Девясил (Натур-философия натур. Плантариум)
Обожаю девясил...[1] ( М.Савояровъ )
д Почти тотемное название девясил (девятисил, девять сил), дивосил или, тем более, живосил — говорит само за себя без посторонних подробностей и таких же объяснений. Подобно большинству местных локализаторов органического страха обезьяны перед силами природы внешней (а равно и бессилиями природы внутренней), девясил наделялся магическими свойствами у большинства племён, кланов и народностей, на которые приходились его места произрастания. Рослые, высокие и выносливые растения, растущие кустом, привлекали внимание и вызывали закономерную зависть: желание становиться подобным.[3] Кроме того, лучистые золотые цветы, имеющие внешнее сходство с солнцем или жёлтой звездой действовали, отчасти, гипнотически и были способны возбуждать ритуальные комплексы. Именно отсюда, из этого места, как нетрудно догадаться, и произрастает высокое значение девясила (мозжечковое, напрямую соответствующее языческим традициям) как растительного символа (Inula) во многих поли’теистических культах (не исключая друидов, разумеется). Немногие... уцелевшие свидетели утверждают, — зачастую было так: девясил помещался в центре капища и участвовал как «девятая сила» в процессе заклинания сил природы, в том числе и прямых..., продуктивных, не считая девяти месяцев беременности (и даже оргиастических, как наверное выразился бы Саша Скрябин)... Семьям, селениям, кланам, стаям и племенам хотелось, чтобы это растение постоянно находилось в центре и на окраине их территорий, охраняя и оберегая от болезней и — врагов. Несомненно, что именно по этой причине культурные формы, насаждаемые тысячелетиями, настолько распространились, что первоначальный ареал дикорастущего вида оказалось попросту невозможно определить. Девясил высокий относится к числу древнейших (не только профессий, но и) лекарственных растений, которые систематически применяли врачи эпохи Гиппократа, Диоскорида, Плиния..., а также Плиния, Диоскорида и Гиппократа, не исключая, впрочем, и всех остальных времён. Те же, в свою очередь, заимствовали культуру «солнечного цветка Ра» (или Ре) напрямую из Египта — подобно большинству своих традиционных «научных» знаний. Там же, в свою очередь, девясил имел важнейшее культовое значение (в том числе, для бальзамирования священных трупов) и выращивался в больших количествах, часто вместе с кано́пером. — Дым до небес..., даже дух захватывает. — Кстати, о птицах..., культовую связность канупера и девясила приметили не только египтяне времён Среднего Царства (не говоря уже о Древнем). К примеру, спустя пару-тройку тысяч лет для пижмы бальзамической и в средней полосе России было весьма распространено название «девятисильник благо’вонный» — типично средне-русское тотемное имя, которое скорее отражает похвалу и крайнее уважение крестьянского населения или кочевников к этому завозному «сорняку». Такое имя, «девятисильник» (или девясил) — говорит о высочайшей оберегающей (и лечебной, как следствие) оценке значения и того, и другого растения. «Девятисильный», — значит, по девяти силам лечит, практически, по всем какие есть, да ещё и к тому же наверняка нечистую силу отпугивает... по всем девяти лучам своего солнечного могущества...
