Карманная Мистерия (Юр.Ханон)

Материал из Ханограф
(перенаправлено с «Mysteria sinuosa»)
Перейти к: навигация, поиск
« Карманная Мистерия »
       ( в пред’ последнем смысле слова )
автор :  дваждыЮр.Ханон
Анархист — от музыки Орден — для этого мира

Ханóграф: Портал
NFN.png

Содержание



... Карманная Мистерия ...

( в пред’ последнем смысле слова ) [комм. 1]

...процесс и результат измышления — словно бы в одном месте и в одновременности...

и
так
..., also...,
 — я повторяю,
      — итак, ныне (бес)славно (и как всегда — с опережением срока) закончен ос.73 «Два Измышления» для тенора и альта.[комм. 2] При первом приближении эта первобытная камерная фреска составляет два часа двадцать минут чудовищного (бес) действия, близкого к точке замерзания каменной мысли.

Зачем я это говорю?...
К чему я это сказал?...
Как всегда, — ответ очень прост.

Пора подвести черту.
   Потому что — всё..., (я повторяю),
      — потому что Всё когда-то начатое необходимым образом должно быть — закончено.

А потому... — пускай лучше это будет сделано по воле, чем поневоле.
  Чем тише Музыка — тем громче Тишина.
  Тут же... Сразу... По окончании Карманной Мистерии все мгновенно оглохнут и умрут... — от подавляющей Внутренней Тишины.
        — Это — я — обещаю.[1]:298
Юр.Ханон, Мусорная книга. «Напоминание».

Прошёл срок, причём, достаточно длинный... С позволения сказать. Скажем, пятнадцать... или восемнадцать лет,[комм. 3] — у некоторых современных людей это сочетание цифр, кажется, называется «совершенно-летием», — если, конечно, в таких тусклых вопросах ещё возможно какое-то «совершенство». Итак: восемнадцать лет на’зад я пришёл к людям со своим особенным, решительно ни на что не похожим... странным искусством и таким же лицом.

Как же они меня встретили? — желательно, в двух словах...
Подробности никого не интересуют, само собой.
  Невыразимо... прекрасная... Музыка, — да, даже тяжело говорить..., — в результате которой во всём мире воцарится полная, гробовая тишина. — Да, это Оно..., подлинно велiкое Произведение, производное от Главного. Это Творение, творец, тварь, которой нет равных. Есть только Обратные. Это называется — Карманная Мистерия, деточка. Или просто — смерть.[1]:305
Юр.Ханон, Мусорная книга, «замечание №144-а».

...и в самом деле, о чём ещё здесь можно разговаривать?..

— А встретили они меня откровенно дурно. Слишком очевидно — я не был одним из них, настолько иными и непохожими выглядели все мои свойства. И даже более того: слишком очевидно я был среди них чужим. Соответственной оказалась и встреча, лицом к лицу. Равнодушно, враждебно, — не понимая ни своего места, ни моего значения. Проще говоря, — понимание как таковое (или сознание) вообще не относилось к числу органических свойств их <обывательской> натуры. Настолько лишнее и (вдобавок) не’очевидное средство им было без нужды..., — как малой, так и большой. А потому, находясь здесь, среди них — я мог быть вполне уверен: в любом случае мне среди них попросту нет «применения». Плотно сомкнув свои ряды, эти люди отстаивали чистоту клана и вели себя — в точности таким образом, как любое стайное животное проявляет себя в отношении «пришлого» или «излишнего» в своих рядах. В полном согласии со своей натурой. В полной глухоте к своей функции.

Или в точности — наоборот...
  Этот мир..., он непрерывно колеблется вокруг Ноля. Сам по себе, без посторонней помощи он балансирует ровно на границе между собственным Существованием и Несуществованием. Этот мир..., он возникает как нерегулярное возбуждение пограничной Пустоты. Способный существовать только на единственном усилии Воли, — буквально в любой момент он может уравновесить самого себя, остановить колебания, сложиться внутрь и — снова исчезнуть, слившись с начальной Пустотой в результате Мистерии.
  И всё это только потому, что мир..., их мир решительно не имеет собственного содержания. Он непрерывно колеблется вокруг Ноля.
  Остановить это пустое занятие. Вот единственная... скромная задача Карманной Мистерии.[1]:351
Юр.Ханон, Мусорная книга, «замечание за полями шляпы».
...прекрасное трио вдвоём (под видом одного лица)...

