Каноник (Натур-философия натур) — различия между версиями

и
прежде всего, должен кое-кого предупредить (ещё раз)...
Это эссе, как и было сказано в первой же строке, от начала и до конца ошибочное, — оно построено на многовековой ошибке, посвящено ошибке тысячелетий и основным инструментом для его написания стала также — ошибка последних веков. Дым до небес... Вечная ошибка, ошибочное имя которой — человек..., этот выдающийся бастард природы — со всеми вытекающими из него ошибочными последствиями. Не говоря уже об ошибочном «канонике» и прочих его «канонах» этих ошибок. Таким образом, читать её или, тем более, пытаться понять — крайне ошибочно, месье...

Не говоря уже — о последствиях...

А для начала скажу так...

— Пока существует этот свет...

— Существует на свете (равно как и помимо него) одно слово, употреблять которое мне приходится едва ли не по сто раз на день. — И всякий раз при этом чувствуя возвратное недоумение или дискомфорт. Потому что всякое его произнесение вслух..., или написание вовне... буквально неотделимо — от неё, от ошибки. Причём, не только и не столько грамматической или орфографической (для тех, кто желает понимать разницу), но и прежде всего, — канонической. Потому что настоящее понимание этого слова, соответствующее соответствию, к сожалению, было не только безнадёжно испачано и испорчено предыдущими двадцатью веками фальшивой истории человечества, но и практически полностью истёрлось — вследствие органического скудоумия, в высочайшей степени свойственного людям как биологическому виду.

.... заранее прошу прощения..., если оно — есть.

и вот оно, уже здесь, — двумя строками ниже...

для начала попробуем навалить гору мусора... Небольшую, впрочем.

Кано́ник (canónicus) — не к столу будет сказано, — латинское слово греческого происхождения (κανονικος), имевшее особенно широкое хождение в императорские времена ветхого Рима (или, как принято говорить: Римской Империи). Проще говоря, старого Рима, ещё совсем не христианского (заметим в скобках). И всё-таки, несмотря на всю его славную генеалогию, остаётся не слишком понятным, что оно может означать... А потому, не слишком спеша, начнём — с корней.
— Говоря без лишних добавлений и сложностей, оный каноник происходит от греческого корневого слова канон (κανον), имеющего массу значений, среди которых придётся назвать краеугольные: прут, линейка, прави́ло, пра́вило, мери́ло, образе́ц, — в конце концов, — эталон или точка отсчёта.

При всей похвальности первой порции мусора, тем не менее, здесь явно чего-то не хватает...^[3] Особенно, если посмотреть с точки зрения современного человека. Сегодняшнего. Для которого канон — совсем не канон, а тёмный лес... Первым делом, когда чего-то не хватает..., — хватаемся за словарь Ожегова. Возможно, самый канонический и, одновременно, самый толковый из всех словарей русского языка (не считая всех прочих, разумеется). И что же мы там видим?
До предела корректный и каноничный, господин Ожегов безусловно следует в своём словаре за канонической греческой точкой зрения. В частности, в его фундаментальном исследовании написано примерно следующее:

Кано́н (муж.)

1. Правило, положение какого-нибудь направления, учения (имеет книжный оттенок).

         Например: эстетические каноны классицизма. Каноны протестантской этики. И так далее...

2. Церковное установление, правило.

3. Церковное песнопение в честь святого или праздника.^[4]

При этом симптоматично заметить, что тот же словарь не видит слова «каноник» вовсе и не даёт ни одного его значения..., видимо, считая его не актуальным (или чужим) для русского языка. Из слов производных на той же странице можно найти две формы глагола (сугубо религиозного) канонизи́ровать и канонизова́ть, ещё две формы прилагательного (не только религиозного) канони́ческий и канони́чный, а также (словно впроброс, с некоторой стыдливостью) упоминается сугубо религиозное существительное (почти без существа) канониза́ция.

Особо важны прилагательные, прилагающиеся к существу вопроса со всей своей природной уклончивостью.^[5]

1. Соответствующий канону.

2. Принятый за образец, твёрдо установленный.