Вслед за ветхими эллинами, опустившими применение «девяти’сила» (равно как и многих других египетских знаний о растениях) до утилитарного уровня прикладной медицины, это растение также нашло своё место во врачебной практике Авиценны и тысячи других лекарей «мягкого» Востока.[комм. 3] Девясил высокий как одно из эффективных растительных средств был описан во враческих & врачебных трактатах, в первую очередь, Диоскорида, отличившегося при Нероне; затем — трагически погибшего Плиния старшего и, разумеется, краеугольного Гиппократа. О бальзамировании, само собой, предпочитали особо не вспоминать. Как следствие всего перечисленного естественно-исторического бреда, в древней Греции и почти таком же Риме девясил стали использовать на всё более широкую широкую ногу, — причём, не только в качестве лекарственного средства, но и ради скуки или разнообразия. В частности, из него научились готовить самостоятельные оригинальные блюда (рецептура прилагается ниже), а также — в качестве божественной приправы к таким блюдам, говорить о которых (всуе) совсем не хотелось бы. В средние века (вместе со «священным» бальзамом канупера) девясил входил в число растений, обязательных (или настоятель...но рекомендованных) для монастырских садов и городского озеленения. Ничто в товарном производстве не должно оставаться неохваченным, даже божество (на всякий случай). В пищевой промышленности девясил (высокий) используют при изготовлении кондитерских изделий, для ароматизации вин, а также рыбы и других пищевых продуктов (последнее особенно трогательно). Также не стоило бы забывать, что девясил — неприхотливое и выносливое культурное растение, часто его садовые сорта используют для насаждений и декорирования влажных мест в парках, вдоль дорожек, тропинок, шоссе и железных дорог, а также отмывания выделяемых на эти цели соответствующих бюджетных среств. Последнее обстоятельство, как не трудно догадаться, играет особо важную роль в дальнейшем продвижении солнцеликих кустов девясила в область народного хозяйства такой же страны, а также в совершенствовании республиканских форм правления и у...правления российской действительностью. Не замахиваясь на слишком многое..., наскоро завершу: скромно и скупо, почти без слов. Как Мендельссон...[5] (не) глядя на этот девяти’сильный цветок..., девятичного цвета внутреннего солнца.
|
|
|
Девять сил — в прозе
➤ |
Девясил противостоит яду, облегчает больную грудь, освещает и даёт сердцу радость и усладу. То есть, кто любит Божье слово и церковь, без печали преодолевает невзгоды жизни...[комм. 4] |
— В.Х. фон Хо́хберг, из книги «Сыч, атакуемый птицами», 1675 |
➤ |
Тот корень <девятисильный> истолочь и смешать с мёдом пресным... и принять его по утру и вечером, сколько захочется, и от того кашель успокоится и вредная мокрота густая изнутри изгонится. Тот же корень вареный в вине и подслащенный сахаром хорошо, и принятый тяжело дышащим помогает.[8] |
— Симеон Половцев, «Вертоград Прохладный», конец XVII века |
➤ |
Это собственность (как её называет мой Афанасий) графини «Отакойто». Купцы-гуртоправы снимают часть этой степи, участками, для выкормки бойкого скота, с правом распахивать третью часть участка. Таким образом, поднявши часть степи плугом, они засевают на ней бакчи, потом просо, мак, пшеницу и, снявши несколько хлебов, бросают вспаханную землю и поднимают новь; тучный чернозём, оставленный без обработки, покрывается сорными травами: полыном, чернобыльником, девясилом, репейником и другими; некоторые стебли тянутся в вышину аршина на два и выше и образуют собою сорную заросль вышиною в рост человеческий. Вот отчего издали эти соры кажутся сплошною лесной кущей и так разнообразят вид степи. Тут появляется множество мышей, которым в грунте разрыхлённом легко устраивать для себя норки, и это служит приманкой для лисиц. Они постоянно мышкуют в сорах, а живут и выплаживают по соседству с ними, в сурчинах.[9] |