В целом их поведение исчерпывалось всего двумя словами, вполне человеческими: необязательное зло. Сплошь и рядом, они обещали и — не выполняли обещаний, они брали и не желали отдавать, они говорили и не умели слушать, они устраивали свои дела и не делали своё дело, они ругались и совершали подлости, они славословили и не отвечали за свои слова, они пустословили и предавались суете...[комм. 4] Короче говоря, они постоянно вели себя — как люди, обыкновенные потребители, обыватели своего места и дня. — Без лишних слов, всем своим поведением они мне говорили: ты нам не нужен, ты — со своим особенным, ни на что не похожим искусством и таким же лицом. У нас и так всего достаточно, без твоих особенностей. Иди прочь — или вставай в очередь и толкайся за своё место, как все.[2]

Разумеется, я не встал в очередь и не стал толкаться за своё место как все,[3]
и прежде всего потому, что я не был «как все»..., не мог стать «как все» и — не стал «как все».[комм. 5]
  Оскорбительное положение вещей — при котором реализация результатов моей работы якобы напрямую зависит от степени моего личного участия и интереса.
  Оскорбительное состояние дел — при котором... если я лично не вмешиваюсь, не вьюсь среди обывателей, тогда, значит — ничего и не состоится. Грош цена такому результату.
  Подобная постановка вопроса недопустима и безобразна. Продвижение к людям — раз и навсегда — не моё дело. Именно по этой причине я (два года на зад) остановил любую деятельность по реализации сделанного. Моя «внешняя» жизнь принципиально не может подниматься выше номинала (цена которому — полушка в базарную ночь). Моё Дело..., моё уникальное и никому более не доступное в реализации дело — это Догма, работа, карандаш мысли, бумага материи, продвижение шаг за шагом всё дальше — туда, в Карманную Мистерию. Этот грандиозный «подарок» <бывшему> человечеству, незаслуженный дар, которому нет равных..., нет, это вовсе не мой интерес, чтобы они, ходячие задницы, ничего не сделавшие для появления уникального явления, лениво ковыряясь в зубах, нежданно получили — Всё, — причём, моими же усилиями. Чёрта вам лысого, а не мистерию, мелочные дармоеды. — И это, заметьте, — ещё очень мягко выражаясь...[1]:100
Юр.Ханон, Мусорная книга, «точка не’возврата».
Итак, почти всё сказано, для начала. Теперь несложно подвести черту..., или итог.

Восемнадцать лет назад я пришёл к ним со своим особенным, ни на что не похожим и странным искусством. А десять лет назад — я ушёл обратно, вместе с ним. Мне не нашлось среди них места..., или попросту мне — не место рядом с этим восхитительным ливерным клубом, имя которому человечество, не так ли?

— Невелика разница.
  Карманная Мистерия — это изнанка, чёрная подкладка нашей общей и окончательной Мистерии. Конец условного существования произойдёт через начало нарастающего уменьшения, а затем — резонанс и коллапс. Внутренний коллапс, само собой. Точнее говоря, Карманный. Постепенно разогнавшись, вся их жизнь захлопнется внутрь себя.
  — А значит, до встречи, мой дорогой Александр Николаевич...[1]:309
Юр.Ханон, Мусорная книга, «замечание мимо слуха».

Всё это время я продолжал работать в затворничестве: много, очень много и даже — крайне много. С упорством и даже упрямством, достойным худшего применения...

...чёрный квадрат как проход — туда...
Причём, значительно худшего, — я хотел сказать...[комм. 6]

И всегда (почти без исключений) мне приходилось делать это — не благодаря, но только — вопреки этого мира. — Не имея ни помощи, ни поддержки, ни реализации, ни отклика, короче говоря: решительно никакой (внешней) положительной мотивации. Совершенно один — посреди равнодушия (часто — враждебного), пренебрежения и пустоты. Всюду, во всех професси’ональных кланах я был — чужим. У меня никогда не было ни надёжной защиты, ни опоры, ни каких-либо внятных средств к существованию. Не входя в кланы или группы, я никогда нигде не служил и не имел жалованья, потому что (категорически не принимая их стайные правила субординации) не мог и не желал быть — одним из них. Всякий день я платил им той же монетой, что и они — мне.[4]

И вот, сегодня, обернувшись на самого себя, пришло время сказать: allez..!итак, довольно, дамы и господа.
Решительно сократив свою обязательную программу, завтра я начинаю — Карманную Мистерию.
— Всё это вас не коснётся — больше никогда.[5]



Ради вящей внятности..., напоследок я сызнова повторяю, ныне закончен тяжелейший в своей первобытности ос.73 «Два Измышления» для тенора и альтауникальный опыт произведения, которое никогда и никому не может быть потребно.

