Симфония №5, героическая, ос.21 (Юр.Ханон)

Материал из Ханограф
Перейти к: навигация, поиск
« Симфония №5 (героическая) » oc.21    
          ( для тромбона и арфы )
автор : Юр.Ханон    
      ( не считая вон Беховена )
« Покусанные картинки » « Шаг вперёд — два назад »

Ханóграф: Портал
Zapiski.png


Содержание



« Симфония №5 (героическая) »

 ( для тромбона и арфы )

ос.21, янр. 1986  (~ 3’30’’ )

...Беховен?.., кто это, «Беховен»?..  
— какая странная фамилия... 
впервые слышу...,[1]:188
случаем, не из ост’зейских немцев?..
( Юр.ХанонЪ )

...не следовало бы думать, будто бы это сочинение написано по ошибке или недомыслию...
Симфония номер пять  (1986) [2]

И сызнова (во первых строках), следуя хорошему тону,
как это и полагалось бы в подобных случаях,
поясним (по возможности, не паясничая), о чём тут речь:
ну..., хотя бы в трёх словах... (не говоря уже о четвёртом)


  « Симфо́ния №5 (герои́ческая) », ос.21 (для тромбо́на и а́рфы) [комм. 1] — компактное симфоническое произведение реваншистского характера для двух крупных оркестровых инструментов (тромбона и арфы, как было сказано выше), появившееся на этот свет (писанное за три дни) в конце января 1986 года студентом третьего курса Ленинградской ордена Ленина государственной консерватории имени Римского-Корсакова по фамилии Юрий Ханон. — Не предназначенная для внешних ушей или глаз какой-либо публики, слушателей, зрителей или профессорско-преподавательского состава консерватории, с самого начала «Симфония №5 (героическая)» имела статус «внутреннего» или «закрытого» сочинения — причём, сразу в нескольких смыслах слова. Чтобы не докучать (самому себе) ограничусь двумя из них, как казалось бы, основными.

Экс’терьерный (смысл). Согласно которому последним обнародованным сочинением (из числа окусов) стал шестой номер: «Покусанные картинки» (скрипичная драма в трёх частях). Завершившись едино’душным скандалом на кафедре, незачётом по специальному предмету (сочинению) и фактическим исключением из высшего учебного заведения,[3] с той поры канонические опусы более никогда не представлялись пред лицем «композиторского начальства». Для перехода с курса на курс студенту приходилось дважды в год строчить некую «обязательную дрянь», иначе говоря, нормативную советско-академическую «какофонию» в стиле тех профессоров (Тищенко, Слонимского и проч.), которые принимали экзамены. Таким образом, «Симфония №5 (героическая)» с самого начала имела статус «внутреннего» или «закрытого» (скрытого) сочинения, о котором никто из профессуры не должен был знать.
Ин’терьерный (смысл). Согласно которому первые три десятка сочинений (из числа окусов) были посвящены напряжённой внутренней работе со специфической (формальной) способностью музыки нести в себе заряд некоего смысла (или хотя бы умысла), специфически никак не связанного с искусством. Задача, как минимум, нетривиальная. Именно потому от самого начала приходилось крохоборно и кропотливо отбирать средства выразительности, позволяющие работать с идеей в материале: через конструкцию, блок или маленькую ячейку, выделяя из них исключительный носитель смысла.[4]:4 Как следствие, многие сочинения носили для своего автора чисто технический статус, в котором решалась (опытным путём) вполне конкретная поставленная задача. Несомненно, «Симфония №5 (героическая)» относилась к такому типу работ, с самого начала удерживая за собой статус «внутреннего» или «лабораторного» (не общительного) сочинения, показывать которое сторонним лицам не обязательно.
Фокс’терьерный (смысл). Согласно которому ещё в первой (верхней) строке «Симфония №5 (героическая)» была названа по определению «реваншистским» сочинением. Для тех, кому неясен смысл этого слова, намекну, что дело здесь идёт более всего о «реакции»: понятие для советского человека отнюдь не чуждое,[комм. 2] равно как и для русского. И вот в чём здесь суть: поскольку после фактического исключения из консерватории (см.пункт 1 настоящего документа) автору «Симфонии №5 (героической)» приходилось дважды в год корчить из себя кретина и сочинять бездарную & никому не нужную «какофонию» для двух-трёх профессоров-какофонистов,[комм. 3] во времени возникла некая периодическая лакуна. По сроку написания означенного ос.21 (последние числа января 1886 года), нетрудно догадаться: дело шло о кратких студенческих каникулах после окончания зимней экзаменационной сессии. — Собственно, отсюда и — потребность реванша за систематическое вторжение государства в жизнь «свободного художника». Для начала, в форме пустой траты сил на тупые конформистские экзерсисы (обязательную дрянь), а затем — аналогичные упражнения в учебном потоке экзаменов и зачётов. Вдобавок (добавлю в скобках), всего (и ровно) год прошёл со дня первого кафедрального скандала: можно сказать, «юбилей». Как (по)следствие — остро реваншистский характер «Симфонии №5 (героической)», подобной резко распрямившейся пружине.
      — Не бойся показаться идиотом!..
В конце концов, это — максимум того, на что ты можешь рассчитывать...[5]:52