— Егор Дриянский, «Записки мелкотравчатого», 1857 |
➤ |
Тут другая дама, миссис Девясил, пришла с визитом и позвонила у входной двери — «рин-тин-тин». |
— Чарлз Диккенс, «Роман, сочинённый на каникулах. Сочинение мисс Нетти Эшфорд» (рассказ), 1868 |
➤ |
Нет, не сено одно волу-молотильцу я вокруг себя вижу, ― я вижу вон он в лесу, девясил благовонный, утоляющий боли надсаженной груди; вон огненный жабник, врачующий чёрную немочь; верхоцветный исоп от удушья; ароматная марь против нерв, вон рвотный копытень; сон-трава от прострела; кустистый дрок; крепящая расслабленных омела; и болдырьян от детского родимца; и корень мандрагор, что благотворный сон даёт лишённому покоя несчастливцу... |
— Николай Лесков, «Божедомы», 1868 |
➤ |
— Сено и спирт! А вот у самых ваших ног растёт здесь благовонный девясил, он утоляет боли груди; подальше два шага от вас, я вижу огневой жабник, который лечит чёрную немочь; вон там на камнях растёт верхоцветный исоп, от удушья; вон ароматная марь, против нервов; рвотный копытень; сонтрава от прострела; кустистый дрок; крепящая расслабленных алиела; вон болдырян, от детского родилища и мадрагары, от которых спят убитые тоской и страданием. Теперь, там, на поле, я вижу траву гулявицу от судорог; на холмике вон Божье деревцо; вон львиноуст от трепетанья сердца; дягиль, лютик, целебная и смрадная трава омег; вон курослеп, от укушения бешеным животным; а там по потовинам луга растёт ручейный гравилат от кровотока; авран и многолетний крин, восстановляющий бессилие; медвежье ухо от перхоты; хрупкая ива, в которой купают золотушных детей; кувшинчик, кукушкин лён, козлобород... Не сено здесь, мой государь, а Божья аптека. |
— Николай Лесков, «На ножах», 1870 |
➤ |
Накануне Аграфены Купальницы, за день до Ивана Купалы, с солнечным всходом по домам суета поднимается. Запасливые домовитые хозяйки, старые и молодые, советуются, в каком месте какие целебные травы в купальские ночи брать; где череду от золотухи, где шалфей от горловой скорби, где мать-мачеху, где зверобой, ромашку и девясил... А ведуны да знахарки об иных травах мыслят: им бы сыскать радужный, златоогненный цвет перелёт-травы, что светлым мотыльком порхает по лесу в Иванову ночь; им бы выкопать корень ревеньки, что стонет и ревёт на купальской заре, им бы через серебряную гривну сорвать чудный цвет архилина да набрать тирлич-травы, той самой, что ведьмы рвут в Иванову ночь на Лысой горе; им бы добыть спрыг-травы да огненного цвета папоротника...[11] |
— Павел Мельников-Печерский, «В лесах» (книга вторая), 1874 |
|
➤ |
Было время гаданий, святочных забот, момент окуривать курятники смолою с девясилом, что спасает, как известно, кур от домового да курьей чумки, дни смывания лихоманки, отлучения от коровников ведьм, когда в ход шли вернейшие средства: четверговая соль, зола из семи печей, земляной купальский уголь из-под чернобыльника, сальная заговоренная свеча, вощанки, принесённый на север с киевских полей чертополох.[13] |
— Наталья Галкина, «Вилла Рено», 2003 |
➤ |
По всей средней Европе сильно распространен Д<евясил> обыкновенный, или высокий, I. Helenium L., который собственно один только и зовётся Д<евясилом> в русском народе (также девятисил, девясильник, дивосил, дикий подсолнечник). У нас он по всей Европейской России до Армении и в западной Сибири. <...> В качестве сорных растений весьма часты у нас ещё низкорослые: Д.британский — I. britannica L., Д. шершавый — I. hirta L., a в южной России Д.иволистный — I. salicina L., известные под множеством местных названий (а преимущественно варахия, горькуша, золотарник, лесная желтуха, горицвет лесовой, жёлтый глаз, воловьи очи и многие другие). Все также употребительны в домашней медицине, причём весьма часто принимаются за арнику, подобно немалому числу иных растений, схожих с последней, как и Девясил. Всего в России до 20 видов. |