         Например: канони́ческий текст стихотворения.^[4]

Сюда же, в виде довеска прилагается и сложное существительное канони́чность, один вид которого может вызвать изжогу или что-нибудь более существенное.

То и дело вклинивающиеся между каноническими родственниками канона родственные слова (а ведь они, несомненно, родственные) излишне резкого звучания: канона́да, каноне́рка (или каноне́рская ло́дка) я здесь не привожу, хотя все они имеют прямое (двоюродное) отношение к породившему их (отеческому) канону... — Но в данном случае они произошли от французской короткоствольной пушки «канон», которая умела всё на свете: в том числе идти на дно с крейсерской скоростью... Как и положено всякому канонику.

И всё же, я прерву этот, на первый взгляд, бессвязный процесс..., процесс набросков, пардон, — набрасывания кучи мусора. Не долго думая, среди всего наваленного опять кое-чего не достаёт. Причём явно и отчётливо... — И я, будучи якобы копозитором по образу и подобию, а также по образованию, вынужден с нехорошей усмешкой ткнуть пальцем... — прямо туда, в этот скоромный предмет.

Очевидным образом, между значений слова канон (κανον, canón) выпущена... его музыкальная часть. Видимо, как самая несущественная. Так сказать, воздушная. Пустые колыхания воз (духа) & просто духа. Уже привычным жестом восполняем канонические пробелы при помощи другого подручного средства..., открыв едва ли не самую жёваную на свете книгу о музыке..., в которой (сколько ни ищи) невозможно отыскать ни одного живого слова. Или звука. — Одни засохшие каноны... Например, такой:

Кано́н (муж.)

1. простая музыкальная полифоническая форма, основанная на технике последовательно проводимой имитации, при которой мелодия в каждом имитирующем голосе вступает заведомо до того, как она закончилась в другом голосе. Начинающий голос канонической имитации называется пропо́стой, имитирующие (догоняющие) – риспо́стами.^{[комм. 1]}

2. в Древней Греции — монохорд, служивший (у пифагорейцев) для демонстрации музыкально-числовой системы тонов и интервалов. Таким образом, демонстративно зажимая на каноне струну посередине (уменьшая её длину вдвое) демонстрировали на опыте, что и звук струны в полном соответствии с пифагорейским каноном, повышается на октаву.^{[комм. 2]}

3. жанр византийской церковной музыки, известный (примерно) с первой половины VIII века. Представляет собой цикл из девяти песен («од»). Причём, первая строфа (или первый тропарь) каждой песни – ирмос – является образцом для последующих за ним тропарей.^{[комм. 3]}

4. одна из частей канонической римской мессы иногда также носит название «канон».^[7]

И что теперь? — без особого воодушевления спрашиваю я самого себя, мрачно глядя на кучу наваленных канонов... Как всегда, — безо всякого смысла, и даже без царя (особенно, когда ему отрубили голову)... Пожалуй, теперь остаётся только подвести (под каноном) черту (прут, линейку, прави́ло, пра́вило, мери́ло или образе́ц, — так или иначе, — эталон или точку отсчёта). — Ах, эти бедные, бедные человеческие каноны..., растащенные в разные стороны, кто во что горазд, — и всякий-то старался при помощи многократного произнесения слова: «канон, канон» — ощутить во рту утерянную сладость порядка. — Порядочного, в конце концов... (в том смысле, что — большого размера). Или потребного (в том смысле, что верстается он — сугубо по потребности)...

И не огорчайтесь..., если пока ничего не поняли.^[9]:588 Дальше будет легче. И не так подробно.

Потому что..., как хвост за собакой, — за каноном следует и его каноник.

Вернее сказать — наоборот. В том смысле, что совсем — наоборот.

н
ет, нет, я не хотел сказать ничего дурного... Не раз, и не миллион (раз) они совершали поступки..., куда более отвратные. Или слабые, к примеру. Но есть всегда среди их мира нечто такое, что позволяет (лёгким движением) выдернуть эту красную нитку, которой они вечно шьют свои белые, нежные..., белоснежные одежды. И показать: из чего сделана их де’белая белизна. По канону..., так сказать.