  — Нет..., (не) прошу прощения за излишнюю прямоту..., напомню (ещё раз) для начала... — Как говаривал в своё время старик-Мальтус, оформивший свою мысль с необычайным изяществом и глубиною стиля: «ежели палку перегнули на одну сторону, чтобы исправить её, надобно перегнуть на другую...» — Безусловно преклоняясь перед непререкаемым авторитетом старикана, Юрий Ханон, некий студент третьего курса Ленинградской ордена Ленина государственной консерватории имени Римского-Корсакова, поступил в точности по его рецепту. Как (по)следствие: палка и в самом деле была весьма серьёзным образом перегнута на другую сторону. И в первую очередь, это сказалось на названии и назначении «Симфонии №5 (героической)». Как говорил автор спустя почти сорок лет: «считайте, что я — заблудившийся камикадзе, который, потеряв <...> терпение, вышел один на один со своими подленькими обидчиками, держа в руке (не)скромную композиторскую гранату».[4]:11 Именно таким (экс’терьерным и фокс’терьерным) героизмом и проникнута «Симфония №5 (героическая)». Во весь рост поднявшись над бруствером окопа, будущий анархист от музыки позволил себе вернуть внешнему миру всё раздражение и насилие, которое пришлось претерпеть в ближайшее (а также и отдалённое и будущее) время. Задача, безусловно, почётная... Особенно, если принять во внимание скромность инструментария. Без танков и самолётов, в полном отсутствии авиации и артиллерии, всего лишь с одним тромбоном (читай: большой трубой) и арфой (читай: обломком рояля) двадцатилетний автор вышел в психическую атаку на окопы врага.[комм. 4]

— Какой смысл пытливо и упорно искать правду,
       если она и так всегда валяется на поверхности!..[5]:54

  — И пожалуй, последнее..., для окончания начала. Как явствует из определения, данного выше (а затем и ещё выше..., с позволения сказать), жанр сочинения не указан. И спросить о нём, по-видимому, не у кого.[6] К тому же, насколько известно на настоящий момент, «Симфония №5 (героическая)» никогда не исполнялась и никем не была услышана, так что живых свидетелей её жанра и формы также не осталось. — И тем не менее, некоторые косвенные признаки позволяют предполагать, что речь с большой долей вероятности идёт — именно о симфонии. Или, по крайней мере, симфонической поэме (поскольку «Симфония №5 (героическая)», подобно скрябинской «Поэме Экстаза» или «Прометею», состоит всего из одной части). — Собственно, самые жёсткие и жестокие черты симфонизма пронизывают всю эту маленькую камерную пьесу, начиная от громадной разработки (до всего), которой она открывается и кончая — оркестровкой, не предполагающей ничего иного, кроме симфонии (да ещё и в пяти частях).[комм. 5]

— А засим, позволив себе (ограничиться сказанным выше и немного ниже) кое-что лишнее, оставлю маленький отрезок места и времени для отрывистых & обрывистых записей в печально известной книге «Вялых записок»,[7] не так давно отправившейся — вослед за «Симфонией №5 (героической)»..., — туда, в те стократ благословенные края, где на постоянной основе в любой момент можно встретить практически всех присных: и мсье Макара, и всех его телятей и даже несколько маленьких душных козлов впридачу, из числа того нетленного человеческого резерва, о котором велiкий (а тако же и равновелiкий) наш поэт сказал с присущей ему точностью: «...сегодня хлеб я, ты — смотритель...» (и так далее по тексту)... Пожалуй, со всею охотою освобождения присоединюсь к ним обоим (как всегда, «составившим превосходное трио..., вдвоём») вскоре и я,[8]:544 не откладывая это богоугодное дело в дальний горшок...



————   
Юр.Ханон   
11 фераля 2066 г.  