...и даже прощаться необходимо вовремя...
Спрашивается: по какой причине я начал свой разговор именно с него?..

— Поначалу (до середины девяностых годов) я не был вполне уверен, что сделаю именно этот (73) ocus — предпоследним. Последним. Уходящим.

Слишком много во мне содержалось и содержится (до сей поры) нереализованных и незавершённых замыслов..., — котёл по-прежнему кипит, и оттуда поминутно доносятся «страшные звуки»..., начиная от «Осторожной тщетности» и кончая «Громоздким фетишем».[6]:584 Идей — тысячи, замыслов — сотни, черновиков и эскизов — десятки (чтобы не сказать наоборот). — А потому... Поначалу я предполагал самому себе, что на 74 номере можно не ставить точку, но только запятую или паузу для вдоха — под названием «Второе Предупреждение», а Карманная Мистерия — ещё подождёт со своим номером и датой..., например, до «окуса» 99.[комм. 7]

Последнее, как всегда, было похоже на маленькую игру.[7]Игру в ноль...
    Я считаю до трёх. Я считаю до трёх. Я считаю до трёх.
  На счёт три все животные падают вниз лицом и грызут землю.
 На счёт три все животные падают вниз лицом и остаются лежать.
Я считаю до трёх. Этот счёт, по большому счёту, и называется — Карманная Мистерия.[1]:347
Юр.Ханон, Мусорная книга, «против течения».
...зачем нужна логика, если есть смерть...

Внешняя логика жизни требует детской простоты, не так ли? — Разумеется, так. Сегодня общее количество написанной канонической музыки (я подчёркиваю, только канонической, от «Венецианских гондольеров» до «Двух Измышлений») составило примерно 58 часов непрерывного звучания. На всякий случай могу выбросить из этого списка восемь часов какого-нибудь балласта..., ради грязной чистоты сухого опыта (и такого же остатка). Пускай так, чтобы якобы не закралось никаких издержек или проблем.

Итак, в сухом (очень сухом остатке) мы имеем примерно — 50 часов...,
   иными словами, ровно столько же, сколько должна была бы продолжаться Карманная Мистерия.[комм. 8]

Сказанного вполне достаточно. Особенно — если учесть полнейшую бессмысленность любой постановки вопроса о «внешнем времени».[8] Так, словно бы речь идёт об очередной симфонии..., или каком-нибудь репертуарном балете из объёмистых анналов Мариинского театра...

  Признаться, совсем иным образом обрёл я свою “Карманную Мистерию”. Кажется, ещё в несущественном двадцатилетнем возрасте мне попало в руки собрание сочинений некоего автора под именем Косьма Прутков, где содержалось огромное количество лёгких, блестящих и как бы небрежных находок, сделанных как бы походя... Особенно, помню, обрадовали меня несколько его “философских”, очень странных пьес, среди которых и оказалась совсем недлинная “Мистерия в 11 явлениях”, называемая “Сродство мировых сил”. Очень скоро пьесы вполне забылись, но зато отложились где-то подспудно некоторые их особые гримасы и ещё, пожалуй, сáмое слово: “мистерия”. И как раз в тот самый момент, когда и мне, как и Скрябину, открылась некая «абсолютная» Идея, итог моего догматического творчества, одновременно возникло и странное название, так поразившее сегодня Шуриньку.
  — Карманная Мистерия, – ещё раз задумчиво повторил он, слегка поворачивая в руках пустой бокал, – Хорошо, очень хорошо, мне даже кажется, что только теперь нам двоим стало окончательно понятно, ради чего мы столько времени шли вместе, почти рядом друг с другом. Ради чего была — вся эта жизнь...[9]:551
Юр.Ханон, «Скрябин как лицо», глава для определения.
...не первый, и не последний, кто...

— Короче говоря, сумма получилась бы впечатляющая. Не говоря уже о разнице... — (не)Добрых полсотни часов непрерывного исполнения..., прошу прощения, точнее говоря, приведения в исполнение — моего окончательного карманного приговора. И всё же, ничего нереального здесь не содержится (по крайней мере, в первой части программы). Чтобы справиться с этим техническим заданием, думаю, мне вполне достало бы десятка лет. Впрочем, при нынешних темпах работы хватило бы и меньше, однако — теперь у меня больше нет цели (как это бывало прежде) непременно добежать до финиша, закончить, поставить двойную черту и (таким образом) — добиться очередного умо’зрительного результата.

В случае Карманной Мистерии (я так скромно полагаю) — не понадобится даже переплёт.[комм. 9]

— Вероятно, не родился ещё тот переплётчик, который смог бы переплести целый мир. Слишком широкая (или толстая...) работа для рук человеческих, не так ли?..