— Очень часто применяемое (по делу и без дела) это понятие «каноник», изначально — лапидарное, цельное и очень простое, постепенно (с развитием подробного государства и цивилизации) приобрело несколько расходящихся по смыслу професси’ональных слово’употреблений, часть из которых сохранилась — вплоть до нынешнего времени. К сожалению, более всех преуспели в этих (зло) употреблениях — господа церковники. Что и вынудило меня сегодня взяться за стило.^{[комм. 5]}

— Итак, дамы и господин... Прошу обратить внимание и проследить за последовательностью движений (нижнего торса)... Прежде всего, в результате несложных манипуляций, произведённых разумом трудившейся обезьяны, каноник — начал размножаться. И нужно сказать, постепенно преуспел в этом занятии. Спустя каких-то жалких десять-пятнадцать тысячелетий, каноник (прежде одинокий) был уже — не один. И прежде всего, это латинское слово (поскольку речь у нас идёт именно о Риме или Греции), не слишком существенное поначалу, приобрело также и прилагательное значение, поскольку очень часто прилагалось к предметам несравненно более существенным. Пока, наконец, — не превозмогло их.

Canonicus, canonica, canonicum — прилагаемое прилагательное, как правило, усиливающее смысл существенного существительного...

1. Нечто, прочно связанное с природными законами, искусственными правилами или установленным порядком.

       Например: canonica ratio (теория гармонии); canonicae defectionis solis (регулярные затмения солнца)

2. Во времена римских императоров: соответствующий установленным податным (налоговым) нормам (pensitationes)

3. Канонический, то есть, признанный церковью за правильный, образцовый (libri, epistula apostoli).^[11]

— Так стало..., в результате тридцати веков ветхой европейской истории, пройденной шаг за шагом. Ишаком старой Европы. Но позволю себе заметить (снова ворчливым стариковским голосом) — так было далеко не всегда. И ключевое здесь слово: далеко...

И прежде всего, как только речь заходила о правиле..., словно жестким пароксизмом — с них сметало все внутренние преграды, потому что рядом, совсем рядом, за тонкой перегородкой сознания находилась — власть. Как следствие, связанные с ней — богатство, возможность, насилие, свобода и (главное!) — употребление. И тогда..., становилось прозрачно понятно, что они имеют в виду..., говоря «canon». За спиной канона, тяжело дыша и едва сдерживая ярость, всегда стоял «закон». Вечный ублюдок правила.^[12] Его неизменная dura — lex. Вот что для них всегда было существенно, в первую очередь. Не считая второй, за которой, как правило, не нужно было стоять в очереди. Она приходила — сама.

Canonicus, canonici (мн.) — существительное мужского рода

1. Фундаментальный теоретик, знаток правил в некоей произвольной (систематической) области знания. Говоря шире: особый авторитет в какой-либо области, способный сохранять или (даже) устанавливать правила.

2. Особая церковная должность. Член соборного капитула, священник католической церкви при больших соборах, подчинявшийся определённому уставу, однако не дававший монашеского обета.^[11] В новейшие времена — сан, даваемый католической церковью в награду священникам: особо «правильным» или «верным» особам, проявившим себя беспорочной службой и знанием устава (и не только устава, само собой). В разных церквях разных юрисдикций функции и спецификации каноников могут быть развиты в той или иной степени. Однако в любом случае это — подробная и разветвлённая сеть церковных функционеров и теоретиков бого...словия.

Очень долгое время (не скажу, сколько) церковь находилась там..., у власти. И разумеется, власть здесь сыграла свою роль, как всегда смехотворную... Каноник, полностью захваченный этим «социальным институтом», век за веком, постепенно переродился и стал — ярко выраженным мутантом. В чисто внутрицерковном значении этого слова он сделался — католическим клириком, носителем «правила», обосновывающего «закон» и находящегося на службе у власти. Бедняга, он постепенно приобрёл все её черты. Член кафедрального, либо коллегиального капитула, ассистент инквизитора, почтенный ожиревший чиновник — или просто церковный евнух... Как утверждают некоторые словари, должность «каноника» имеет греческое происхождение: κανονικος. Якобы это название священнослужителя, внесённого в некий особый список, канон, то есть, утверждённый и проверенный каталог верных псов епархии. Однако мы уже понемногу догадываемся, как это нужно понимать на самом деле... Если безо всяких списков. И каталогов..., которые они так любят. Эти канонические каноники...^{[комм. 6]}

