Рождение (Натур-философия натур)
( или точка росы ) |
|
кажется, у них это повсюду считается праздником... Бо-о-льшим праздником. А может быть, даже сáмым большим, в личной жизни каждого человека. Так говорят (я не знаю, однако приходится верить... нá слово). Новый Год. День Рождения. — Или нет, наоборот. Сначала День Рождения. Потом Новый Год. А потом уже всё остальное... Но вот здесь я расскажу свою детскую историю про этот предмет. Немножко другую.
Начну с того, что в нашей семье мой день рождения (как-то так само собой сложилось) отмечать было не принято с самого начала... Бог весть: почему так вышло. Может быть, потому что август — самая жаркая пора лета, когда нужно в поте лица убирать урожай на даче, крутить банки, откладывать яйца, запасать соленья-варенья-зеленья и компот... А может, ещё почему-то. Мой папа, например, вообще не хотел, чтобы я родилась (это ещё очень мягко сказано) и всячески пытался помешать этому нехорошему (как ему казалось) событию. И словом, и делом. Иногда он очень сильно размахивал руками или ногами (в зависимости от того состояния, в котором находился), а иногда и всем остальным, что только попадалось ему под руку. Когда же оказалось, что все его старания напрасны, и я всё-таки рождаюсь вопреки его воле, он окончательно вышел из себя, начал кричать, чтобы немедленно прекратили это хулиганство, а затем так разбушевался, что схватил топор и начал размахивать им туда-сюда как дровосек в лесной чаще.[комм. 1]
Наблюдая столь выразительную мылодраму, мой личный акушер и такой же личный дядя-Юра, принимавший меня в тот день, рассердился до крайности и предупредил не в меру счастливого отца, что если он не успокоится, он немедленно запихнёт его обратно, в то самое место, откуда он столь некстати вылез.[комм. 2] Присутствовавший при этом один его знакомый, недавний студент академии тыла и транспорта, сказал ему, что всё напрасно. Запихать такого взрослого человека обратно не удастся, несмотря даже на то, что у него в руках топор. Куда легче будет запихать обратно всё-таки ребёнка, уж если в том возникла нужда. Но в итоге..., не обращая внимания на предостережения специалистов, сторонних экспертов и угрозы мужичков с топором, с громадными усилиями им всем удалось запихать — меня, один раз за целых трое суток. И вот в такой-то анти...санитарной обстановочке я родилась на целых два дня позже, чем собиралась...[комм. 3] Правда, как потом выяснилось, запихать-то запихали, да второпях — не туда. А совсем в другое место,[3] где я и пребываю до сих пор...
Может быть, после всего случившегося у них... (у моих добрых родителей) и остался какой-то осадочек ото дня моего рождения, так что им об этом деле больше и вспоминать не хотелось (бы). Особенно, папе, конечно. А может быть, и по какой-то другой причине. — В общем, как-то не до празднования им было. Совсем. Как только начинался очередной август, по всему дому воцарялась фруктово-ягодная суета сует. Обычно в тот день... с утра пораньше мне вручали (без лишних слов, совсем как в песне... у Мендельссона) громадное ведро вишни или черешни..., а то, ещё чего доброго, таз помидоров, огурцов, красной малины или такой же смородины, не говоря уже о какой-то изуверской клубнике — страшных буднях нашего огорода, — и махали рукой куда-то налево, мол, «сиди тут, спеши туда, скройся здесь, не вертись перед глазами, не мешайся под ногами»...
|
А мне и так было довольно радости, безо всяких поздравлѣний. Думалось, что всё нормально, обыкновенно, как и должно быть..., и ничего особенного в этом нет. Как говорится, общее место. И наверное (ещё думалось), вообще все «летние дети» свой день рождения встречают на грядке в капусте, с ведром огурцов на голове или в болоте с аистом, — как мимолётное видение такого-то «гения чистой красоты»...[6]
Хотя нет... Было за все эти годы одно исключение из общего правила, и звалось оно «мой дедушка»...[комм. 4] В раннем детстве (кажется, года три мне было, или четыре) случился один день рождения, о котором я помню по сей день. Всю оставшуюся жизнь. И даже немножко больше, наверное.[7] Утром 6 (шестого) августа ко мне тихонько подошёл дедушка с каким-то особенным таинственным лицом. Такого лица я у него никогда не видела. Ни прежде. Ни после. — В одной руке он держал очень красивый розовый свёрток с ленточкой, а в другой — букетик «полевых под’солнушков» (таким универсальным словом он называл любые ромашки, пупавки, маргаритки, ноготки, коготки и прочие лютики-цветочки у себя в садочке). Всё это богатство он поскорее сунул мне в руки и сказал как-то очень весело: «с днём рождения, Анютка!»
- ...а потом ещё и подмигнул зачем-то, и потихоньку отступил к себе в комнату...
Для начала, я выронила свёрток от неожиданности, с гулким металлическим стуком он упал на пол, покатился, раскрутился, растрепался, развернулся, выпрыгнул из розовой бумажки и весело зазвенел роскошной эмалированной крышкой по коридору... Что за восторг! Как по мановению волшебной палочки старого дедушки Хоффмана, передо мной оказался горшочек, прелестный горшочек..., точнее говоря — горшок, конечно.[8] Настоящий, эмалированный, в красный и жёлтый цветочек... Шикарная ночная ваза с розами и лилиями.[9] Чудо творения!
Нежданная радость переполнила меня морской пеной, её оказалось во много раз больше, чем могло уместиться во мне, и даже этот славный горшок наверняка не смог бы принять столько радости, — она била через край, перехлёстывала и выливалась через крышку..., — не зная, что делать, я принялась бегать туда-сюда по дому с горшком в руках, кричать и смеяться так громко, что дедушка ужасно напугался, выскочил из комнаты и принялся догонять меня, крича что-то неразборчиво-успокоительное и пытаясь хоть как-то осадить, поймать и урезонить.[комм. 5]
- ...кажется, эффект значительно превзошёл все его ожидания...[10]
|
И немудрено... Что за дивное ликование обрушилось на меня в то удивительное утро! Словно очищающий водопад...[11] До сих пор не могу прийти в себя, едва вспомню. Едва успокоившись, я налила в горшочек чистейшей родниковой воды и поставила..., вернее, положила в него все..., все до единого дедушкины подсолнушки. И праздничный горшок снова преобразился. Не успев ни разу послужить по своему настоящему государственному назначению, он перекрасился в дневную вазу, мой трижды прекрасный горшочек. Цветы были на нём. И цветы были в нём.
- ...в новой должности он прослужил несколько дней, верой и правдой...
- ...или, может быть, даже неделю, уже точно не помню...
- ...в новой должности он прослужил несколько дней, верой и правдой...
А потом папа как-то незаметно стянул мой вазон, чтобы употребить для своих больших нужд. Он потихоньку просверлил в донышке несколько дырочек и посадил в него какое-то очень важное растение, скорее всего, китайский розáн. — А может быть, это и не розан был вовсе, а какая-нибудь редька сибирская.[13] Но мне сейчас отчего-то приятно думать, что всё-таки розан, наверное. Китайский.
- Как-никак — единственный подарок. Настоящий. На до-о-олгие лéта...
- Спасибо, дорогóй мой дедушка...
- Как-никак — единственный подарок. Настоящий. На до-о-олгие лéта...
на всю оставшуюся жизнь...
совсем как в песне
Ком’ ментарии
Ис’ точники
Лит’ература ( в горшочке )
См. так’ же
— Все желающие сделать кое-какие исправления,
« s t y l e t & d e s i g n e t b y A n n a t’ H a r o n »
|