот. Из рук в руки. Нога в ногу. Включая даже их самих, бураков. И её саму, свеклу́, стало быть... (миль пардон). Как шёлковую. Словно сахарную. — Та́к, словно бы — в этих словах есть хоть капля (смысла). Или умысла, хотя бы... — «Род травянистых растений...», ну надо же, как приятно!.., подумать только! Пожалуй, в известных условиях это тянуло бы на почти премию, почти открытие, почти научное... Или наученное, по крайней мере. Если бы..., не бурак, конечно. Сам. Собственной персоной. Тот, который царит в любом клубне, клумбе, клубе, кубе, клоне, коне, плане, клане... Всё как у них, у людей... Наконец, оставим это пустое перечисление. Потому что есть у нас и кое-что поважнее..., в запасе. Ибо сегодня, наконец, настал — Он, его величество момент, собственной персоной. — И не просто момент, а большой момент. И настоящий... Короче говоря, момент со всех сторон. И во все стороны. — Потому что здесь, прямо перед нами — (словно из-под земли выросло) ещё одно явление из среды искусственного антропоморфного мира... Божественное растение (земной сын Амаранта небесного) — под личиной вульгарного бурака. Практически, отпрыск Божий — среди осенней грязи. Не более того. В общем, не бог весть что: обычные будни людского общежития. А потому... здесь (между строк этой страницы) оставлено кое-что, про запас... — исключительно для тех, кто давным-давно объелся нормативной человеческой баланды. Интенсивного цвета. Слегка жидкое. Отдалённо напоминающее свекольник. Но всё же — не свекольник. Нет. Категорически нет. Впрочем, можно бы сказать и немного иначе. Слегка сгладив острые углы, например. И словно бы попытавшись на ходу достигнуть компромисса... (заранее бесполезного, впрочем)... И обречённого на провал. Например, такого (для начала): с вёкла (не свекла́, нет), бура́к (или, иногда, «буря́к») — издавна обще’известная & повсеместно распространённая овощная культура, одна из краеугольных или основных (пищевых и кормовых) для нынешней человеческой цивилизации. Происхождением своим, впрочем, обязанная исключительно Европе (что бывает нечасто), точнее говоря, её южному (средиземноморскому) побережью. Именно там, как говорят, и находится естественная родина (ареал) всех бураков.:122 Не считая некоторых отщепенцев. Но главное: ни капли этого скотского..., пардон, человеческого цинизма, старина Диоген!.. В те времена ценность удивительного красного корнеплода была — непререкаемой, практически — амарантово-пурпурной (тем более, что в доисторическую эпоху про «ентот амарант» на территории Европы никто и слыхом не слыхивал) и, страшно сказать, почти священной. Эти древние греки (странные люди) до такой степени высоко ставили банальный корнеплод, что даже дерзали приносить отборную свёклу в храм, да и не просто приносить, а прямиком — в жертву Аполлону. И только ему, странно сказать (не Дионису, нет..., и даже не Дионисию). Спустя века... именно оттуда, из э-л-л-и-н-с-ких средиземноморских метрополий (прежде всего, из греков) бордовые подземные барашки пришли шаг за шагом сюда, на сегодняшний русский юг, а затем и дальше — на завтрашний север, под ихним же эллинским названием севкл или сеукл. И прежде всего, шпионское проникновение сеуклов происходило через территорию будущей Малороссии, Окрайны и Крыма — в виде основного культурного & пищеварительного артефакта древнегреческой колонизации. Пожалуй, можно было бы (исключительно пунктиром) обозначить главные «точки и тире» этого проникновения. Точки и тире, большинство из которых сохранилось на современном глобусе России (или Украины, без особой разницы). — Виза́нтия, Одессос, Олбия, Херсонес, Феодосия, Пантикапей, Фанагория и, наконец, Танаис, крайний и трижды прекрасный город богини смерти, последний оплот империи бальзамического Танацетума. — Именно оттуда, из этих славных точек и тире, севкл и сеукл (соединёнными усилиями) совершили последующую экспансию в сиволапые славянские племена, которые (спустя какую-то жалкую тысячу лет) самым достойным образом завершили ассимиляцию греческой головки, окрестив её банальным «бурым клубнем» («Beta vulgaris», между прочим, мои дорогие господа ботаники): подземным бураком или буряком. И то, и другое, впрочем, без особой разницы и почти без почтения. Главное, что неприхотливый и ценный для поедания людьми и скотом сеукл остался в их руках. И — никакого Аполлона, даже и тени его не осталось. Возвышенный (подземный) идеал испарился из толстого клубня — как дурной сон. Остался сплошной Дионис (типический циник и пропойца)..., среди бесформенной толпы деревенских Дионисиев (почти свиней, с позволения сказать). То ли оборванцев, то ли просто варваров, в конечном счёте, срамных плебеев, не ведающих (и не умеющих ведать) высоты низменного идеала — ни в одном бураке. Как бы красен и красив он ни был, сердешный. А в итоге..., прошу прощения, а в итоге-то — что́?..:652 А в итоге, всеобщее, свободное и равное бурацкое дело устроилось едва ли не наилучшим образом. Счастливые порабощённые древляне, слепороды, гущееды, клюковники, куралесы, долбёжники, губошлёпы, вислоухие, кособрюхие, ряпушники и рукосуи (сознательно перечисляю далеко не всех) получили от колонизаторов в своё полное распоряжение — абсолютный и безраздельный бурак. — Ни о чём не сожалея, само собой, а также — не зовя и не плача... И всё это..., исключительно ради того, чтобы спустя ещё тысячу лет зародившейся (франко-херманской) цивилизации новый высоколобый эллин (удачно скрывший свою личину под фамилией Чайковский, например) смог написать трижды прекрасной вдове железнодорожного инженера несколько поэтических слов... Например, таких: «...я осмотрел сегодня Ваше свекловичное поле. Бураки весьма порядочные, хотя, судя по количеству дождей, можно было бы ожидать ещё лучшего. Обработка поля (я в этом кое-что смыслю) поистине великолепная. Это скорее огород, чем поле. Так как буракам предстоит сидеть в земле ещё три месяца, то нужно ожидать превосходного урожая...» — Впрочем, мало..., очень мало кто́ представляет себе это (пятое) чудо света: каково оно собою. А потому-то и придётся ныне дать небольшой словесный портрет, так сказать, опись дел, для начала. Итак... (хотелось бы знать)... — Чтó есть греческий «севкл» или наши родные бураки... Это — сугубо травянистые, сочные и низкорослые (почти приземистые) корнеплодные растения (высотой — до колена или по пояс, в крайнем случае) с густой и красивой (также съедобной) ботвой. Что особенно показательно (сызнова повторяя сказанное очередным бураком), в нынешние времена (и нравы) свёкла считается недалёким родственником божественного амаранта, и на стандартных правах (по формуле генома) включена в его (сугубо амарантовое) семейство. Равно как и свой новый патрон, бураки очень часто встречаются в быту, в виде — совершенно домашнем и привычном, в том числе — как комнатная культура, красивая, съедобная и неприхотливая. Чаще других (на кухонном подоконнике) можно наткнуться на мангольд (или листовую свёклу). Кроме того, разные бураки (без различия конкретных видов и сортов) распространены крайне широко (как в диком или одичавшем, так и в культурном состоянии), они встречаются во всех климатических поясах, кроме разве что — Антарктиды. Хотя, право слово, даже и там в последнее время всё чаще можно наткнуться на свекольные очистки... и снова «Что есть истина?» — Итак, «что же есть род», — спросили мы (чуть выше) со стариной-Понтием. Хотелось бы представить (ну..., хотя бы примерно): на что походит этот странный предмет... И какого же рода истина, — содержится внутри слов подобного рода?.. — Вот что было бы неплохо узнать... напоследок. «Пока не началось». с вёкла или «бурак» — в некотором роде, это род..., как они сказали. Вдобавок к тому же, это — род травянистых растений (а не деревьев, к сожалению). Род..., я сказал, — происходящий из божественного семейства амарантов, всемирно нашумевших растений дьявола (очевидный повтор). И вот