Особенно заметной, словно на рентгене, была их роль — ещё тогда, во времена ранней (ещё не слишком развитой и формализованной) христианской Церкви. В каждом мало-мальски крупном городе, выполняющем роль столицы епархии, в помощь епископу назначались 12 священников и 7 диаконов. Со временем, когда служебный аппарат церковного института изрядно развился (а потому всяких посторонних священников и диаконов стало возможным удалять от высочайшей особы епископа), эту функцию стали исполнять — они..., каноники.

Не будем слишком затрудняться с пониманием: в конце концов, человеческий организм (а вслед за ним и его же интеллект) не слишком-то сложен. А потому и набор выдумок (инструментов) также весьма органичен ... & ограничен...^[14] По существу, каноник постепенно превратился в типичного servus’a..., точнее говоря, денщика (или слугу) епископа. Его основной обязанностью стала личная верность..., а затем — и всякая помощь епископу, которая только ему понадобится..., во времена тяжкого (у)служения богу. И его матери (последнее — особенно). Именно потому достаточно трудно обрисовать все канонические обязанности, которые выполнял каноник. Проще говоря: как (истинный) ассистент, он должен был помогать (ассистировать) во всём, что делал епископ (как в церкви, так и за её пределами). Само собой, каноник также выполнял (или организовывал исполнение) всех (не)канонических желаний святейшего, включая тайные и деликатные. Только среди официального перечня обязанностей: храмовое сослужение епископу во все церковные праздники (включая облигатное пение или блеяние), сопровождение владыки в поездках туда-сюда по епархии (а также — и к священному престолу), кроме того, развлечение, утешение и причащение епископа во время его болезней и немощи, а также организация его похорон — по окончании земного пути.

...а также — и начале небесного, вероятно...

Теперь несколько слов — о главном. С самого начала существования церкви как социального института, каноники входили в высшую страту номенклатуры, а потому — в силу своей приближённости к первым лицам власти, изрядно пользовались своей десятиной от десятины. Начиная с XII в. за ними официально было закреплено право на получение пребенды и прочих бенефиций, чтобы они ни в чём не чувствовали нужды.^{[комм. 7]}

Дальше — больше. Институт власти на своём месте разрастался, богател, ширился... Росли и его подробности, не исключая отдельных закоулков и тупичков. Сначала каноники разделились на секулярных (canonici satculares), состоявших членами капитулов, и регулярных (canonici regulares), приносивших монашеские обеты. В свою очередь, аппарат коллегиальных капитулов постепенно набирал силу и, в конце концов, озаботился тем, чтобы его положение меньше зависело — лично от епископа (сегодня он есть, завтра нет, мало ли что может случиться?) — Место каноника становилось всё более сладким, временами напоминая откровенную — синекуру. Постепенно дело дошло до того, что на эту должность вполне могли претендовать лица, вовсе не имевшие сана священника. В поздние времена Средневековья каноников в капитулы назначали местные светские власти (епископ только утверждал их кандидатуры). И наконец, постепенно оформилась традиция принимать в члены коллегиального капитула — только представителей высшей аристократии или дворянства (по желанию таковых).

— Пропустим несколько (пустых) веков, чтобы не плодить скорбь, не так ли?..^[16]:59

В современной католической церкви каноники подразделяются на титулярных, сверхштатных и почётных. Служебным мундиром каноников стал муцет — долгополый жилет серого или чёрного цвета, обшитый по краю фиолетовым шнуром. Фиолетовый муцет носят только каноники, рукоположенные в сан епископа.

Пожалуй, довольно трафаретных подробностей... Во всех кланах и стратах человеческой стаи они обладают свойством удивительного единообразия. Меняется только цвет, имя, форма — всё прочее остаётся неизменным.