  — Видишь, как всё в точности получается, – немного помолчав, снова заговорил Александр Николаевич, – Ты ведь от самого начала был внутренний, тайный, и ведь ты остаёшься таким же – и теперь! И даже в самих названиях и замыслах у тебя какая-то углублённость, тяга к разрушению “материального плана” своею доктриной, но как бы только изнутри, исподволь... А меня всё-таки гораздо больше влечёт к парению, к высоте, и только оттуда, спускаясь вниз, можно окончательно уничтожить этот физический мир, где ты уже к тому времени сделаешь своё предварительное дело, всё подготовишь и будешь как бы выжидать прихода моей Мистерии. Правда, замечательно, – и Скряич мечтательно улыбнулся, видимо чрезвычайно живо представляя себе картинку, непосредственно предшествующую “концу света”: спускающийся с небес абсолютный Дух в шуринькином лице и встречающий его среди руин материального мира господин Ханон, восседающий на камушке, положив ногу на ногу, как бы тайный агент той же самой вселенской Идеи.
  Впрочем, улыбки улыбками, но и на самом деле в скрябинских словах содержалась почти полная правда о нашей “совместной” деятельности. И если в моих планах всегда было очень много ударного, локального, отдельного, то Шуринька отличался, напротив того, постепенным нагнетанием и почти всеобщим охватом. “Разделение труда” и сфер влияния в рамках “единого Принципа” на деле оказывалось более чем удачным...[9]:561-562
Юр.Ханон, «Скрябин как лицо», глава для определения.
...канопа с головой Анубиса для хранения внутренностей...

На всякий случай я кое-что повторю, в двух словах. Далеко не всегда написанное на бумаге возможно увидеть с первого раза, о понимании я даже и не заикаюсь...

Так было. Причём, весьма продолжительное время..., — с трудом отличимое от жизни.

Восемнадцать лет назад я пришёл сюда, к вам со своим особенным, ни на что не похожим и странным искусством. А десять лет назад — я покинул это негостеприимное место и отправился обратно, вместе с ним же. Скажем без особых сложностей: здесь мне не нашлось места... Или ещё проще: мне — не было места рядом с вашим восхитительным ливерным клубом, имя которому «че-ло-ве-че-ство». Или, тем более, внутри него..., как это у них принято.

Однако, позволю себе заметить (слегка понизив голос): один «уход» весьма чувствительно отличается от другого «ухода».
  Странно сказать, но как раз в те же месяцы, в ноябре-декабре 1907 года я тоже заканчивал своё первое отчасти “световое” произведение. Это было довольно большое двухчасовое сочинение под странным названием “Громоздкий фетиш” для оркестра. С первыми звуками мрачного, как бы “скрытого” вступления к фетишу во всём зале разом выключался свет, и затем исполнение – уже до самого окончания происходило в кромешной темноте, лишь изредка прорезаемой короткими смысловыми вспышками, узкими молниями разноцветных лучей, неожиданно и резко бьющих по глазам. Оркестр должен был играть под большим чёрным колпаком из особенной материи, пропускающей сквозь себя все звуки, но не пропускающей ни единого проблеска света. Но несмотря на относительную краткость этого сочинения, полученное ощущение стояло уже довольно близко к тому, с чего должна была начинаться Великая и ничтожная “Карманная Мистерия”. С этого места начинался путь постепенного открытия тайны и приближения к приведению в действие.[9]:584
Юр.Ханон, «Скрябин как лицо», глава для употребления.

Равно как и любое отсутствие имеет свою чёткую форму..., не говоря уже о градации...

...а поверх всего — ещё и указующий перст (без указания)...

Сегодня, вместе с началом Карманной Мистерии одновременно настаёт и следующий этап: значительно более дальнего и точного отсутствия. И если за последние десять лет я, безусловно, стал среди них самым «закрывшимся композитором»,[10] то теперь пришла очередь немного иного, следующего достижения... — Находясь здесь, в самом начале этого якобы двадцать первого века, приходится объявить в’слух: я совершил только половину всего, что собирался сказать или сделать. Нижнюю половину, разумеется.[комм. 10] Потому что — десятью годами здесь дело не ограничится. Или работа будет прервана раньше, или...

И вот как раз здесь, после этого чахлого многоточия последует кое-что, после всего. Потому что недостающие слова (не исключая, впрочем, и действий) я обнародую не раньше чем — через семь условных лет. Пока же, вместо заключения, — ограничусь всего одним Образом, хотя и не слишком ярким.
Пропустив, для порядка, всего десять маленьких строк... (исключительно — для встречи).