спрашивается (как всегда, молча): из какой же, с позволения сказать, системы тождества и различия выводят они ещё одну общность, эту общность, — вполне подобную всем прочим. Так сказать, типовую. Или стандартную. Короче говоря, ещё одну, маревую... В которой далёкий мексиканский амарант (главный хлеб ацтеков и такой же маис майя), постепенно превратившийся в хвостатую русскую щирицу, играет заглавную скрипку, — не переставая щериться на соседние бураки посреди всей этой растительной мари... — Глядя друг на друга, имея привычку видеть и мерить каждого из своей среды по другим подобным себе, они и поневоле привыкли переносить собственное со’—’знание (клановое, стайное, племенное, групповое, языковое, профессиональное, общественное, государственное) и на все предметы мира. Не сразу, конечно, но постепенно. Говоря прямым текстом: по мере освоения этого мира. Концентрическими кругами, всё дальше и дальше. Но ровно до того круга, за которым кончается основная клановая (групповая, личная) мотивация. — Там, где кончается воображаемая или даже видимая розетка листьев, черешок, стебель, клубень, линия, корень, расстояние, пространство, время, граница и начинается, прошу прощения — 0н... Бурак. Шар. Сфера. Шишка. Голова. Практически, малая модель мира. Его мира. Амарант. Лебеда. Шпинат. Бурак... — Словно бы в обход всех вещей, в этом ряду смутно угадывается нечто — общее. Хотя и вовсе не то, очевидное, о котором говорят (и пишут они, пожизненно и посмертно) мучимые и понуждаемые своим бесконечно занудным и долгим долгом... — Профессиональным долгом, разумеется. С точностью до «наоборот», — да будет мне прощена эта маленькая... невинная шутка. В стиле апулеева осла, не чуждого стяжанию. — И всё же, в чём тут загвоздка?.. Что общее объединяет эти странные до полного неподобия растения. — Лебеда. Шпинат. Амарант. Бурак... Словно бы какая-то смутная марь стои́т за ними. Позади. За спиной. Как тень. Или немой укор. — Лебеда. Амарант. Шпинат. Бурак... Последний — всегда он. Один. Бурак. И последнее слово всегда за ним..., за бураком. — Ах, если б хоть кто-нибудь из них был способен дослышать это маленькое под’земное слово...    ...И сказал Бог: сотворим человека по образу Нашему, по подобию Нашему; и да владычествуют они над рыбами морскими, и над птицами небесными, и над скотом, и над всею землёю, и над всеми гадами, пресмыкающимися по земле.   И сотворил Бог человека по образу Своему, по образу Божию сотворил его; мужчину и женщину, сотворил их.   И благословил их Бог, и сказал им Бог: плодитесь и размножайтесь, и наполняйте землю, и обладайте ею, и владычествуйте над рыбами морскими <и над зверями,> и над птицами небесными, <и над всяким скотом, и над всею землею,> и над всяким животным, пресмыкающимся по земле.   И сказал Бог: вот, Я дал вам всякую траву, сеющую семя, какая есть на всей земле, и всякое дерево, у которого плод древесный, сеющий семя: вам сие будет в пищу;   а всем зверям земным, и всем птицам небесным, и всякому <гаду,> пресмыкающемуся по земле, в котором душа живая, дал Я всю зелень травную в пищу. И стало так.   И увидел Бог всё, что́ Он создал, и вот, хорошо весьма. И был вечер, и было утро: день шестый... Без ложной скромности, эти люди — от начала мира своего — пытаются решить одну..., всего одну — но зато фундаментальную и поистине непосильную задачу. Едва познав науку слов, едва ткнувшись пальцем (или рылом) в самый первый предмет и промычав про него какое-то имя или название, с той давней поры все они (как один) оказались лицом к лицу с невероятно тяжкой (почти не раз решимой) проблемой. — Каким же образом можно установить это зыбкое соответствие между ним (словом, набором звуков или букв) и скрытым за ним предметом, понятием, местом или действием. Но и не только установить (что ещё пол’беды), но главное — фиксировать и сделать универсальным, передав друг другу, буквально говоря, — по наследственному наследству. Из уст в уста. Из рук в руки. Наконец, нога в ногу. — Где, в каком месте взять универсальные критерии, понятные, доступные и принятые всеми? Не только кланами, племенами, народами..., но и теми, кто не только ничего не принимает, но и не понимает... Говоря по существу, здесь и зарыта проблема существования этого вида. В некотором роде — человеческого, если так можно выразиться... Вот, в самых общих чертах, о чём пытался рассказать этот (отдельно взятый) бурак... Лебеда садовая с вёкла или «бурáк»... Бурак или «свёкла»... Казалось бы, ничего особенного: просто ещё одно грубое, якобы «неудачное» слово. Слегка неприятное, неопрятное. — Бурак..., и дело с концом. Впрочем, не один он. — Так очень часто называют в южных губерниях всякую свекловицу, даже сахарную, но преимущественно это название относится к мангольду, двухлетнему растению из того же семейства маревых, хотя, впрочем, в Англии и кормовая свёкла тоже известна под именем мангольда. Названный вид столовой свёклы имеет жидкий, тощий корень и сильно развитую ботву, состоящую из листьев с более или менее толстыми рёбрами белого, светло-зелёного, оранжевого и красного цвета и тёмно-зелёной, а иногда жёлтой или красной пластинкой. Он принадлежит к огородным растениям, не возделываемым на полях, и относится к разряду шпинатных, т.е. таких растений, листовые части которых, в варёном виде, употребляются в пищу человеком; черешки и рёбра листьев бурака называют свекольником. Но было ведь и другое слово, не столь грубое, которое ещё раз хочется подкинуть на первую чашу весов с божественно-царственной ипостасью этого бурака. Сказанное гораздо раньше, и совсем с другой, неожиданной стороны... – с внутренней или даже изнутри, как если бы у свёклы был собственный взгляд, глаз... или хотя бы — глас. — Казалось бы, что может быть проще (пареной репы), о чём тут ещё можно говорить да прибавлять, дискуссии разводить (чай, здесь тебе не Дума, тем более, гос’ударственная). Но если вы не можете, она сама скажет за себя: в карман за словом не полезет, сумеет отстоять своё доброе имя, уж будьте покойны. С такими корнями, да породистой родословной – раз плюнуть. Тем более что сами древние греки заране озаботились о любимой высоко’почитаемой овощной культуре и дали ей гордое & звучное имя Севкл (или Сеукл). Порфирородное. Почти божественное. Попробуй-ка, отличи, кому тут не кланяться, да челом не бить: Зевс, Селкет, Софокл, Севкл, Савл, Сехмет, Сизиф, Геракл, Саптах... — То-то и оно. Уже одной звучностью заслушаешься, залюбуешься. Прошу заметить, — не бураком, а именно им, севклом. Чтобы не припомнить чего-нибудь похуже. — Севкл же сей, прямиком обрусевши и ставши свёклой, — и поныне сохранил всю свою фонетическую живость, сочность и яркость. Стоит только произнести – свёкла! – сразу, мгновенно, залпом вспыхивает роскошное цветовое пятно, этакий бордово-фиолетовый, ало-вишнёво-малиновый фейерверк. Звонкий, сочный, аппетитный, бодрящий, щекочущий мозжечок кисло-сладким вкусом, праздный и — неизменно праздничный: для дядюшки-Аполлона, чай, ро́стили. Совсем не то, что ваш бурак... Словно земля в горле комом, да приветный свист плётки над головою: «Эй, эгей! — на колени! — стой, где стоишь, мужичонка, в лаптях да по пояс в грязи, бурак-бураком, там тебе и самое место...» — Муть, грязь, страх... Пустота земная. Земельная. Почти подземеная. Учитывая, что ниже (в том старом сыром подвале, куда давно никто не ходит и где хранятся одни только бураки) косяком пойдут литературные примеры из классиков и романтиков русской литературы, с моей стороны было бы зловредным не напомнить, что «бурак» у русских (и близких к ним народов) значил (далеко...) не только свёклу (или свеклу́, на крайний случай). Прежде всего, таким нехорошим словом (теперь уже почти идеально устаревшим, вместе с его предметом) называли берестяной туесок, кузовок, а то и коробок сподобной формы (нечто в виде маленького бочонка, да ещё и с крышечкой), с которым, привязывая к поясу, ходили в лес по ягоды... Впрочем, временами не брезгуя сметаной, мёдом или даже водой.    