Пожалуй, на этом месте я мог бы попросту закончить свою малую историю ещё одной человеческой профанации, которая происходит как правило, имя которой «правило» и говорить о которой — почти не’правильно, до того она банальна и устойчива... А потому: закончить, поставив две черты и ещё одну точку (°) с пустотой внутри, ради завершённости изображения...

— Кто имел уши — да услышал (нет). А кто имел голову — да понял (тем более).

Пожалуй, это было бы возможно, если бы не одно мало(значительное) обстоятельство. Причём, настолько малозначительное, что говорить о нём отдельно ещё раз — не имеет никакого смысла... Тем более, что в течение всего этого текста — я только о нём и говорил, на него намекал, в него тыкал своим узловатым старческим пальцем и временами (даже) плевал. — Таким образом, всякое повторение становится излишним. И теряет последние остатки... смысла. Поскольку это обстоятельство..., как бы это сказать..., единственное имя ему — человек нормы.^[17] (или) Homo socialis.

Едва он приходит, как на место любой ценности, какой бы она ни была — подставляется потребность...

Одна из потребностей.

Но чаще всего — все потребности.

Все, какие только у него есть.

По очереди... Или вместе. В любом месте.

В каком бы он ни был. Этот человек нормы.

А потому, чтобы не тратить лишних слов, я скажу — сухо и холодно. Кончайте базар, мартышки. — Смотреть противно на это ваше... позднее царство..., — ведь с вас уже давно песок сыплется..., а всё угомониться никак не можете.

Из любого правила, каким бы оно ни было, для начала вы делаете — портмоне. Жалкий фетиш, удобный для того, чтобы положить его в карман. Или за пазуху. А из любого портмоне, каким бы оно ни было, — только приоткрой его! — сразу торчат волосатые ноги вашей повседневной, вечной и непотребной ... потребности. — Будь она с ножом, автоматом, бомбой или фиолетовым шнуром...^[18]

А потому, прежде чем проститься, я произнесу (на прощанье) всего два слова, как на заборе...

Не исключая и — третьего. Между прочим...

Всего два холодных и точных слова..., поперёк ваших словарей...

Канон — это правило. Нет, не закон. И не для подтирки вашей он сделан..., но только для воли.^[19]:307

Во́т почему каноник — не церковный скопец. И не толкователь пустых историй из Ветхой Книги... Как это у вас принято...
На самом деле всё выглядит куда проще. Толще. И точнее...

н
астоящий компилятивно-справочный текст, чтобы не произносить лишних слов, был свёрстан в июне 2008 года. Это было достаточно давно (или ещё давне́е)..., с трудом могу припомнить времена (и нравы) столь ветхие. Тем более, если требуется говорить об этом всерьёз.

— Как это у них обычно принято...

   — Основной причиной его появления, чтобы не говорить много слов, стала (крайняя) обеспокоенность автора по одному очень мелкому, суетному и несущественному вопросу. Этот вопрос, чтобы не говорить много слов — связан с полнейшим непониманием и традиционной профанацией, которой люди подвергают все ценности, попадающие им в руки..., или под руку. Хотя (говоря между нами) последнее не имеет существенного значения...

   Сокращённая и обрубленная до выморочного состояния словарной справки, эта заметка (в виде высушенного концентрата) образовала основной корпус статьи « Каноник », откуда, впоследствии и разошлась по всему интернету (в неавторизованном виде, разумеется). На некоторых словарных или энциклопедических сайтах её можно найти до сих пор. Однако в википедии она просуществовала года четыре, а затем превратилась в нечто «совсем иное» (чтобы не сказать: «прямо противоположное»). — Что, в общем-то, нетрудно понять (исходя из того текста, который был выше... когда-то).

   С другой стороны, это эссе (в прямом смысле слова) следует считать простейшим актом — установки указующего перста (или акцента) на той точке, которая для всех остаётся — невидимой. Ничуть не сомневаюсь, что таковой она останется и впредь. С Божьей помощью..., как это было модно — в предыдущие годы и тысячелетия. Равно как и последующие. Итак: это был акцент на пустоте.^[21]

— Таким образом, только теперь становится понятно,

что с са́мого начала разговаривать было абсолютно — не́ о чем...^[22]:14

— Всего хорошего.