— Словарь Брокгауза и Ефрона, «Девясил», 1907 |
➤ |
Но народный опыт, передающийся из поколения в поколение и уходящий своими истоками в глубь веков, убеждает, что и тут не обошлось без растительных красок, извлеченных из диких растений. С незапамятных времен известно, что отвар из корней конского щавеля, соединенный с винным камнем, окрашивает ткани в жёлтый цвет, а при железной протраве даёт чёрный. Корни девясила, вымачиваемые с азотистым аммонием (а в народной практике ― с мочой), дают синюю окраску. Водная вытяжка из цветков зверобоя красит в жёлтый и зелёный цвета, а тот же подкисленный горячий настой ― в красный и розовый.[14] |
— Короткова З., Фёдоров Р., «Цветно платьице не носится...», 1970 |
➤ |
В старину это растение считалось одним из наиболее сильнодействующих лекарственных и магических средств. Оно широко использовалось для колдовства: в народе верили, что оно обладает девятью волшебными силами. Недаром ему и дали такое многозначительное название ― девясил. С лечебной целью девясил использовали ещё в древней Греции и Риме. Очень ценит его тибетская медицина, в которой применяется один из местных видов девясила. <...> Растение можно найти по влажным местам у берегов рек, озёр, на лугах, лесных полянах, среди зарослей кустарников. Крупные золотисто-жёлтые соцветия девясила появляются среди лета. Иногда растение называют диким подсолнечником. Идя по сыроватому лугу, вы обязательно обратите на него внимание. Уж очень он заметен: стебель девясила нередко достигает двух метров в высоту! Как декоративное растение девясил охотно выращивают в садах Украины. В земле девясил прячет короткое, толстое, мясистое корневище, от которого отходят толстые корни. Именно они используются с лечебной целью. В них содержатся эфирное масло, сапонины, смолы, незначительное количество алкалоидов, смолистые и другие вещества. В этом растении впервые был обнаружен углевод инулин, которого в его корневище до 44%. По латинскому названию растения (Inula helenium L.) вновь открытое вещество и получило своё имя. Инулин ― это полисахарид, состоящий из 30-36 остатков сахара фруктозы. Сам инулин особой сладостью не отличается, но его можно превратить в сладкую фруктозу, для этого достаточно подействовать на него кислотой, в результате чего молекула инулина, гидролизуясь, распадается на молекулы фруктозы. Если, например, молодые одногодичные корни девясила очистить, промыть, мелко нарезать и сварить с кислым молоком или щавелем, то получится сладкий сироп.[15] |
— А. Быков, «Девять сил», 1970 |
➤ |
Фрол оделся, чтоб комары не заели, и занялся аптечным сбором. Нащипал белого земляничного цвету и кожаных листиков брусники, свежих сосновых побегов нарвал, полынь на лугу отыскал и цветы девясила. Засыпал всё это в жирный после утиного супчика казан и, долив озерной водицы, поставил на огонь. Варево вышло горьковатое, но приятное и хорошо пахло. Витёк покорно испил целую банку и с помощью Фрола кое-как доковылял до бивуака.[16] |
— Еремей Парнов, «Третий глаз Шивы», 1985 |
➤ |
Одни авторы считают родиной <девясила> Среднюю Азию, другие указывают в качестве неё Апеннинский и Балканский полуострова. В ряде районов Европы, а также в Малой Азии, Японии и Северной Америке встречается лишь в одичавшем состоянии на лугах, среди прибрежных кустарников по опушкам лесов, луговым оврагам, сырым лугам, среди живых изгородей, в окрестностях посёлков. <...> |
— Франтишек Стары, «Лекарственные растения», 1982 |
➤ |