  — И ты в самом деле так считаешь? – почти с детской радостью воззрился на меня удивлённый Шуринька, – Я ужасно рад так слышать! Честно сказать, я теперь немного побаивался встречи с тобой, думал, может быть ты как-то “забыл” или ушёл в сторону. Это же какие огромные, почти непосильные задачи, как весь Мир, даже больше! Нет, нам очень много нужно теперь с тобой обсудить, но это лучше не сейчас, потом, конечно! – и Скрябин немного помолчал, поглядывая куда-то чуть в сторону, – Так значит, ещё лет шесть, ты полагаешь? – и он как бы смерил меня сомневающимся взглядом, словно оценивая “фронт работы”, – Однако, если даже ты собираешься так долго готовиться, стало быть, и только твоя, хотя и “карманная” часть действительно очень велика... Но я, ты знаешь,... я ведь собирался быстрее, наверное, года в два, самое большее – два с половиной...
  — Нереально, – махнул я рукой и даже не стал пояснять – почему. Шуринька всегда во много раз переоценивал скорости своей работы: и мысленной, и действительной...[9]:638
Юр.Ханон, «Скрябин как лицо», глава для встречи.

Итак, actum est: факт события произошёл, пускай даже и внутренний факт внутреннего события... — Ныне, находясь на обратном конце двухтысячного года, я — окончательно достроил свой вселенский карманный Карфаген. Теперь он должен быть — разрушен.[комм. 11]

Но кто же это сделает кроме меня?.. — ставлю я вопрос, который не требует ответа...,
который требует не ответа..., но только — прямого Действия...


А значит, теперь дело всего лишь за Исполнителем, не так ли?..


каноник Юрий Ханон   (а-201)




  «Карманная Мистерия» — есть Нечто, Подлежащее Уничтожению в любом случае, независимо от обстоятельств или подробностей.
  — Если она не будет завершена, она уничтожит сама себя.
  — Если она будет завершена, это и станет фактом общего уничтожения.
Приятно понимать, напоследок, что в мире всё-таки существует нечто... Одно, имеющее твёрдый результат, вне зависимости от обстоятельств...[11]:283
Юр.Ханон, Мусорная книга, «до упора».








Преди’ словие


...ещё здесь, посреди своего времени и места (чуть позже, чем это было бы уместно)...

и
сразу же, пока ещё ничего не началось, я вынужден..., да, буквально говоря — я вын-нуж-жден кое-кого предупредить... кое о чём. Быть может, и не слишком-то важном (по крайней мере, ничуть не важнее факта вашей жизни)..., — но смею заметить, всё-таки имеющем значение. И(ли) — по’следствие.

Последнее обстоятельство особенно ценно, понятное дело...

   И прежде всего, моё приди’словие обращено к пониманию тех, кто и безо всяких приди’словий — решительно ничего не понимает и не может понимать (в патетической форме). Разумеется, я веду здесь речь обо всех просроченных, предвзятых и нормальных. — Все эти трое, взятые вместе (в полном одиночестве) — составляют прелестное трио... вдвоём.[12]:544 Ничуть не менее девяноста процентов населения этого тесного помещения. Практически, карманного. Со спёртой атмосферой..., в которой сгорает всё, что только туда попадает. И даже рукописи...

   Открывая страницу, названием которой значится «Карманная Мистерия» (притом, без номера ос.74 и без сроков написания 2001-2016) можно было бы трафаретно предполагать, что здесь содержится кое-какая информация о партитуре, времени действия, составе исполнителей и прочей профессиональной шелухе, обычно составляющей интерес музыкального (или около’музыкального) характера. Понятно, что подобные мозги поджидает обыкновенное разочарование. Не музыка и не театр. Не зрелище и не развлечение. Не исполнение, и не — представление. Хотя последнее утверждение сомнительно. Потому что речь здесь идёт именно о нём, о представлении, которое пока ещё позволительно иметь о пятидесяти’часовом уникальном событии, которого не было, которое вы все проморгали, и которого — больше — никогда не будет. Таким образом Карманная Мистерия утвердит себя в любом случае. Уничтоженная лист за листом, сгоревшая и взлетевшая на воздух, раз и навсегда она уничтожит свой мир... — Мир, которого не будет. И ваш мир... — Мир, которого нет.

В своей эфемерности они уравновесят друг друга.
Превратив в тот вселенский Ноль, который вечно висит над человеческим миром стай и кланов.