A p p e n d i x

...я полностью одобряю тех, кто нас ругает и поносит на всех углах.
Это ужасно — видеть артистов, потакающих вкусам общества.
Кажется, Беховен первым стал нелюбезен с публикой.
Думаю, благодаря этому он и стал так известен.
Во всяком случае, не вижу других причин...
( Эрик Сати ) [8]:363-364

...не следовало бы думать, будто бы эта страница была сделана по какой-то ошибке или недомыслию...
яко бы  они вялые...[9]

Н

е следовало бы наивно полагать, будто это сочинение написано его автором (по ошибке или недомыслию). Однако результат..., — и здесь я решительно подчёркиваю!.., — потому что результат предполагался в точности таким.[комм. 6] Пожалуй, это самое ценное, что есть в концепции «Симфонии №5» для тромбона и арфы. И уж во всяком случае, уникальное... — Или, быть может, я не слишком ясно выражаюсь?..[7]

  — И в первую же очередь бросается в глаза состав оркестра (небольшой, но весьма оригинальный), для которого написана «Симфония №5 (героическая)». Инструменты исключительно духовные и духовые включены в эту партитуру, образуя между собою нечто в роде мезальянса или, говоря уклончиво, подношения одному лицу, весьма небезынтересному как для меня, так и для Эрика. — По всей видимости, несвежий дух Клода Дебюсси по праву рождения витает над этим сочинением героического плана. Если припомнить (нечто недоброе), то изящное сочетание арфы и флейты (пана), в своё время инспирированное Сати, в итоге стало едва ли не визитной карточкой музыкального импрессионизма. — Слегка преувеличив или раздув призрачно-декадентское сочетание, автор героической Симфонии №5 вернул его, так сказать, одновременно «в кулису» и к истокам. — Потому что, как ни крути, но «дело труба». <...>

  — Скажем просто и сухо: наша арфа употреблена в симфонии совершенно по назначению.[комм. 7] Выступая в амплуа джазового контрабаса или романтического аккомпанемента в духе лебединого озера спящей красавицы,[комм. 8] она не имеет ни малейшего повода к недовольному выражению лица. Ну, разве что не сложившаяся личная жизнь, маленькая зарплата или слишком большой размер обуви... Или, в крайнем случае: соответствующая потребность.[комм. 9] И тем не менее, главная деталь остаётся поверх всех сомнений: редко ещё какое сочинение позволяло бы в столь живой и яркой форме продемонстрировать не только традиционно-виртуозное щипание и прищипывание струн, но и открытость исполнителя к последним веяниям техники игры на старинных инструментах. — Но более всего могла бы обрадовать способность арфы говорить нечеловеческим языком, временами вплотную приближаясь к тому духовному (духовому) инструменту, который волей судьбы вошёл здесь в изысканное сочетание.

  — Скажем просто и сухо: наш тромбон солирует в этой истории как никто,[комм. 10] выполняя роль очень большой флейты, вдобавок, медной. С одной стороны, в высшей степени естественно-историческое и, сверх того, натуральное сочетание открытых струн (арфа) и прямых труб (тромбон). С другой стороны, ярко-этическое и, отчасти, даже морализаторское сопоставление инструмента светского, салонного и даже кулуарного (арфа) с экстерьерно-военным солдафонским тоном в несмазанных сапогах (тромбон). <...> И наконец, всю пирамиду несочетаемых сочетаний венчает внедрение несвойственных способов работы с материалом. Имея редчайшую возможность в полной мере продемонстрировать виртуозную симфоничность своего инструмента (начиная от пуантилизма и кончая тончайшей мотивной неоклассической разработкой), оркестранты должны бы (героически преклонив колени) только молиться на симфонию №5 и её автора. Нелепость, конечно. Чистейшая нелепость...

  — По своему стилю и наклонению это сочинение было сразу написано в реверсе (или ракоходе, как предпочитают некоторые ренегаты): в качестве заранее устаревшего и ретроспективного. С другой стороны, степень деструкции музыкальной ткани здесь такова, что временами сближает эксцентрическую (и почти идиотически яркую) музыку с тончайшими авангардными опусами в духе пуантилизма или изящной французской какофонии. Кроме того, ракоход вообще занимает неоправданно большое место в образовании конструкции сочинения и работе с её мелким (мотивным и мотивационным) материалом, в результате чего сочетание ретроспекции и авангарда приобретает черты, временами, отменно устрашающие или даже подавляющие. — Впрочем, последнее утверждение касается только внутренней жизни автора. Об этой странной особенности мне уже приходилось (и не раз) обмолвиться (выше): разумея под нею мыслимый (а равно немыслимый) необщительный характер идеологических экспериментов над канонизациею музыки..., и говоря шире, всего прочего (что только попалось бы под руку).