Научное название рода Inula (от греческого inaein — очищать, опорожнять) указывает на его лекарственное действие. Видовое название helenium (от греческого Helios — солнце) из-за формы соцветия и окраски цветков. Местные названия: оман, девятисил, дивосил, дикий подсолнечник, дзивасил высокий, жывасил (бел.), андыз (азер.), кхмух (арм.) мзиура (груз.), чорой, совырварице (молд.).[18] |
— Михаил Кудинов и др., «Пряно-ароматические растения», 1986 |
|
➤ |
Как сырьё используется подземная часть девясила. Корневища могут употребляться при приготовлении пудингов, конфет и др. В качестве пряности представляет интерес для консервной промышленности. |
— Михаил Кудинов и др., «Пряно-ароматические растения», 1986 |
➤ |
На узких, высоко приподнятых над поверхностью грядках вместо моркови и огурцов золотились звездочки зверобоя, качались скромные головки тысячелистника. Среди ошарашивающего разнообразия Люсин распознал валерьяну и донник, душицу и мяту, девясил, шалфей и горец. <...> |
— Еремей Парнов, «Александрийская гемма», 1990 |
➤ |
К концу лета по сырым лугам и полянам вырастают мощные растения девясила высокого: прикорневая розетка широких опушённых листьев служит основанием для полутораметрового цветоноса, несущего жёлтые, ромашкоподобные цветки. Корни девясила ― популярное в народе лекарственное средство. Лечебна и полынь-чернобыльник с лопастно-рассечёнными листьями. Повыше в горы, на выпасах, рассыпались по низкой траве бело-розовые звёздочки маргаритки многолетней.[21] |
— Юрий Карпун, «Природа района Сочи», 1997 |
➤ |
И лишь воображение и знание символики растений могли подсказать более или менее правильное название или помочь сделать адекватную замену одного названия растения другим. Например, в русском переводе книги пророка Исаии (55:12) сказано: «Вместо терновника вырастет кипарис; вместо крапивы возрастёт мирт; и это будет во славу Господа, в знамение вечное, несокрушимое». Однако в этом стихе на языке оригинала ― иврите ― употреблено слово, обозначающее не крапиву, а девясил вязкий (Inula viscose), хорошо известное в Израиле травянистое растение, содержащее едкий сок. Это растение семейства сложноцветных росло и продолжает расти практически повсеместно, образуя обширные заросли вдоль сухих русел рек, на песчаных отмелях и пустырях. Оно вполне могло служить для евреев таким же символом запустения, каким для русских является крапива. Переводчик, столкнувшись с совершенно неизвестным ему названием, но, отчётливо понимая смысл сказанного, заменяет неведомое ему растение крапивой ― словом, несущим ту же смысловую нагрузку.[22] |
— И.Сокольский, «Что есть что в мире библейских растений», 2006 |
Девять сил — в поэзии
|
➤ |
Я всех бессильнее, когда один счисляюсь, |
— Адриан Дубровский, «Есть братьев у меня великое число...», 1756 |
➤ |
|
— Ипполит Богданович, «Душенька» (книга вторая), 1782 |
➤ |
|
— Александр Востоков, «Яня мизиница» (из сборника «Сербские песни»), 1824 |
➤ |
Хоть мы крепости не взяли, |
— Козьма Прутков (Алексей Толстой), «Осада Памбы» , 1854 |
➤ |
Говорит: «Поправлюсь, матушка!» |
— Николай Некрасов, «Орина, мать солдатская», 1863 |
➤ |
|
— Игорь Северянин, «Сонет», 1909 |
➤ |
Ленясь, смотрю на берега... |
— Саша Чёрный, «Благословен степной ковыль...» (из сборника «Кумысные вирши»), 1909 |
➤ |
|
— Михаил Савояров, «Без счёта» (из сборника «Не в растения»), 1913 |
➤ |
И если слабею, мне снится икона |
— Анна Ахматова, «И в Киевском храме Премудрости Бога...», 1914 |
➤ |
Бас, то есть Собакин-младший, пел под Шаляпина, да ещё и о́кал: |
— Наталья Галкина, «Вилла Рено», 2003 |
Ком’ментарии
Ис’сточники
Лит’ература ( бывшая и не бывшая )
См. тако же
или в ссылку — Компилятивное эссе « артефакты девяти сил »
— Желающие сделать замечания или дополнения, « s t y l e t & d e s i g n e t b y A n n a t’ H a r o n »
|