   Таким образом, останавливая и подавляя собственные слова, как заранее излишние, — я должен удостоверить со всей возможной чёткостью: мадам..., мсье..., мадмуазель (последняя также не исключение)... — своё пустое место (народный вагон) вы получили по заслугам. А потому, сократим. Да, решительно сократим лишние слова.

   Открыв тёмную страницу с двумя словами: «Карманная Мистерия»... Поперёк слов и вопреки ожиданиям. Не получив ровным счётом ничего такого, о чём можно было бы вспомнить. Или сказать. Или хотя бы повторить, на худой конец. — Нет, это не статья о каком-то громадном, почти чудовищном произведении длительностью пятьдесят часов («Карманная Мистерия» ос.74, 2001-2016 г., говоря к слову). Этот текст вообще не про музыку. Не про литературу. И даже не про искусство вообще. — Он... равно унылый, тусклый и тёмный..., снизу доверху проникнутый слабостью и вонью мира. Этот текст (на всём своём непротяжном протяжении) — только про вас, мои дорогие. От начала и до конца. Слева направо. По бокам и в середине..., он посвящён вовсе не Мистерии (пускай даже и карманной), но исключительно — её подкладке, вырастающей из субстрата и навсегда связанной с ним, с этим субстратом. Понимая под этим словом всю ту влажную чёрную почву (практически, грязь), на которой обычно произрастает — лебеда повседневной жизни. Отношений между людьми и внутри людей. Между кланами и внутри кланов. Между жизнью и внутри жизни — до последней черты. Подобно тому, как любая психика — тихо и торжественно вырастает — снизу..., из собственной задницы. И в большинстве случаев остаётся слитой с ней — воедино. Без права на от’деление...

Короче говоря, всё — как в этом карманном мире людей, которому раньше не было названия.
Не будет его и впредь...

Потому что Вы сами... (я повторяю — сами) сделали такой выбор. Чисто — по инерции, ничего не делая..., поминутно роняя какие-то склизкие предметы..., дурно пахнущие..., и хватаясь за собственную задницу.

Искренне желаю вам всем и впредь — преуспеть   
   в этом маленьком, но вельми в(л)ажном занятии...







Ком’ ментарии

...локальная карманная мистерия — в одном чёрном квадрате...