...каким же ещё, кроме как «ретроспективным и устаревшим» может быть сочинение под предложенным выше названием «Симфония №5 (героическая)» для лиры и басового офиклеида...
офиклеид (без кифары)[10]

  — И наконец, спрашивается (исключительно ради партикулярного примера я это говорю): но каким же ещё, кроме как «ретроспективным и устаревшим» может быть сочинение под предложенным выше названием «Симфония №5 (героическая)»? Тем более, если оно для кифары и саррюзофона. Или для лиры и басового офиклеида. Наконец, даже для арфы и контра’фагота. — Сразу и бесповоротно задуманное таким (понимай: узко ретроспективным и устаревшим), оно и может быть только таким. — Само собой, равно возможен и обратный вариант. <...> Сразу и бесповоротно задуманное не таким (понимай: узко авангардным и экспериментальным), оно и может быть только не таким. Со всеми вытекающими обстоятельствами, разумеется...[6]

  — Ещё одна (не)существенная деталь из исторической истории произведения... Оба исполнителя (и арфистка, и тромбонист..., равно как и напротив) остались крайне раздражены и недовольны автором. Скажем проще: они избегали его (некоторое время скрываясь, хотя он их ни разу не искал и не взыскал). Затем они не стали исполнять этот окус в концерте,[комм. 11] несмотря даже на тот бесспорный факт, что он их об этом никогда не просил. Поступок был, безусловно некрасивый и подлый (во втором смысле слова), вполне способный украсить поверхность жизни любого типичного лабуха. <...> Впрочем, отдадим должное: автор остался совершенно равнодушен к переживаниям и мыслям симфонических оркестрантов (наплевал), а впоследствии даже позабыл забрать у исполнителей их партии.[комм. 12] (Из серии: ещё несколько слов к вопросу о шестом «героизме №5»). Впрочем, к этой теме нам ещё придётся вернуться (причём, гораздо ниже,чем это было бы прилично — в нашем статусе и положении). [комм. 13]

  — Иногда мне приходится слышать у себя в приёмной странный (чтобы не сказать: глупый) вопрос: «А не слишком ли короткое это сочинение для жанра симфонии и заявленной концепции?..» — вместо ответа лицо моё покрывается тёмным налётом недоверия. «Да, конечно, — наконец, мне удаётся с трудом выдавить из себя первые слова, — для симфонии это сочинение откровенно мелковато. Однако и вы также просчитались в своей дряблой претензии. И прежде всего, жанр этого произведения вообще невозможно было бы определить как «симфонию», не впав при этом в трафаретную глупость или стандартный идиотизм. Мне кажется, перед тем, как задавать подобные, с позволения сказать, «вопросы», следовало бы прочитать немного внимательнее. В нотах всё сказано..., равно как и в начале этой вялой страницы. А потому и вопрос я считаю исчерпанным: поскольку жанр сочинения обрисован предельно чётко. — Чётче не бывает. От момента своего рождения ocus 21 задуман, реализован, исполнен и уничтожен в жанре «симфонии №5, героической». Всё остальное — сугубые домыслы и фальсификации врагов. Равно как и в точности наоборот, разумеется...[7]


...да, пожалуй, пускай будет так... Достаточно. — С меня довольно, после всего...
не та,  но тоже сим’фония...[11]

  — Только единожды, если мне не изменяет память, встретилось кое-какое упоминание о «Симфонии №5 (героической)», ещё в советской прессе (впрочем, совершенно професси’онального розлива). — Некий анархично и анахронично настроенный автор, с которым я прежде ни разу не сталкивался и мало что о нём знал, всё же отметил её в качестве одного из ориентиров при написании своего балета..., название которого я, впрочем, слабо припоминаю. Кажется, что-то связанное с ходьбой (возможно, даже совместной). Впрочем, предпочту обратиться прямо к (перво)источнику. И вот что там сказано: «Очень правильная мысль, хотя и пролетающая мимо цели... «Шаг» — это действительно не столько балет, сколько отношение к балету как искусству, язык которого наименее конкретен из всех искусств... Ну разве что, в своей неконкретности он уступает — одной только музы́ке, но всё же он на порядок конкретнее, чем музыкальный. Здесь всё очень просто: на глаз и на слух. Поскольку музыка имеет в своём распоряжении только голый звук, сам по себе лишённый какого-то смысла, а у балета «в запасе» имеется ещё один инструмент, да ещё и такой неблагородный — как человеческое тело. А потому культурная зависимость балета и музыки отличается на порядки. По сути говоря, это небо и земля. Судите сам: если без багажа предыдущих эпох развития (скажем, от Палестрины до Баха) невозможно понять Шестую симфонию (конечно, Чайковского, чью же ещё!) как выражение «страдания», то человеческое тело и просто так, вне всякого развития культурного контекста способно донести кое-какие настроения, ощущения и тому подобные движения. Именно эта особенность была (по следам пресловутого дунканизма) очень плотно отработана балетом XX века, когда тело становилось в первую очередь объектом выражения эмоций, а язык танца — воплощением наиболее простых и прямых аффектов. Знаете ли, это выглядело бы примерно таким же образом, как если бы вместо музыки некий человек в треухе и медвежьей шубе вылез на сцену и принялся издавать громкие вопли отчаяния, а называлось бы это произведение примерно так: «Ханон. Симфония №5 (Героическая)...»[12]