Соборная площадь кипит народом; на огромном её просторе снуют взад и вперёд пёстрые вереницы богомолок; некоторые из них, в ожидании благовестного колокола, расположились на земле, поближе к полуразрушенному городскому водоёму, наполнили водой берестяные бураки и отстегнули запылённые котомки, чтобы вынуть оттуда далеко запрятанные и долгое время бережённые медные гроши на свечу и на милостыню. — Михаил Салтыков-Щедрин. «Губернские очерки» (1857 г.) И ещё один в запасе имеется небесный бурак (помимо амаранта, вестимо). Да и не просто бурак, а к тому же — настоящий типический тип, типичнее — и некуда будет, пожалуй... Пустой, трескучий, нестоящий. Короче говоря, настоящий человечий красавец, душка. Взорвётся с треском, покуражится, да и — пропадёт, только вонь с дымом пополам оставит после себя. Амарант запрокинутый Всякие случаются на свете значения: и значительно пустые, и совсем незначительные... Грешным делом я разумею здесь — ещё один из надёжно забытых «бураков» — отдельный снаряд (или фигура) в огненных потехах — ещё со времён петровских, будь они трижды неладны. — Таким словом (наряду с ракетами и фугасом, например) называли одну из самых частых и красивых форм фейерверка. Впрочем, как видно, и здесь не обошлось без подземного первоисточника или прародителя, так сказать, настоящего бурака, — без которого были бы невозможны никакие замысловатые фигуры или прочие туеса. Кстати сказать, ещё и те же ботаники призывают не путать бурак с другим бурачком-с, — невидной (почти невидимой) травкой семейства крестоцветных — как всегда с невзрачными жёлтенькими цветочками. А если не бурачок, то говорят про неё и того пуще — икотная трава. Дело ничуть не менее почётное..., между нами. с вёкла, между тем, не одна, — скажу я напоследок. Среди плотной группы особо выдающихся и приметных растительных бураков можно бы найти и ещё одного семантического «родственника» (ничуть не хуже мари), — личность весьма одиозную и шумную, хотя и отодвинутую ходом истории — так сказать — подальше на задний дворик. Само собой, я разумею рослый и кусачий борщевик (или борщ) — в основном, борщевик сибирский, — из молодой зелени которого на русских землях (не исключая и лесов, впрочем) регулярно готовили изрядный суп под тем же названием (известный по крайней мере с XIV-XV века), добавляя туда всякие овощи и огородную траву по вкусу. — Со временем достославный борщевик ушёл (не прощаясь, почти по-английски) из столового обихода (возвращаясь туда только в самые голодные годы), а вот название овощного борща не только осталось прежним, но и перешло по наследству — к цветастым (а потому и подавляющим) греческим буракам, устроив в собственной исторической родословной нечто вроде винегрета. Смесь нижегородского с древнегреческим. Не стесняйся, бери забористей!... — Казалось бы, и какой борщ без свёклы, бурак?.. — да только тот, что под забором. — Иной раз не только слушать противно, но и — есть... — Не говоря уже (упрямо) о прямо противо(по)ложном состоянии дел. А ещё, говоря без ложной скромности, свои железные бураки бывали — в круглых чугунных печках, и в тюрьме тоже случались (как же без них-то), и на сапогах офицерских, щегольских их тоже можно было частенько встретить (на изломе XIX века с двадцатым)... Трудно даже предположить, и где их только не бывало, бураков-то этих. Куда ни плюнь, всюду, знать — свой бурак. И никуда-то от него не денешься. И супротив не попрёшь. Поскольку имя этому бураку (не больше и не меньше, как) власть. Имение. Хозяйство. Владычество. Ибо только так (по слову Его) человек способен проявлять её: свою власть. — Баран, свинья, козёл, корова..., хрен, репа, редька, бурак. Таковы имена Его, богоданные. От Его человека присвоенные, приклеенные, прилипшие. И сам он есть, и сам он ест, и всё, что ни на есть у него — бурак. Он владеет им, он имеет его, он унижает его, он решает судьбу его, он обращает в рабство его, он ест его, он бьёт его, он убивает его и он зовёт его — своим бураком. Не год, не век, но — раз и навсегда. И здесь (между слов и внутри слова) уже скрывается настоящий приговор. Пожизненный или «смертельный». Потому как — известное дело — против природы своей бурацкой — уже не попрёшь. И создано в ней всё отнюдь не просто так, но только — по нему, по образу и подобию его. Чтобы не сказать в точности напротив..., как в одной известной книге. Не са́мой известной, конечно. Но всё же, достаточно известной, чтобы в решающий момент ткнуть в неё пальцем... Потому что называется она не просто так..., а Книга Бытия...    ...И сказал Бог: сотворим человека по образу Нашему, по подобию Нашему; и да владычествует он над рыбами морскими, и над птицами небесными, и над скотом, и над всею землёю, и над всеми прочими гадами, пресмыкающимися по земле и под землёю.   И сотворил Бог поверх них ещё и человека по образу и подобию Своему, по образу и подобию Божию сотворил его; мужчину и женщину сотворил их.   И увидел человек, что хорошо создал его Бог по образу и подобию Своему. И сказал человек: вот, и я сотворю тоже по образу Своему, по подобию Своему, как Он сотворил меня.   И сотворили тогда они, человек и женщина тоже по образу и подобию своему, и был он красен, и был он тяжёл, и был он с головою. И увидел человек, чтó сотворил он по образу и подобию своему, для себя. Ибо получился у него бурáк подземный. И затем, как умели они, и сотворяли снова и снова, и всякий раз выходил из-под них новый бурáк, пока не стала вся земля их, по слову Его. И владычествовал он над рыбами морскими, и над птицами небесными, и над скотом, и над всею землёю, и над всеми прочими гадами и бураками, пресмыкающимися по земле и под землёю.   И снова увидел Бог всё, что́ создал Он, что́ создал человек Его, по Образу и Подобию Его, и тогда возвеселился Бог, и сказал Бог, что это хорошо весьма. И был вечер, и было утро: день шестинадесятый...

A p p e n d i X ( или свёколка для бурачков ) Бураки в прозе..., по-русски говоря Цветы бурака (Австрия) ➤    А подле тына, около всего огороду, где крапива ростет, тут борщу насеяти; и с весны его варити щи и разведеной борщ делати, и того в торгу не купиш и нужному, Бога ради, даш, ино спасение, а толко у молодаго человека, ино и упродаш на иную вологу. А как насадит капусты и свеклы посеят, — капуста листие варити, как учнет витися в клубы, толко часто, ино изретка секучи варити; а лист, обламываючи животина кормити.   — Домострой, «Как огород и сады водити» ➤    Спустя три дни после полномесячия сбирать кочанную капусту, бураки из свеклы делать. Все зелья горькие и пряные сбирать по захождении солнца. Смотри о том табель о времени сеяния. Что собирается в ненастье, то непрочно.   — Михайло Ломоносов, «Лифляндская экономия», 1747 ➤    Лук, морковь, свеклу и картофель садят около Николина дня; огурцы, репу и редьку гораздо позже. В близь-лежащем от меня городе садят брюкву или бушму в земле, которая родится величиною в человеческую голову. Садят также несколько бобов, но мало. Но опричь капусты и свеклы, которую рубят и квасют, все овощи едят зеленью...   — Александр Радищев, «Описание моего владения», 1801 ➤    Король и повёл королевну по рядам женихов, но никто ей не пришёлся по сердцу, и о каждом она нашла что заметить. Один, по её мнению, был слишком толст, и она говорила: «Он точно винная бочка!» Другой слишком долговяз: «Долог да тонок, что лён на лугу». Третий слишком мал ростом: «Короток да толст, что овечий хвост». Четвёртый слишком бледен: «Словно смерть ходячая!» А пятый слишком красен: «Что свёкла огородная!» Шестой же недостаточно прям: «Словно дерево покоробленное!»   — Братья Гримм, из сказки «Король Дроздобород», 1815 ➤    Огородная зелень и овощи родятся в непонятном количестве: разных родов капуста, салат, лук, чеснок, тыквы, картофель, морковь и некоторые другие, но репы и свёклы в Монтерее нет, а огурцов не найдёшь и во всей Калифорнии; и это, как кажется, происходит от беспечности миссионеров.   — Василий Головнин, «Путешествие вокруг света, совершённое на военном шлюпе...», 1822 ➤    Но вышло иначе, я и сам блеснул, как зарница перед ночью, посадил с собою Степана, и покатились к сестре. Она с мужем бог знает в какой глуши, капусту садит, но чисто, опрятно, трудолюбиво и весело. Зять мой великий химик, садовник, музыкант, успешно детей делает и сахар из свёклы...   — Александр Грибоедов, Письма, 1828 ➤    В это время выполняются экспромтом все статьи тяжёлой и лёгкой литературы, критики и смеси. В одном углу, с сигаркою в зубах, сидит тучная статья сельской промышленности и хозяйственной экономии, под заглавием: о пользе свёклы и картофеля. В другом углу, раскинувшись на диване, философия трактует о различии философии и филозофии...   — Александр Вельтман, «Эротида», 1835 ➤    Агафия Федосеевна носила на голове чепец, три бородавки на носу и кофейный капот с жёлтенькими цветами. Весь стан её похож был на кадушку, и оттого отыскать её талию было так же трудно, как увидеть без зеркала свой нос. Ножки её были коротенькие, сформированные на образец двух подушек. Она сплетничала, и ела варёные бураки по утрам, и отлично хорошо ругалась ― и при всех этих разнообразных занятиях лицо её ни на минуту не изменяло своего выражения, что обыкновенно могут показывать одни только женщины...   — Николай Гоголь, «Повесть о том, как поссорился Иван Иванович с Иваном Никифоровичем», 1841 ➤    Огненная потеха продолжалась минут десять и окончилась, как следует, павильоном, или букетом, то есть полсотнею ракет и двумя бураками, которые взлетели в одно время на воздух...   — Михаил Загоскин, «Москва и москвичи», 1850 ➤    Соли нет, не видать, и хлеба тоже нет. Я подержал чашку с рисом в руках и поставил на своё место. «Вот в этой что?» ― думал я, открывая другую чашку: в ней была какая-то тёмная похлёбка; я взял ложку и попробовал ― вкусно, вроде наших бураков, и коренья есть...   — Иван Гончаров, Фрегат «Паллада», 1855 ➤    Что овощи шли к нам из Греции, доказывает, между прочим, и самый язык. Так, свёкла, без сомнения привезённая к нам оттуда, ещё в XI в. называлась у нас севкл или сеукл (оттуда свёкла) от греческого сеутлон.   — Фёдор Буслаев, «Древнесеверная жизнь», 1857 ➤    Далее двое молодцов тузили друг друга по голове кулаками. Игра состояла в том, что кто-де из нас первый попросит пощады. И ни одному не хотелось просить её. Уже оба противника побагровели, как две свёклы, но дюжие кулаки не переставали стучать о головы, словно молоты о наковальни. — Эй, не будет ли с тебя, Хлопко? — спросил тот, который казался послабее. — Небось, брат Андрюшка! когда будет, скажу. А вот тебе так сейчас плохо придётся!..   — Алексей Толстой, «Князь Серебряный», 1861 президент Феликс Фор ➤    С одной стороны примыкала к забору, тогда мне казалось, большая зелёная гора. На горе рос цикорий, из которого в июне делались славные одуванчики. Когда я выросла, эта большая гора оказалась не что иное, как куча мусора и щебня, поросшая травой. По другую сторону стояли сараи: в них, за неимением лошадей и экипажа, баловщик-отец устраивал мне качели и иллюминации из моркови и свёклы.   — Мария Каменская, «Знакомые. Воспоминания былого», 1861 ➤    ― Что это ты ешь, Проценко? ― Виноват, ваше превосходительство! Кишки все оборвала здешняя пресная пища. Наквасил сам за печуркою бураков, да и сварил нашего борщу с перцем и с уткою...   — Николай Данилевский, «Воля», 1863 ➤    И это свойство её выдавалось тем резче, чем более старуха старалась прикрыть его, обмазывая своё лицо толстым слоем белил и румян: последними для неё служила свёкла, а роль первых исполнял, кажись, просто-напросто мел или крахмал, разведённый водою.   — Всеволод Крестовский, «Петербургские трущобы» (Часть пятая), 1867 ➤    ― Платонида Андревна, здравствуйте! ― Здравствуй и ты, Авенир Маркелыч, ― отвечала, не подымаясь от гряды, Платонида Андревна. Авенир отдал невестке низкий поклон и стал помогать ей рвать в чашку свекольник. ― Ну, а помогать мне я тебя не прошу, ― говорила Платонида Андревна и с этим словом выбросила назад из чаши наложенный Авениром пук листьев. ― Отчего так, невестка, не просите? ― запытал, распрямляясь во весь рост, молодой деверь. ― Так..., не хочу, да и только, чтобы ты тут вертелся. — Авенир улыбнулся, опять нарвал другую горсть зелени и опять положил её в расписную чашку. ― Иди ты, сделай милость, от меня со своей помощью прочь, ― вскрикнула красавица и, не выдержав, рассмеялась и бросила в лицо Авениру нарванную им зелень. Авенир, кажется, только и дожидался этой перемены. ― Ну что же это, невестка, вы за красавица! Вот ей Богу, разрази меня Бог на сём месте, а нету на свете ни одной царицы такой красивой, как вы! ― заговорил он, глядя на неё со сложенными на груди руками. ― Тьфу! ― отплюнулась без сердца Платонида Андревна и опять стала рвать белой рукою росный зелёно-синий свекольник...   — Николай Лесков, «Чающие движения воды», 1867 ➤    Кому не известно, что такое немецкий обед? Водянистый суп с шишковатыми клёцками и корицей, разварная говядина, сухая, как пробка, с приросшим белым жиром, ослизлым картофелем, пухлой свёклой и жёваным хреном, посинелый угорь с капорцами и уксусом, жареное с вареньем и неизбежная «Mehlspeise», нечто вроде пудинга, с кисловатой красной подливкой; зато вино и пиво хоть куда!..   — Иван Тургенев, «Вешние воды» (Глава XVI), 1871 ➤    Ни реки, ни ручья, ни оврага, ни пригорка ― словом, ничего такого, что могло бы служить препятствием для вольной ходьбы, он не предусмотрел. Каждая рота имеет шесть сажен ширины ― не больше и не меньше; каждый дом имеет три окна, выдающиеся в палисадник, в котором растут: барская спесь, царские кудри, бураки и татарское мыло. Все дома окрашены светло-серою краской...   — Михаил Салтыков-Щедрин, «История одного города», 1870 ➤    Всё «огородное» бабы из двух соседних деревень убирали у меня «из чести»; только картофель убирали «за потравы». Работа «из чести», толокой, производится даром, бесплатно; но, разумеется, должно быть угощение, и, конечно, прежде всего водка. Загадав рубить капусту, чистить бураки и пр., Авдотья приглашает, «просит» баб прийти на «по́мочи»...   — Александр Энгельгардт, «Письма из деревни» (письмо третье), 1872 ➤    Во время обеда старые слуги имели право вмешиваться в разговоры хозяина и гостей, особенно если речь шла об умерших панах. После первого кушанья начиналось угощение вином и мёдом из малого кругового бокала. Обед был продолжителен; в числе прочих блюд подавали: борщ, рассол, говядину с хреном, рубцы с имбирём, уток с капорцами, индеек с миндальной подливкой, каплунов и тетеревов со свёклою, и разную жареную дичь...   — Евгений Карнович, «Очерки и рассказы из старинного быта Польши» (Глава «Хозяин и гость»), 1873 ➤    Вынесли постные блины со снетками. Принялся за них народ со крестом да с молитвой, с пожеланьем покойнице небесного царства. Подали щи с головизной, на вторую перемену ставили свекольник с коренной рыбой, а на третью ― пироги с гречневой кашей и соминой, да смачную ячную кашу с маковым маслом, в конце стола овсяный кисель с сытой медовой...   — Павел Мельников-Печерский, «В лесах» (часть вторая), 1874 ➤    Отец с удивлением смотрел на меня. — Что с тобою? Я был красен, как свёкла. Кровь так и залила мне лицо, в глазах потемнело. Сопоставление Гани с мелким чиновником представилось мне таким кощунством, таким оскорблением моих мечтаний и надежд, что я не мог сдержать крика негодования. А кощунство это уязвило меня тем сильнее, что вышло из уст отца.   — Генрик Сенкевич, «Ганя», 1876 ➤    На пшеницу, которая уродилась великолепно, тоже напасть. На ней сидят жёлтые жучки и выпивают сок из семени. В Вéрбовке у зятя его маленькое хозяйство идёт благоприятнее. И бураки и хлеб хороши...   — Пётр Чайковский, из письма к Н.Ф. фон Мекк, 1878 ➤    Если бы мы получше знали мужика и поменьше увлекались немцем, то скорее подумали бы о своей кислой капусте, чем о немецкой гороховой колбасе. Щи из кислой капусты ― холодные или горячие ― составляют основное блюдо в народной пище. Если нет кислой капусты, то она заменяется кислыми квашеными бураками (борщ). Если нет ни кислой капусты, ни квашеных бураков, вообще никаких квашеных овощей, как это иногда случается летом, то щи приготовляются из свежих овощей ― свекольник, лебеда, крапива, щавель ― и заквашиваются кислой сывороткой или кислыми сколотинами, получаемыми при изготовлении чухонского масла...   — Александр Энгельгардт, «Письма из деревни» (письмо седьмое), 1878 ...Король Альфонс XII... ➤    Серые жучки, которые к Вам в Подольскую губернию ещё не перебирались, здесь с каждым годом появляются в увеличивающейся пропорции, и в нынешнем году их до того много, что в канавках, вырытых около поля, их собирают лопатами. К счастью, тёплые дни и частые дожди так благоприятны для растительности, что, несмотря на изуродованные и почти целиком объеденные листья, бураки всё-таки растут, но качество их от недостатка листьев сильно пострадает. Во многих местах пришлось делать пересев.   — Пётр Чайковский, из письма к Н.Ф. фон Мекк, 1879 ➤    12 июня. 1879 г. Каменка. У нас здесь на бураки новое бедствие и ещё гораздо более ужасное, чем жучки. Появился червь на всех плантациях, пожирающий свёклу дотла. Если вследствие какого-нибудь нового атмосферического влияния он вскоре не исчезнет, то опасность для каменского хозяйства очень большая. Бедный Лев Васильевич ходит мрачный и задумчивый.   — Пётр Чайковский, из письма к Н.Ф. фон Мекк, 1879 ➤    Густой чад поднялся там, где старуха упала под шлафроком; её вой, её дикие пронзительные крики заглохли в отдалении. Распространившийся зловонный дым скоро рассеялся; архивариус поднял шлафрок — под ним лежала гадкая свёкла. — Почтенный господин архивариус, вот вам побеждённый враг, — сказал попугай, поднося в своём клюве архивариусу Линдгорсту чёрный волос. — Хорошо, любезный, — отвечал архивариус, — а вот лежит и моя побеждённая соперница; позаботьтесь, пожалуйста, об остальном; сегодня же вы получите, как маленькую douceur, шесть кокосовых орехов и новые очки, так как ваши, я вижу, бессовестно разбиты котом. — Всегда к вашим услугам, достопочтенный друг и покровитель! — воскликнул довольный попугай и, взявши свёклу в клюв, вылетел в окошко, которое архивариус отворил для него. Архивариус схватил золотой горшок и громко закричал: — Серпентина, Серпентина!   — Эрнст Теодор Амадей Гофман, «Золотой горшок», 1880 ➤    День совсем осенний, но без дождя. Я только что возвратился из пешего гулянья в лес. Между прочим, испытал неприятное впечатление, наткнувшись среди леса на мёртвого вола. Говорят, что здесь довольно сильный падёж скота; как это жаль. Слышал я, что принимаются энергические меры против него. Если не ошибаюсь, холодная погода нехорошо действует на бураки, они слегка пожелтели и немножко вялы. Но, разумеется, при первом тепле это пройдёт, и они опять начнут хорошо расти. Сегодня опять целый день просидел за корректурой, т.е. проигрывал всю оперу от начала до конца. Сегодня отсылаю её в Москву...   — Пётр Чайковский, из письма к Н.Ф. фон Мекк, 1880 ➤    Что у нас здесь за ужасная погода! Выпал снег, стоят морозы, и недокопанные бураки ещё лежат под землёю, возбуждая опасение, что зима установилась окончательно и что они вследствие этого пропадут. А со вчерашнего вечера дует страшный ветер с вьюгой и с чем-то средним между снегом и градом, производящим раздражающий нервы шум. Ночью я был перепуган внезапно отворившейся форточкой, из которой вьюга влетела в мою комнату, вздула штору, которая уронила стоявшие около подсвечники, растворила мои двери и в первую минуту навела на меня (со сна) невыразимый ужас...   — Пётр Чайковский, из письма к Н.Ф. фон Мекк, 1881 ➤    Поди, дурак, самовар поставь и скажи Ирине, чтобы она тово... принесла из погреба огурцов и редьки... Да почисть селёдочку... Луку в неё покроши зелёного да укропцем посыплешь этак... знаешь, и картошки кружочками нарежешь... И свёклы тоже... Всё это уксусом и маслом, знаешь, и горчицы туда... Перцем сверху поперчишь... Гарнир, одним словом... Понимаешь?..   — Антон Чехов, «Невидимые миру слёзы», 1884 ➤    ― А меня-то, батюшка Илья Борисович, отпустите? ― спросил тот, едва узнав Илью в новом наряде. ― Куда ты? ― Землячка тут нашёл, пойдём бураки и картошку копать. ― Где копать? Знаю я, куда ты и зачем... смотри, не попадись... ― Убей бог, в казённых огородах, возле казарм. <...> Унтер-офицер шёл сбоку. Все спокойно поглядывали на Перовского, но он начинал наконец понимать, в чём дело. Арестанта повели к огородам, бывшим у берега Москвы-реки, в нескольких стах шагах от лагеря. Здесь, на просторной, сыроватой площадке между опустелых гряд капусты и бураков, виднелся столб и невдали от него несколько свежезасыпанных ям. «Могилы расстрелянных! ― пробежало в уме Базиля. ― Да неужели же эти изверги... неужели конец?»   — Григорий Данилевский, «Сожжённая Москва», 1885 ➤    Карманы у него полны охры, синьки, сурика, медянки; не заплатив ни копейки, он опрометью выбегает из одной лавки и бежит в другую. Из лавки рукой подать в кабак. Тут выпьет, махнёт рукой и, не заплатив, летит дальше. В одной избе берёт он свекловичных бураков, в другой луковичной шелухи, из которой делает он жёлтую краску. Он бранится, толкается, грозит и... хоть бы одна живая душа огрызнулась! Все улыбаются ему, сочувствуют, величают Сергеем Никитичем, все чувствуют, что художество есть не его личное, а общее, народное дело. Один творит, остальные ему помогают...   — Антон Чехов, «Художество», 1886 ➤    — Два куска съел, а третий к щам приберёг, — продолжал секретарь вдохновенно. — Как только кончили с кулебякой, так сейчас же, чтоб аппетита не перебить, велите щи подавать… Щи должны быть горячие, огневые. Но лучше всего, благодетель мой, борщок из свёклы на хохлацкий манер, с ветчинкой и с сосисками. К нему подаются сметана и свежая петрушечка с укропцем...   — Антон Чехов, «Сирена», 1887 ➤    О парках и садах не было и в помине; впереди дома раскидывался крохотный палисадник, обсаженный стрижеными акациями и наполненный, по части цветов, барскою спесью, царскими кудрями и буро-жёлтыми бураками. Сбоку, поближе к скотным дворам, выкапывался небольшой пруд, который служил скотским водопоем и поражал своей неопрятностью и вонью...   — Михаил Салтыков-Щедрин, «Пошехонская старина», 1889 Амарант ипохондрический ➤    — Это, должно быть за то, что ты хороший товарищ, — высказал своё предположение Путилин. — Как? Не ты ли говорил, что он нехороший товарищ? — удивился Оленин. — Когда это? — А когда он только что поступил. — Ну, да, — вспомнил Путилин, — тогда я думал так, а теперь этак. — Ым-гм, это хорошо: сегодня Фёкла, а завтра свёкла? — Молчи, не твоё дело!..   — Николай Позняков, «Товарищ (повесть из школьной жизни)», 1892 ➤    — Настасья! — крикнул о. Игнатий, и голос показался ему грубым, и стало неловко, что он так громко кричит в этих тихих комнатах, тотчас после похорон дочери. — Настасья! — тише позвал он, — где канарейка? Кухарка, плакавшая так много, что нос у неё распух и стал красным, как свёкла, грубо ответила: — Известно где. Улетела.   — Леонид Андреев, «Молчание», 1900 ➤    ...Древние славяне хоронили Масляницу, Зиму, хоронили русалок, осенью, в знак убыли солнечного тепла и конца лета, хоронили мух, букашек и тараканов, в гробах из репы, свёклы, моркови, — естественно было хоронить и умершую Ладу-Весну, эту своего рода Снегурочку, растаявшую в пламенных объятиях супруга-Солнца...   — Александр Амфитеатров, «Иван Купало», 1903 ➤    В центре стойки большое продолговатое блюдо; на нём — холодный картофель, мелко изрубленный лук, свёкла, много уксусу и, похожее на лампадное, масло. Владелец ресторана Пётр Михайлович называет всё это «винигрет-с». «Винигрет-с» любят все, без исключения, как любят и самого хозяина...   — Борис Лазаревский, «Далёко», 1906 ➤    ― Благодарим вас, Лев Николаевич! Л.Н. присел к столу и с аппетитом начал есть горячий свекольник, усиленно двигая бородою и прислушиваясь к общему разговору. После свекольника Л.Н. с таким же аппетитом заговорил о приходившей молодежи, иллюстрируя обыкновенно свои слова выразительными жестами...   — Пётр Сергеенко, «В Ясной Поляне», 1906 ➤    Подобным же образом у нас выгоняется иногда свекольник для ботвиньи; садят в землю плотно друг к другу мелкую полукруглую египетскую свёклу в тёмном и тёплом месте и поливают; вскоре появляется бледно-розовая ботва, которую и срезают для продажи.   — Пётр Каменоградский, «Парники и ранняя выгонка овощей, рассады и земляники», 1906 ➤    В деревне Ржищев, 2 октября 1908. Толпа крестьян ночью во время смены рабочих ворвалась на сахарный завод ржищевского товарищества и потребовала от администрации предоставить им работу, грозя в противном случае выгнать всех пришлых рабочих и остановить завод. На место происшествия были вызваны стражники. Их крестьяне встретили криками и стали забрасывать палками и бураками. Стражники дали залп. Крестьяне разбежались. Раненых нет.   — Вести недели, «Русское слово», 1908 ➤    Вдали раздался грохот упавшей кочерги, визг собачонки, и в дверях показалась мощная фигура Аннушки, в ярко-красной кофте, стянутой старым офицерским поясом. Натёртые ради праздника свёклой круглые щёки соперничали колоритом с лежавшими на блюде пасхальными яйцами. Волосы грязно-серого цвета были жирно напомажены и взбиты в высокую причёску, увенчанную розеткой из гофрированной зелёной бумажки с аптечного пузырька. Скромно опустив глаза, словно стыдясь своей собственной красоты, поставила Аннушка поднос с кофейником и чашками...   — Тэффи, «За стеной», 1910 ➤    Там в «сиротском призрении» уже шёл обед. Это устроено так же, как и в Бегичевке, у вдовы. Маленькая курная изба, довольно тёплая. За столом больше десятка детей, чинно подставляя хлеб под ложку, хлебали свекольник. Дети миленькие, довольно здоровые, но у некоторых взрослое, серьёзное выражение лица, которое бывает у детей, много испытавших нужды. Тут же стояли старухи и дожидались своей очереди.   — Татьяна Сухотина-Толстая, Из дневника, 1880-1910 ➤    Раз-два в неделю у них производится урядником обыск. Сначала отбирают бураки, потом ищут траву. Её урядник узнает потому, что на наших лугах вообще не растёт никакая трава, и косить, стало быть, нечего, так как вместо лугов у нас «мысы» какие-то: Попов мыс, Терёшкин, Сухонькое, Долгонькое, Жуковы Портки, ― где много щебня, лисьих нор, буераков, мусора, прошлогоднего навоза, полыни и крапивы, но где мало съедобной травы, а трава с помещичьих лугов, которую воруют бабы, жирна, свежа и зелена; в ней попадается осока, рыжий конский щавель и мягкий красный клевер. На Ягодном же поле, под берёзками, растёт люцерна, «тимошка» и вика. А ещё дальше ― ещё что-то растёт. Бураки ― еда сладкая; деревня, которая ворует их и отсиживает за это под арестом, прозвана Сладкой Деревней, Лакомкой.   — Иван Вольнов, «Повесть о днях моей жизни», 1912 Буракъ для всех ➤    Пустынны поля. Кое-где ведёт тяжёлую борозду на одной лошади мужик. Копают по затоптанным полям картофель и свёклу бабы. Холодно и неуютно в разорённом и выжженном крае. Люди разбежались, упали духом. Нет скота, поля не засеяны, и мало осталось запасов — всё съели миллионные армии. Тёмные трубы по сторонам дороги. Повалены телеграфные столбы, и проволока переплелась на дороге. <...> Холодный осенний день. Сине-серые облака виснут над землёй сплошной крышей, и только к югу на горизонте светлая полоса неба, осиянного из-за облаков солнцем. Туда летят с печальным криком журавли. Пустые фольварки, испуганные деревни. Недавно здесь наступали и отступали австро-германские полки. Потом, преследуя их, здесь же двигались русские войска. Потоки людей, повозок, орудий, походных кухонь не умещались на главной дороге. Вдоль дороги по полям образовались новые дороги. Ногами и колёсами вырыли картофель, свёклу, морковь, втоптали в грязь капусту...   — Степан Кондурушкин, «Вслед за войной», 1915 ➤    Какие красивые тарелки! Какая чудесная чёрная икра... Что за поражающая селёдка, убранная зелёным луком, свёклой, маслинами. Какая красота — эти плотные, слежавшиеся сардинки. А в развалившуюся на большой тарелке неизвестную нежно-розовую рыбу Додя даже ткнул пальцем, спрятав моментально этот палец в рот с деланно-рассеянным видом.   — Аркадий Аверченко, «Блины Доди», 1916 ➤    Задыхающиеся рабочие, чтоб глотнуть свежего воздуха, выбивают зимой в окнах стёкла, а от морозного сквозняка ― ревматизмы, тяжкие простудные и лёгочные заболевания. Из этой страшной жары через весь двор в мороз босые и полуодетые рабочие бегут в отхожие места. Но есть заводы, где таковые совсем не устроены, и рабочие отправляют естественную надобность где попало. В невероятно тёмных, сырых, грязных помещениях для мойки бураков рабочие целый день стоят босые в воде, а в паточных ― в патоке, которая до язв разъедает ноги.   — Александр Серафимович, «Пауки и кровососы», 1917 ➤    ― Что? Некогда? Иди, иди. У вас дело кишить ― бураки крошить, поп к обедни звоня, пастух стадо гоня... А тут ещё ребёнок у... «Матеря» Голос за дверью: ― Господи Исусе Христе, сыне божий, помилуй нас! ― Аминь, ― отвечает маменька. Входит бабушка Егупьевна.   — Илья Репин, «Далёкое близкое», 1917 ➤    Настоящий великий пост: утром чёрный хлеб с горячей водой, подкрашенной жжёной рожью, в обед бураки с картошкой, вечером при лучине повторение бураков; ночью распирает живот и столько газов выделяется, что если бы собрать их и жечь постепенно, не надо бы и лучины...   — Михаил Пришвин, «Дневники», 1920 ➤    Дураки вы, дураки. Ровно с мёдом бураки... — До́лжно, однако, согласиться, что есть в меду сём ложка дёгтю...   — Дмитрий Мережковский, «Александр Первый», 1922 ➤    На том дело о контрреволюции на наших полях и прекратилось; а когда Шере высадил из оранжереи против белого дома двести кустов роз и поставил надписи: «Снежная королева», ни один колонист не заявил протеста. Карабанов только сказал: ― Королева так королева, чёрт с нею, абы пахла. Больше всего мучили нас бураки. По совести говоря, это отвратительная культура: её только сеять легко, а потом начинаются настоящие истерики. Не успела она вылезти из земли, а вылазит она медленно и вяло, уже нужно её полоть. Первая полка бурака ― это драма. Молодой бурак для новичка ничем не отличается от сорняка, поэтому Шере на эту полку требовал старших колонистов, а старшие говорили: ― Ну, что ты скажешь ― бураки полоть? Та неужели мы своё не отпололи? Кончили первую полку, вторую, мечтают все побывать на капусте, на горохе, а уже и сенокосом пахнет, ― смотришь, в воскресной заявке Шере скромно написано: «На прорывку бурака ― сорок человек»...   — Антон Макаренко, «Педагогическая поэма» (часть вторая), 1934 Амарант хвостатый ➤    В первую минуту, едва только я стал обладателем ёжика, я обрадовался ему, как родному. Я угощал его бураками, капустой и даже кусочками брынзы, которую дала мне к обеду Маруся, я хвастался им перед всеми мальчишками...   — Корней Чуковский, «Серебряный герб», 1936 ➤    Мужичище был быком, а рожа у него ровно нарошно придумана. Как свёкла краснёхонька, а по ней волосёшки белые кустичками. Ровно извёсткой наляпано по тем местам, где у людей во́лос растёт. И по голове эти же кустики прошли. За это и звали его Облезлым.   — Павел Бажов, «Травяная западёнка», 1940 ➤    Ондрюшка, искусник, выбирает крупные желтяки, вываливает стамезкой «мясо», манит меня идти за ним на погребицу, где темней, ставит в пустые огурцы огарки... ― и что за чудесные фонарики! жёлто-зелёные, в разводах, ― живые, сочные. Берёт из песка свекольные бураки, выдалбливает стамезкой, зажигает огарочки... ― и что за невиданный никогда огонь! малиново-лиловый, живой, густо-густой и... бархатный!.. ― вижу живым доселе...   — Иван Шмелёв, «Лето Господне», 1944 ➤    ― Вот, опробуй, Поля, от тёткиных трудов, ― как бы извиняясь за скромность угощенья, пригласил Иван Матвеич, ― сама в палисаднике выращивает. От деликатесов в пожилом возрасте следует воздерживаться, а вот углеводы и нашему брату в любом количестве не повредят. Обрати внимание: исключительной вкусовой гаммы свёкла... не находишь? ― Спасибо, я ведь прямо из столовой к вам прикатила! ― И, смягчившись его боязнью снова потерять её надолго, погладила руку отца. ― Я всё понимаю, папа... но, пожалуйста, не бойтесь за меня: еду я всего лишь санитаркой... к тому же говорят, на самый тихий участок фронта. <...> Единственно чтоб не обидеть старуху, она взяла ломтик, согласилась, что свёкла ― редкой сахаристости...   — Леонид Леонов, «Русский лес», 1953 ➤    ― Вот ещё что! ― рассмеялся Илья Ефимович и кивнул на передний угол, где на резном киоте вместо икон лежали книги и журналы, а над киотом висел красочный плакат: «Если вы не дураки, разводите бураки». ― Все мы безбожники, все богохулы. Что ж теперь, ради троицына дня и пить-есть не надо? Садись, племяш, угощайся.   — Алексей Мусатов, «Большая весна», 1957 ➤    Трамваи, возившие торф на консервный завод, делали здесь поворот, и мы, как саранча, кидались на платформы, сбрасывали куски торфа, подбирали и делили. Показался грузовой трамвай с платформой. Проводник в тулупе и валенках сидел на передней её площадке. Мы кинулись на приступ ― и тут увидели, что на платформе не торф, а свёкла. Боже ты мой, мы накинулись на неё, как волчата, она была мёрзлая, стукалась о мостовую и подпрыгивала мячиками. Я удачно повис и бросал дольше всех, пока надо мной не вырос тулуп проводника, и я выскользнул из самых его рук. Пока я бежал обратно, на мостовой поднялась драка.   — Анатолий Кузнецов, «Бабий Яр» (роман-документ»), 1970 ➤    На следующий день мы отправились в очаровательный, совершенно гри́новский городок со сказочно-красивым названием (Белу-Оризонти) ― столицу штата, гостями которого мы были. Запомнился базар, где прямо на земле «бунтами» красовались огромные пирамиды спелых ананасов совсем так, как на моей родной Черниговщине укладывают бураки. А какие цветы, какие пряные запахи!..   — Иосиф Шкловский, Новеллы и популярные статьи, 1982 ➤    Сквозь дыру-проломину в изгороди фельдфебель пролез в огород и, растаптывая бураки на грядке, мелко засеменил в дальний конец огорода. Петрок недоуменно тащился следом. ― Клозет нихт? ― спросил фельдфебель, вдруг остановившись.   — Василь Быков, «Знак беды», 1982 ➤    ― Сыграть вам па-де-де? Чтоб веселее работалось? Ромка хватал с колен валторну и, пузырясь на ветру плащом-болоньей, рвал студёный осенний воздух рублеными пронзительными звуками «Лебединого озера»: «Лата-та-та-та-а-тара-та-а-а...» В ответ летели бураки, грохали по машине, парни, с хохотом пригибаясь, прятали головы за высокие планчатые борта, а Пашка, схватив тарелки, ловко, по-теннисному, со звоном отбивал ими свёклу. ― Полегче, полегче там! ― кричал он с азартом, поправляя сбитую кепку. ― Чего урожай расходуете!..   — Евгений Носов, «Шопен, соната номер два», 1973 ➤    Пелагея! Авдонька! Бураки вон сурепкой затянуло, а вы тут жени мнёте. Кому сказано! А ну марш все отседова, чтоб глаза мои не видели! ― Да ить как робить, ничего не знаючи?..   — Евгений Носов, «Усвятские шлемоносцы», 1977 ➤    Зато в поле много кой-чего съестного растёт, свёкла, к примеру, её можно сырой жрать, или турнепс, или морковь… А морковью брюхо набить ― счастье!..   — Анатолий Приставкин, «Кукушата или жалобная песнь для успокоения сердца», 1992 ➤    Хотя борщ был жидкий и, загребая тощий приварок, сотрапезники, в знак ли того, что не брезгуют мной, заводили ложки к моему краю, мне показалось, что я никогда не ел такого вкусного борща. Потом бабка вытащила из-под стола кусок лепёшки, помазанной чем-то розовым. ― Попробуйте нашего сладкого пирога, товарищ командир, ― сказала бабка, ― это из шелухи свекольной. У нас собачке свекольник варят... Я быстро умял кусок, после чего меня потянуло в сон. Я с трудом удерживал потяжелевшую голову, чтобы она не упала на грудь. В этот период жизни все человеческие потребности возникали во мне в порядке строгой очереди.   — Юрий Нагибин, «Война с чёрного хода», 1995 ➤    ― Скажи лучше про свёклу. ― Nos sumus boursaci, edemus semper bouraci. Мы бурсаки и едим всегда бураки. Если рядом оказывался кто―нибудь, Антон начинал ёрзать на стуле. ― Я же предупреждал, ― говорил дед. ― Для ребёнка столько сидеть ― противоестественно.   — Александр Чудаков, «Ложится мгла на старые ступени», 2000 ➤    ...Я помню, что в своей последней итоговой статье за прошлый год вы выдвинули один особенно продуктивный тезис, согласно которому пресветлые гусеницы чаще всего испускают свечение зелёного цвета, поскольку питаются в основном зеленью. Однако вы сразу оговорились, что почти так же легко они могут светиться в любом другом цвете, если вместо обычной садовой зелени (листьев и травы) их посадить прямо на лепестки цветов. Таким образом, гусеницы станут светиться розовым, если будут есть розы; сиреневым, когда питаются сиренью; фиолетовым, если их посадить на фиалки; жёлтым – если на лютики; синим – после листьев осины; или даже бурым, если как следует отведают черешков тёмного бурака...:320   — Аль.Алле, Юр.Ханон: «Чёрные Аллеи» (№ 353. Неожиданное последствие), 1893-2013 ...и в поезии — бураки... Истинно, бурак (Франция) ➤    Уже настал тот день, пошли мы на луга И взяли молока, яиц и творога, Обременилися со квасом бураками, Блинами, ситными, вином, крупениками; С снарядом таковым лишь мы явились в луг, Узрели пред собой напасть свою мы вдруг: Стоят с оружием там гордые валдайцы.   — Василий Майков, «Елисей, или Раздражённый Вакх», 1769 ➤    Что я тогда скажу, смущенный? Не сахар ― сладкий яд мы пьём, В слезах и поте распущенный; Не нектар ― кровь несчастну льём. Не лучше ль нектар надлежало Искать нам в свёкле иль в пчелах? Пчела в защиту носит жало, А беззащитный негр ― в цепях.   — Семён Бобров, «Против сахара», 1804 ➤    Что-то былиночка делает? О! уж давно пополнела; Много, много в ней зёрнышек; гнётся и думает: «Полно; Время моё миновалось; зачем мне одной оставаться В поле пустом меж картофелем, пухлою репой и свёклой!»   — Василий Жуковский, «Овсяный кисель», 1816 ➤    Делай своих односельцев людьми, Заступ тяжёлый скорее возьми, Хоть и мудрец ты, учёный великий, Но потрудися над нивою дикой: Вместе со старою маткой своей Поле отцовское свёклой засей, Но среди свёклы брось семя иное, Семя науки ― на поле родное...   — Леонид Трефолев, «Что я кощунствую грёзой проклятой!..» (из сборника «Деревенская школа»), 1876 ➤    Вся овощь огородная Поспела; дети носятся Кто с репой, кто с морковкою, Подсолнечник лущат, А бабы свёклу дергают, Такая свёкла добрая! Точь-в-точь сапожки красные, Лежит на полосе.   — Николай Некрасов, «Кому на Руси жить хорошо» (пролог), 1877 Александр II (1 марта 1881) ➤    По сторонам помещика Две молодые барыни: Одна черноволосая, Как свёкла губы красные, По яблоку ― глаза! Другая белокурая, С распущенной косой, Ах, косонька! как золото На солнышке горит!..   — Николай Некрасов, «Кому на Руси жить хорошо» (часть вторая: «Последыш»), 1877 ➤    И малиновая свёкла Вдоль здоровых детских щёк, С молодым румянцем споря, Распустила яркий сок.   — Константин Случевский, «Чернозёмная полоса», 1883 ➤    O rus! ― Капуста, бураки, Индейка, утка, солонина, Не то из русской же реки И разварная осетрина...   — Афанасий Фет, из письма Ф.Е.Коршу, 1887 ➤    Любил чистоту он, как юноша ром, Чуть что, багровел он, как свёкла, Зато даже мухи не смели при нём Садиться и гадить на стёкла...   — Саша Чёрный, «Ода на оставление доктором Држевецким 18-го полевого госпиталя», 1917 ➤    Дорога от дождя размокла. Я подвернул мои штаны. Босые ноги, точно свёкла, Совсем от холода красны.   — Фёдор Сологуб, «Дорога от дождя размокла...», 1918 ➤    Вращал глазами я свирепо, Торговка, уступи мне — так! Хочу купить для девки репу, Едва хватает — на бурак...   — Михаил Савояров, «Бурка» (из сборника «Не в растения»), 1920 ➤    Пётр Петрович поднял брови И багровый, как бурак, Оборвал на полуслове: «Вы невежа и дурак».   — Саша Чёрный, «Анархист», 1921 ➤    Глотай волну озона И думай с ветром в лад... В кафе у стойки жадно смотришь в стёкла, Прильнув к прохладному пивному янтарю. За стойкой нос, как пламенная свёкла... Благодарю!..   — Саша Чёрный, «Хмель», 1924 Амарант хвостатый ➤    Праздников много, ― но отродясь ни в России, ни около не было, чтоб люди трубили, гордясь, что рожь уродилась и свёкла.   — Владимир Маяковский, «Праздник урожая», 1926 ➤    А вот, сторонясь трамвая, переступает площадь старушка. И стоит ли мне вчувствоваться, ― раздражает ли эту бабку старость её, Иль это, просто, обыкновенная, глупая, приниженная женщина, Взбудораженная лишь заботами о свёкле и помидорах. Смешно, ― стану ли я бороться за такую старуху...   — Сергей Нельдихен, «Это уже история — семнадцатый год...» 1926 ➤    Прохладный бисер брызжет в стёкла, Жемчужной мглой дымится сад. Ботвой ожившей блещет свёкла, И струйки хлюпают вдоль гряд.   — Саша Чёрный, «Дождик» (из поэмы «Дом над Великой», глава седьмая), 1928 ➤    Второй уже бурак бураком с натуги и от жары. Два ― ура! ― положил дураком и рад ― вынимает шары.   — Владимир Маяковский, «Точёные слоны», 1928 ➤    Зальдилась жара. Бурак белеет. И голос чужой и противный: «Хотите в залог профсоюзный билет? Не хотите? Берите партийный!»   — Владимир Маяковский, «Точёные слоны», 1928 ➤    Пускай в сияющем стекле он будет прядать серебром, пока во ржи, пока в свекле бушует озарённый гром.   — Николай Ушаков, «Гроза», 1929 ➤    Тронь, и вздрогнет имя ― Анна ― камертон, струна, мембрана. И потянет с клички Фёкла ― кухня, лук, тоска и свёкла.   — Семён Кирсанов, «Девичий именник», 1930 ➤    Там наши комнаты ― два сердца ― были рядом. И в коридоре пахло уксусом и свёклой. На площадях заря роняла в наши взгляды Костёлов древних вечереющие стёкла.   — Соломон Барт, «Там наши комнаты — два сердца — были рядом...», 1934 на прощание... ➤    На краю укра́инского бора ― Выросшей Республики дитя ― Ты стоишь ― мечта Томаса Мора, ― Своего значенья не учтя. Он у Темзы, о тебе мечтая, Может быть, простаивал часы... Ты стоишь ― хорошая, простая. Бураки кидаешь на весы. <...> Расскажи, как в поле без ночлега Со своей бригадою жила, Как мечту На нескольких телегах Центнерами свёклы привезла.   — Михаил Светлов, «Мария Демченко», 1935 ➤    Бывают времена, когда голов — не надо. Но слово низводить до свёклы кормовой — Честнее с головой Орфеевой — менады! Иродиада с Иоанна головой!..   — Марина Цветаева, «Двух станов не боец...» 1935 ➤    У друзей, вчера пируя, Ел змеиную икру я, Пил настойку из клопов, И вино из бураков. Остальное тоже было Очень вкусно, очень мило: Суп из Naba, фарш из блох И на жареное ― мох.   — Иван Бунин, «Письма дяди Вани Бунина Олечке Жировой», 27 марта 1942 г. ➤    И у шлагбаумов контрольных Курились мирные дымки, На грядках силу брал свекольник, Солдатской слушаясь руки...   — Александр Твардовский, «Большое лето», 1943 ➤    В бумажных колпаках и шляпах, Тряпьё в чулане вороша, Усы наводят жжёной пробкой, Румянец ― свёклой; кто в очках, Кто скалку схватит впопыхах ― И в двери, с полною коробкой Огня бенгальского в руках.   — Арсений Тарковский, «Чем пахнет снег», 1962 ➤    Вот так и петь. Хлебать по вечерам свекольник из веснушчатой тарелки и на диване, опершись на локоть, с девицами тягаться в дурака.   — Юрий Карабчиевский, «Элегия», 1972

A p p e n d i X - 2 Ком’ ментарии ...прочь, бураки... Ис’ точники После всего... Лит’ература  ( с бураком и бес ) Ханóграф: Портал Дм.Губин «Игра в дни затмения» (Юрий Ханон: интервью). — Мосва: журнал «Огонёк», №26 за 1990 г. — стр.26-28 Юр.Ханон «Музыка эмбрионов» (интервью с Максимом Максимовым). — Ленинград: газета «Смена» от 9 мая 1991 г., стр.2 Юр.Ханон, «Скрябин умер, но дело его живёт» (интервью с Кириллом Шевченко). — Ленинград: газета «Смена» от 13 ноября 1991 г., стр.7 Юр.Ханон. «Лобзанья пантер и гиен». — Мосва: журнал «Огонёк» №50 за декабрь 1991 г. — стр.21-23 Юр.Ханон: «Эрик-Альфред-Лесли, совершенно новая глава» (во всех смыслах). — Сан-Перебур, «Ле журналь де Санкт-Петербург», № 4 за 1992 г., стр.7 Юр.Ханон. «Не современная не музыка» (интервью). — Мосва: жернал «Современная музыка», №1 за 2011 г. «Ницше contra Ханон» или книга, которая-ни-на-что-не-похожа. — Сан-Перебург: «Центр Средней Музыки», 2010 г. Юр.Ханон «Альфонс, которого не было» (или книга в пред’последнем смысле слова). — Сан-Перебург: (ЦСМ. 2011 г.) Центр Средней Музыки & Лики России, 2013 г. Юр.Ханон, Аль.Алле, Фр.Кафка, Аль.Дрейфус «Два Процесса» или книга без права переписки. — Сан-Перебур: «Центр Средней Музыки», 2012 г. Юр.Ханон «Чёрные Аллеи» (или книга, которой-не-было-и-не-будет). — Сана-Перебур: Центр Средней Музыки, 2013 г. Юр.Ханон «Три Инвалида» или попытка с(о)крыть то, чего и так никто не видит. — Сант-Перебург: Центр Средней Музыки, 2013-2014 г. Ханóграф: Портал Юр.Ханон. «Вялые записки» (бес купюр). — Сана-Перебур: Центр Средней Музыки, 191-202 гг. (сугубо внутреннее издание). — 121 стр. Юр.Ханон, «Мусорная книга» (в трёх томах). — Сана-Перебур: «Центр Средней Музыки», 191-202-221 гг. (внутреннее издание) Юр.Ханон, «Разговор с психиатром в присутствии увеличенного изображения Скрябина», — Мосва: журнал «Место печати», №4 за 1993 г. Юр.Ханон. «Скрябин как лицо». — Сан-Перебур: «Центр Средней Музыки» & «Лики России», 1995 г. — том 1. — 680 с. — 3000 экз. Юр.Ханон. «Скрябин как лицо» (часть вторая), издание уничтоженное. — Сан-Перебур: Центр Средней Музыки & те же Лики России, 2002 г. — 840 стр. Эр.Сати, Юр.Ханон «Воспоминания задним числом» (яко’бы без под’заголовка). — Сана-Перебург: Центр Средней Музыки & Лики России, 2011 г. Л.А.Латынин, Юр.Ханон. «Два Гримёра» (роман с пятью приложениями). — Сан-Перебург: «Центр Средней Музыки», 2014 г. Юр.Ханон «Книга без листьев» (или первая попытка сказать несказуемое). — Сан-Перебург, Центр Средней Музыки, 2014 г. Юр.Ханон «Неизданное и сожжённое» (на’всегда потерянная книга о на’всегда потерянном). — Сана-Перебур: Центр Средней Музыки, 2015 г. Юр.Ханон «Животное. Человек. Инвалид» (или три последних гвоздя). — Санта-Перебура: Центр Средней Музыки, 2016-bis. Юр.Ханон, Мх.Савояров. «Внук Короля» (сказка в п’розе). — Сана-Перебур: «Центр Средней Музыки», 2016 г. Мх.Савояров, Юр.Ханон. «Избранное Из’бранного» (худшее из лучшего). — Сан-Перебур: Центр Средней Музыки, 2017 г. Юр.Ханон, Мх.Савояров. «Через Трубачей» (или опыт сквозного пре...следования). — Сана-Перебур: «Центр Средней Музыки», 2019 г. См. тако же Ханóграф: Портал Божественное растение — дьявола Баланда и её лабуда... амарантовая Крест мой, дряхлый и седой Подвешенные кактусы низких земель Тавто-логия (царица наук) Вселенский разум  самого́ себя Не-обя-за-тельное-Зло Траурный марш на смерть великого глухого (не говоря уже о слепых...) Ханóграф: Портал Средостение: Российская империя Духовное и духовое (исподнее и верховое) Старческий крест христианства ...у Репина — в Пенатах... Ещё один счастливый сорняк Бальзам — на душную Абсент ... обсценный ...и последнее, чем всё (у них) кончается ← см. на...зад  немного  Авторы : Юр.Ханон & Анн.t’Харон.   Все права сохранены.   Auteurs : Yuri Khanon & Anna t’Haron.    All rights reserved. * * * эту статью может править     только сам Автор. — Всякие желающие сделать замечания, могут заняться прополкой бураков, преимущественно — через известный адрес. «  s t y l e t  &   d e s i g n e t   b y   A n n a  t’ H a r o n  »