  1. Эта статья (которая на самом деле не статья) или, точнее говоря, это эссе (которое на самом деле не эссе) или, проще говоря, это предупреждение было с’оставлено в ... месяце 2001 года при обстоятельствах, заслуживающих не только порицания, но также и всемерного продолжжения, — что и не замедлило себя проявить в ближайшем будущем (уже давно и подавно перешедшим в прошлое). В данном случае приходится расценивать этот текст — как идеологический манифест (закрытого типа), в котором экстремальный автор заранее (и со всей чёткостью) ставит разделительную черту и обозначает переход к некоему «позднему периоду» своего мистериального творчества, когда прежние произведения будут уничтожаться (уходить из мира людей), а будущие — заранее не будут иметь места в своей среде возможного бытования. — Нужно сказать, что подобный (крайне необычный) способ ставить задачи и декларировать «условия игры» в са́мом начале работы вообще характерен для этого автора.
  2. Лишний раз (находясь в контексте) напоминаю, что статья «Карманная Мистерия» написана в середине 2001 года (без указания месяца и часа). Именно так и следует понимать слова «итак, ныне (бес)славно закончен ос.73 (Два Измышления для тенора и альта)» — из цикла «примечания для идиотов».
  3. Само собой, я не нанимался каждый год увеличивать эту трогательную цифру. — Восемнадцать лет... Очень мило читать, когда прошло уже тридцать. А затем уже не читать, когда прошло пятьдесят. Ну..., и так далее, мои недорогие...
  4. На первый взгляд, всё перечисленное здесь может показаться каким-то шизоидным преувеличением или гиперболическим художественным образом. Ничуть. — Полагаю, не стоит труда начинать загибать пальцы ради примера: их попросту не хватит. Вполне достаточно того тотального результата, который сложился уже к середине 1990-х годов (безусловно, совместными усилиями), когда стало возможным с полной определённостью сказать: «несомненно, Юрий Ханон вошёл в историю музыки как «самый закрытый композитор». Получив в 23 года европейское признание и сделав сенсацию внутри страны, он просуществовал на публичном поле всего три года, а затем — отказался продолжать так, как это принято. Захлопнув за собой дверь, и плотно задёрнув шторы, он сказал: «Всё, считайте, что меня Нет!» ...и мы, жившие в одно время с ним, не нашлись, что́ ему ответить». Понятное дело, подобный результат не может быть односторонним. Вернее говоря, он бывает таковым только при экстремальных признаках, — которых здесь очевидно не было...
  5. Говоря по сути вопроса, в этой (вс’тупительной) части своего «предупреждения» Ханон кратко повторяет «историю вопроса» — не особо надеясь, что она вполне известна. Именно по этой причине излагаемые здесь тезисы отчасти пересекаются с другими (более ранними) статьями (или «предупреждениями»). В частности, с той же работой «Почему я останусь в тени» (1992 г.), написанной девятью годами ранее.
      Условия первоначального ухода прочь ( «Je retire» ) ещё не были такими жёсткими, какими они стали спустя ещё два десятка лет. Сформулированные по-детски просто и точно, они выглядели как условие паритетного обмена (по равному курсу участия). Удаляясь прочь от непродуктивной и отвратной суеты, необходимой для реализации своего творчества (чаще называемой успехом, славой или признанием), Автор объявил, что главной и единственной целью для него становится собственно работа («наращение доктрины»), а не её продвижение в публику. Однако дверь поначалу была оставлена открытой для подобных предложений. «Я не готов ничего делать ради осуществления своих результатов. Но ровно так же я не готов ничего совершать — против. Проще говоря, ваша публичная жизнь — это ваше публичное дело. Вы ею занимаетесь, вы её имеете, вот и имейте её — впредь. Но без моего участия». Однако трафаретное для людей поведение и дальнейшие человеческие поступки (здесь вполне достаточно парочки показательных примеров «Среднего дуэта» или «Альфонса, которого не было») постепенно привели к окончательному варианту симметричного ответа: «все партитуры будут последовательно уничтожены, чтобы ничто ценное не досталось оккупантам».
  6. Нет, это (далеко...) не пустое фразёрство. Именно такое, «значительно худшее» применение не только было изначально запланировано (в качестве основной ценностной деятельности каноника), но и весьма основательным образом реализовано (в основном, в начале 1980-х годов). Однако, это уже предмет для несколько иного разговора: о внутренних гранях возможной и невозможной деструкции (что было бы не лишним — особенно, в прямой связи с Карманной Мистерией).
  7. Здесь Ханон очевидным образом наигрывает параллели или играет в маленькие провокации (согласно своему старинному принципу). Последний опус 74 — «Пять прелюдий» для фортепиано, одна из которых (вторая) имела образ смерти — это чисто скрябинская тема. Именно опус 74 стал последним его сборником, изданным при жизни. Принявшись работать над «Предварительным действием» (к Мистерии), вскоре Скрябин скоропостижно скончался от скоротечного заражения крови. Тем не менее, подобные прямые параллели никогда не содержались среди настоящих целей Ханона (скорее, провокативных или внешних). С этой точки зрения бросается в глаза ещё одно наглядное (хотя и непреднамеренное) совпадение, на этот раз с творчеством Виктора Екимовского. Насколько можно судить по его автобиографической «Автомонографии», последним опусом для себя он назначил «композицию номер 100», после которой сочинение (и вообще: продуктивная генерация) на почве музыки будет закончена. Впрочем, последнее совпадение имеет отношение скорее к общепринятой десятичной системе счисления, отложившей своё квадратное яйцо в психике человечества, поскольку любой школьник знает: последнее двузначное число — 99. А дальше начинается совсем другая история...
  8. Впрочем, вопрос «длительности» такой синтетической около’музыкальной вещи как Карманная Мистерия — сугубо условный. Как минимум, приходится учитывать так называемый эффект ad libitum, который постепенно приводит к растягиванию времени & времён, особенно в последних двух Промежутках (условные двадцать часов), которые в итоге могут оказаться равными величинам — несопоставимо кратным.
  9. Среди этих строк содержится маленький диалог с самим собой, — смысл которого может быть не вполне ясен, особенно, стороннему наблюдателю. Вопрос переплёта — знаковый и даже краеугольный во внешней линии произведений этого Ханона (особенно, в 1990-е годы). После перехода к герметическому образу жизни и работы, общепринятая схема существования музыкальных произведений для этого автора радикально поменялась. И если прежде можно было представлять себе вполне привычный ряд, нечто вроде: «сочинение, написание, исполнение, запись»..., то после перехода на замкнутый режим существования, творческая канцелярия приобрела радикально иной вид: «идея, конструкция, бумага, переплёт, полка с партитурами»...
  10. И не просто «нижнюю», «меньшую» или наименее существенную. Прежде всего, совершённой оказалась начальная (несовершенная) часть. И главное: почти всё «совершение» произошло в герметичной форме, так и оставшись глубоко внутри закрытого пространства внутренней лаборатории. На жёваном со’общительном языке это чаще называют: «творческой мастерской», чтобы было понятно. Не покинув пределов моего шкафа (или черепной коробки), всё совершённое останется недоступным. Кроме того, на этот случай имеется ещё и огонь, — чтобы на практике продемонстрировать всесильную (говоря ленинским слогом) верность старинного постулата (господ Д. и Б.) о том, что «рукописи (яко бы) — не горят».
  11. Также и слово «разрушен» здесь не несёт показного характера, но скрывает за собой смысл совершенно конкретный и точный. Именно с этого момента (2002-2005 годы) Юрий Ханон перешёл на специальный «реверсивный» метод творчества (напрямую связанный со структурой карманной мистерии), когда «одна партитура подвигается вперёд, а другая — одновременно назад, к своему полному исчезновению». Достаточно вспомнить формулу создания условного равновесия, когда пятьдесят часов ранее написанных партитур вступают в прямое взаимодействие с будущими (точно в такой же длительности) часами «Главного произведения». Действуя таким образом, он рассчитывает до условленного срока полностью уничтожить все свои ранее написанные сочинения, как опубликованные и исполненные, так и не изданные, включая также и саму Карманную Мистерию. Собственно, таков его герметический ответ на главный (карманный) вызов своего времени и места.