  ...и напоследок, завершу свою камерную повесть запоздалым Scryptum Post
                *(из позднейшей истории «Симфонии №5 (героической)» для офиклеида и кифары).
    как правило, он находится строкою ниже, чем видно с первого взгляда...[комм. 14]







Ком’ментарии

...прекрасное трио..., впятером, не так ли?..
триХанон №5   ( Трианон, 1991 г. ) [13]

  1. Вернее сказать, не для тромбо́на и а́рфы. И в самом деле, было бы странно слышать: «симфония для тромбона и арфы»: что за идиотическое сочетание!.. — Впрочем, не буду слишком сильно забегать (в перёд). К этому вопросу мне ещё придётся вернуться. Ниже, конечно. — Или в верхах.
  2. Говорю о «советском человеке», прежде всего, по той причине, что сочинение «Симфонии №5 (героической)» относится к началу 1986 года: к власти ещё только-только пришёл с рулём Михаил Горбачёв, робкое начало «перестройки», жалкая видимость «гласности» и махровая картина последних лет «эпохи застоя». Тем не менее, речь идёт очевидно об очередной (хрущёвской) оттепели, а не о заморозках. — Сегодня, заканчивая свои дни в условиях ещё одной реакции и системно деградирующей во всех отношениях страны, с трудом могу удержаться от более точного определения «Симфонии №5 (героической)» по её фокстерьерному смыслу. — И прежде всего, за его полным отсутствием, разумеется. Вот почему здесь речь зашла якобы о «реваншизме».
  3. Имена этих скудных профессоров (или их подобий) я не стану лишний раз предавать огласке (или охулке), поскольку они и так уже надоели хуже тухлой селёдки. Если у кого-то возникла потребность освежить её (селёдку, а не охулку) в памяти, для этого неподалёку существует специальный исторический гальюн, а также два предбанника, в которых вполне можно всё это сделать. — Желательно, молча, конечно...
  4. Несмотря на слишком витиеватый и ветвистый (как всякий раз полагается) стиль письма, мысль автора проще пареной репы, равно как и ясен пень. — «Симфония №5 (героическая)» была написана в качестве протеста, локализуя накопившуюся негативную энергию. Отсюда, собственно, и произрастают многочисленные (героические) перегибы (палки) во многих локальных моментах, а также остро-экспериментальный & героический характер сочинения в целом.
  5. Давайте же) не будем напрасно скалить зубы (хотя бы в рамках социального консенсуса: потому что на сей раз в словах автора нет ровно никакого эпатажа или очковтирательства. И в самом деле, «Симфония №5 (героическая)» в полной мере обладает всеми свойствами (или, по крайней мере, большинством) симфонического письма. И даже скажем точнее: венского симфонического письма, разумея под этим сочетанием (несочетаемых) слов весь отворотный набор известного в профессиональном клане (а также и в плане) симфонизма: начиная от присного Гайдна (или насущного Беховена) и кончая — затрапезным Вебером пополам с Веберном (последние здесь оказались опять же не ради ш’утки).


  6. Отлично понимая крайнюю сложность высказанной идеи, я принуждаю себя (решительно) подчеркнуть её ещё раз. Нисколько не надеясь, впрочем, что даже после третьего подчёркивания сказанное мною окажется более понятным или хотя бы по́нятым. — С одной стороны, плевать, конечно (поскольку это и не было целью). Но с другой — как широко известно — происходит уже совсем другое действие. И называется оно совсем другим словом. — Итак: «не следовало бы думать, будто это сочинение написано его автором (по ошибке или недомыслию). Однако результат предполагался в именно таким». И больше я повторять не буду...
  7. И в самом деле: «арфа употреблена в симфонии совершенно по назначению». Эта фраза выглядит тем вернее, что первоначально «Симфония №5 (героическая)» была задумана вовсе не для арфы..., точнее говоря, не совсем для арфы. В исходной версии главным оркестровым инструментом симфонии значилась кифара (или лира). А играть на ней (как я уже теперь надумываю) должна была гетера, не иначе. — О втором инструменте я пока не заикаюсь, впрочем. Но даже сочетание кифары с тромбоном оставляло массу места для вдохновения, в высшей степени авантажного и даже эпатажного. Впрочем, соображения конъюнктурного характера очень скоро взяли верх..., — о чём бы я, вероятно, сожалел до конца дней, если бы не одно обстоятельство (непреодолимой силы)...
  8. При первом же упоминании о «лебедином озере спящей красавицы» на ум невольно приходит блестящая импровизация того же Эрика Сати на темы Чайковского, где тот же джентльменский набор охарактеризован как грандиозная феерия в жанре «задница, полная холодного дерьма» (см. «Воспоминания задним числом», стр.474). — По всей видимости, введённый нашим мэтром по щедрости душевной жанр во всей своей первозданной полноте подозрительно близок к исподнему тексту (и даже под’тексту) «Симфонии №5 (героической)».
  9. И снова оставлю совершенно непонятное и не понятое замечание без комментария. Собственно, он в точности для того здесь и написан (для тех, кто понимает)...
  10. В оригинале было: «как нигде». Честно говоря, не вполне понимаю: по какой причине потребовалось менять это слово...сочетание. Практически, шило на мыло. Пукина на сукина. Или тромбон на офиклеид. — К слову сказать, первоначально «Симфония №5 (героическая)» была написана именно для этого (басового) инструмента, увы, слишком редкого с тех пор, но затем автор поправился (на полкило), поскольку исполнить произведение для офиклеида и кифары очевидным образом не удалось бы никогда... — Впрочем, будущее с блеском показало автору полную несостоятельность так называемых половинчатых решений, а также отнюдь не «героической» установки на соглашательство, компромиссы или коллаборационизм. Всё пустое, мсье... Тромбон и арфа оказались ничуть не более реальными, чем офиклеид и цитра.
  11. Хотя просили ноты именно для этой цели. (Не)удивительное дело: они сами просили. И безо всякого на то понуждения. Равно как и дальше — продолжалось то же самое. И тоже безо всякого понуждения.
  12. Под словом «партии» здесь и ниже имеется в виду всего лишь нотный материал «Симфонии №5 (героической)», расписанный для каждого отдельного исполнителя из оркестра. О тех же партиях, которых у нас тут нет и в помине, я не говорил ни слова. Равным образом, не будет сказано ни слова. (Примечание для маленьких профанов).
  13. К слову сказать, оркестровка этой симфонии выглядела примерно следующим образом. Для начала арфистка (она же кифаристка или цитринница) имела недовольное лицо и задала вопрос: как ей следует извлекать из арфы странный звук, с которого начинается симфония..., а затем ещё один, которым симфония заканчивается. — Получив в качестве ответа вполне конструктивную рекоммендацию использовать для этой цели мелкие медные деньги (к примеру, три или пять копеек образца 1961 года), арфистка надолго пропала..., а затем сообщила в доверительной беседе некоему третьему лицу, что ей «стыдно исполнять подобное хулиганство, в котором она ничего не понимает...» — Что же касается до тромбониста (он же исполнитель на саррюзофоне или офиклеиде), то этот персонаж (в полном подобии со своим основным занятием) был значительно более лаконичен (словно трубу в рот засунул). Он велел передать автору, что «не станет портить свой амбушюр ради каких-то фокусов». На том дело и покончили... наскоро. — Маленький комментарий из серии: «как делается искусство» (равно как и наоборот).