Ис’ сточники

Ханóграф: Портал
EE.png

  1. 1,0 1,1 1,2 1,3 1,4 1,5 Юр.Ханон, «Мусорная книга» (том первый). — Сана-Перебу́ра: «Центр Средней Музыки», 2002 г.
  2. Юр.Ханон: «Почему я останусь в тени» (из цикла «Внутренние беседы») полный текст. — «Ювенильная тетрадь» (181-201). Том первый, стр.32. — Сан-Перебур. «Центр Средней Музыки» — только для внутренней документографии Хано́графа.
  3. Юр.Ханон. «Три Инвалида» или попытка с(о)крыть то, чего и так никто не видит. — Сант-Перебург: Центр Средней Музыки, 2013-2014 г.
  4. Мх.Савояров, Юр.Ханон. «Избранное Из’бранного» (лучшее из худшего). — Сан-Перебур: Центр Средней Музыки, 2017 г.
  5. Юр.Ханон «Чёрные Аллеи» или книга-которой-не-было-и-не-будет. — Сана-Перебур: Центр Средней Музыки, 2013 г. — 648 стр.
  6. Юр.Ханон. «Скрябин как лицо» (часть первая), издание первое. — Сан-Перебур, Центр Средней Музыки & Лики России, 1995 г. — 680 стр.
  7. С.Кочетова. «Юрий Ханон: я занимаюсь провокаторством и обманом» (интервью). — Сан-Перебург: газета «Час пик» от 2 декабря 1991 г.
  8. Юр.Ханон, Мх.Савояров. «Внук Короля» (двух’томная сказ’ка в п’розе). — Сана-Перебур: «Центр Средней Музыки», 2016 г.
  9. 9,0 9,1 9,2 9,3 Юр.Ханон. «Скрябин как лицо» (часть первая), издание второе (доработанное, переработанное и отработанное). — Сан-Перебур: Центр Средней Музыки, 2009 г. — 680 стр.
  10. prof.Pak Noja (Владимир Тихонов). «White Mask Empire». — Seoul: «Khangiore Sinmun», 2003. — стр.101
  11. Юр.Ханон, «Мусорная книга» (том второй). — Сан-Перебур. «Центр Средней Музыки», 2008 г.
  12. Эр.Сати, Юр.Ханон. «Воспоминания задним числом». — Сан-Перебург: Центр Средней Музыки & Лики России, 2010 г., — 682 стр.



Лит’ература  ( в том числе, и некарманная )

Ханóграф: Портал
Neknigi.png

Ханóграф: Портал
EE.png



См. так’ же

TABULA RASA

(visa viva...habit sua fata libelli)


Ханóграф: Портал
Zapiski.png



← см. на зад



Red copyright.pngAвтор : Юр.Ханон    Все права сохранены.  Red copyright.png
Auteur : Yuri Khanon.  Red copyright.png   All rights reserved.


* * * эту статью не может редактировать или исправлять
никто, кроме
автора.

— Все желающие что-либо добавить или заметить, —
могут сделать это через посредника с (чёрными крыльями)...


* * * публикуется впервые :
текст, редактура и оформлениеЮрий Ханóн.



« s t y l e t  &  s t y l e d  by  A n n a  t’ H a r o n »