  14. Пожалуй, освещая позднейшую бес...славную историю существования «Симфонии №5 (героической)» для офиклеида и кифары в контексте цивилизации (& культуры), современной её автору, было бы крайне затруднительно выделить хотя бы два факта вразумительного содержания и такого же смысла. Куда ни кинь взгляд, всюду будет пустота, практически — девственная..., не говоря уже о первобытной. — Начнём хотя бы с того, что в 1986 году свежее арьергардное сочинение так и не было исполнено (скромными стараниями арфистки и тромбониста..., по близкому рассмотрению оказавшихся кифаристкой и офиклеидчиком: типичными цельно’деревянными оркестрантами без лица и начинки). Тем не менее, время не остановилось. Время шло и продолжало идти (без уточнения: куда именно). Шло вместе с ним и всё остальное... — Начиная со следующего (читай: 1987) года и в продолжении дальнейшей полусотни лет автор означенной кифародии более не предпринимал ни единого усилия к исполнению своего странного жанра в таком же сочетании. И тем не менее, «Симфония №5 (героическая)» за три десятка лет своего существования, словно бы вопреки всему (включая также и здравый смысл) успела отметиться сразу в нескольких ипостасях, снискав равно восторг и строгое порицание в среде профессиональных и до полу’профессиональных музыкантов. Чтобы не быть голословным, приведу три примера наиболее ярких и показательных, как мне кажется здесь и сегодня, со своего места (на чердаке)...
      1. Во первых строках, здесь возникнет, конечно же, лицо карлсруйского герра Бориса Йоффе. В июле 2013 года сей повсеместно уважаемый (в Европе и Азии) муж прислал мне письмо с просьбой хотя бы немного осветить своё симфоническое творчество — для его будущей книги. Как раз в те времена он работал над своим знаменитым кирпичом «Im Fluss des Symphonischen» (eine Entdeckungsreise durch die sowjetische Symphonie, — произведение героического размера, пытающегося затмить, кажется, даже «Скрябина как лицо»). — Скоро верёвочка вьётся, да не скоро дело делается... Слово за слово, симфония за симфонией, наконец, Борис задал косвенный вопрос: какие ещё сочинения в близком жанре имеются в моём под...следственном наследии. И в ответ получил список типически симфонизменных сочинений, в котором, как сейчас вижу, четвёртым пунктом значилось до боли знакомое сочетание слов: oc.21 “Симфония № 5 (героическая)” для тромбона и арфы. Впрочем, про офиклеид и кифару я тогда не написал ни слова..., по чистой стыдливости (до сих пор себя ругаю бессонными ночами за эту дурацкую застенчивость). — А в результате «что́»?.., моё нескромное сокровище не украсило собою даже и эту книгу, пролетев как фанера мимо Парижа (не говоря уже о Карлсруэ). Хотя, говоря сугубо между нами, я до сих пор не понимаю: по какой причине Борис игнорировал это сочинение (1986 года), полностью соответствующее как заглавию, так и концепции его обширного & обзорного музыкально-исторического исследования. — При первой же встрече непременно набью ему фингал под глазом (и ещё два под носом) за это беспримерное свинство. Даже слов нет, как досадно видеть подобное отношение, тем более — в конце комоситорской карьеры... Впрочем, оставим. Мне ещё придётся вернуться к этой неприглядной теме...
      2. Во вторых строках, это будет, конечно же, мос(к)овский мсье Виктор Екимовский. И речь идёт, как ни странно, о том же 2013 годе (разве только тремя месяцами позже). Как сейчас припоминаю (достойную удивления) реакцию досады и даже раздражения..., которую Виктор выдал на мою энциклопедическую статью (вернее говоря, сокращённую & оскоплённую версию), посвящённую его «Лунной сонате» (для фортепиано). В одном из примечаний там было сказано буквально следующее: (цитату привожу точно). «Среди списка сочинений, которые написал Юрий Ханон, имеется целый ряд подобных «теневых» концептуальных лейблов, самые крупные из которых — оперы «Сила Судьбы» и «Норма», а также балеты «Трескунчик» и «Зижель». — Но, пожалуй, самые близкие по духу к его «Лунной сонате» – это «Симфония №5, героическая» для тромбона и арфы, 1986 (прозрачная отсылка к «Пятой симфонии» Бетховена) и «Маленькая ночная музыка» для комнатного оркестра, 1993 (намеренно искажённый перевод названия «Маленькой ночной серенады», eine kleine Nachtmusik Моцарта)...» — По правде сказать, подобный расклад оказался для меня неожиданным и неприятным. И всё же, было именно так: вместо ярко-положительной и даже благодарной реакции, последовавшей после моего (тоже сокращённого) эссе о само́м Викторе, «Лунная соната» вызвала — напротив — глухое неудовольствие и неприятие. К тому же сказать, весьма стойкое: даже спустя два-три-пять лет, странное дело, реакция почти не смягчилась. И здесь опять, как показало вскрытие, моя «Симфония №5, героическая» для тромбона и арфы, 1986 снискала свою порцию сочных шишек..., испортив чей-то красивый амбушюр и заставив краснеть за неприглядное «хулиганство». — Пожалуй, если бы не эта героическая эскапада (в духе того же Беховена), совершенно лишившая меня куража, список моих работ о Викторе оказался бы куда длиннее, а сама по себе статья «Виктор Екимовский: композитор, по идее» уже давным-давно украшала бы не только их тухлый мир, но и конкретно — наш Хано́граф. Но увы..., после столкновения с мрачной действительностью «Симфонии №5, героической», все остатние тексты, пожалуй, отправятся вместе с моим (точнее говоря, общим савояровским) архивом в дальние пенаты... — За ненадобностью. Или вследствие неуместности...
      3. И во третьих строках (хотя и далеко не последних), это будет, конечно же самый важный пункт, о котором нельзя было бы умолчать и не сказать..., вместо последнего слова. Разумеется, я имею про себя грязную и промозглую питерскую зиму, бесснежный январь 2018 года, когда вослед за «Вялыми записками», исчезнувшими в тёмной декабрьской воде реки Ждановки, — да, пожалуй, пускай будет так... Достаточно. — С меня довольно..., после всего.
      И здесь пора поставить точку..., пока не началось...


Ис’точники

...после всего..., ещё одно запоздалое героическое указание...
последнее указание №5 [14]

  1. Юр.Ханон, «Мусорная книга» (том первый). — Сана-Перебу́ра: «Центр Средней Музыки», 2002 г.
  2. ИллюстрацияТатьяна Савоярова, «Открытие Америки» (или «Статуя Свободы»), 110x68, масло, холст, 2013 год; Tatiana Savoyarova, «Statue of Liberty», Centre de Musique Mediane Art Gallery, Russia, Saint-Petersbourg, 2013. Catalogue No.116-х: «Statue of Liberty» & Angelo Michele de Casuetti.
  3. Дм.Губин. «Игра в дни затмения» (Юрий Ханон: интервью). — Мосва: журнал «Огонёк», №26 за 1990 г. — стр.27
  4. 4,0 4,1 Юр.Ханон. «Не современная не музыка» (яко бы интервью). — Мосва: журнал «Современная музыка», № 1 за 2011 г.
  5. 5,0 5,1 Юр.Ханон, «Альфонс, которого не было». — Сана-Перебур: Центр Средней Музыки & Лики России. 2013 г. — 544 стр.
  6. 6,0 6,1 С.Кочетова. «Юрий Ханон: я занимаюсь провокаторством и обманом», интервью. — Сан-Перебург: газета «Час пик» от 2 декабря 1991 г.)
  7. 7,0 7,1 7,2 Юр.Ханон. «Вялые записки» (бес купюр). — Сана-Перебур: Центр Средней Музыки, 191-202 гг. (сугубо внутреннее издание), стр.2/1-01.
  8. 8,0 8,1 Эр.Сати, Юр.Ханон. «Воспоминания задним числом» (яко’бы без под’заголовка). – Сан-Перебург: Центр Средней Музыки & Лики России, 2010 г. 682 стр.
  9. ИллюстрацияЮр.Ханон. Обложка «Вялых Записок». Тема начата в 1983 г. Переплёт: июль-193. Уход: янар-218. Центр Средней музыки. 1993 г. — 133 стр. (бывшие)
  10. ИллюстрацияOphikleide: Haus der Musik (Fruchtkasten), Landesmuseum Württemberg, Stuttgart. Раструб старого офиклеида (на вид упрощённого и облегчённого), может быть, даже из военного оркестра.
  11. ИллюстрацияЮр.Ханон, oc.70 «Веселящая Симфония» (в двух частях). Экстерьер: первые 20 листов партитуры, предварительно вырванные из переплёта. — СПб.: Центр Средней Музыки, 1999-2000 г. (внутреннее издание). Интерьер: первое (& последнее) исполнение «Веселящей Симфонии» (29 ноября 2017 года), «...с благодарным поклоном..., всем моим современникампосвящается...»
  12. Л.Ю.Юсипова, «Исходная позиция» (интервью). — Мосва: жернал «Советский Балет» №1 за 1991 г., стр.48. — ISSN 0207-4788.
  13. Иллюстрация — «ТриХанон» №5 (авторское «фото автора» для буклета лазерного диска фирмы «Olympia», было сделано в ответ на просьбу г.директора б.ж.хр.фирмы Е. при условии п.х.), archives de Yuri Khanon.
  14. Ил’люстрацияЮр.Ханон, зарисовка со сцены, (назовём её условно: «Два Ангела») выполненная 24 ноября 1998 года (до и) после премьеры балета «Средний Дуэт» в Мариинском театре (тушь, акрил, картон). Фрагмент: якобы «Белый ангел» — правая половина эскиза.


Лит’ ература  ( большей частью покусанная )

Ханóграф: Портал
Yur.Khanon.png

Ханóграф: Портал
Zapiski.png



См. так’ же

Ханóграф : Портал
MuPo.png

Ханóграф: Портал
EE.png




см. по’дальше →



Red copyright.png  Все права сохранены.   Red copyright.pngAuteurs : Юрий Ханон & Yuri Khanon.Red copyright.png   All rights reserved.

* * * вероятно, эту статью может исправлять только один из двух авторов.

— Все героические и остекленелые, пожелавшие кое-что поправить,
— могли бы переслать свои (по)желания посредством одного устройстваи...



* * * публикуется впервые : текст, редактура, оформление и всё прочееЮрий Хано́н.

«s t y l e t  &   d e s i g n e t   b y   A n n a  t’ H a r o n»