Саркостемма (Натур-философия натур. Плантариум) — различия между версиями

п
рошу прощения, нет..., нет..., я не хотел сказать ничего дурного. Или — почти ничего. Всего лишь связка сосисок..., под видом венка... или венца из мяса. Одним словом: саркосте́мма. По-гречески говоря (между нами)... Нет, я вовсе не хочу сказать, что та́к говорили сами греки. Скорее — напротив: греки молчали. До некоторых пор. — Та́к в 1809 году высказался один (ино) странный англичанин... и даже более того — шотландец. Ещё один... И звали его — Роберт Броун (чтобы не сказать: Браун).^{[комм. 1]}

Итак, значит — Броун. Запомним это имя..., оно нам ещё пригодится. Возможно, даже не раз. Между делом... И ещё запомним: саркосте́мма. Всего одно короткое слово (тоже имя): наученное & научное название одного малоизвестного африканского (или даже азиатского) растения.

И вот, глядя немного искоса на эту дивную лиану со связкой бледно-оливковых цветов..., почти голую, почти неприличную, я начинаю свой недлинный спич. Очень давно начатый, к слову сказать... (между нами).

Саркостéмма (Sarcostemma R.Brown) — к сожалению, в русском языке нет — ни одного... своего... родного слова... и даже словечка для них, для этих странных и непохожих растений..., — именно так, ни одного, кроме этого длин-н-н-ного научного названия, придуманного старым Робертом, по происхождению — скотландцем...

А потому я вынужден слегка пояснить... Ничуть не паясничая.

Это имя, Sarco-stemma, — даже на первый взгляд составлено из двух слов, причём, не латинских, а — греческих. И вот они, уже здесь... оба: sarx ( или sarcos ) и stemma. В точном переводе на русский это выглядит примерно как «мясная гирлянда» или «венок из мяса». Пожалуй, более привычно для российского обывателя (любителя пива и резиновых шариков) это название можно было бы перевести как «связка сосисок». Ничего более правдоподобного обыденное сознание современного человека здесь — не улавливает. Пожалуй, из отдалённых аналогий можно было бы припомнить один только саркофаг..., вполне прозаический обиходный предмет, причём, не столько русский (или греческий), сколько египетский (ни слова о современном месте под сходным названием!).

Канупер, канопа, мастаба, саркофаг... Пожиратель плоти. Всемирно известный любитель мертвечины & (по совместительству — целовальник (пантер и гиен)...

Сарко-фаг. Мясоед, — значит. Чтобы не сказать хуже.^{[комм. 2]}

И всё же, я вскользь напомню, — речь здесь идёт вовсе не о гастрономической лавке, и не о ресторане, но только лишь — о растении. Вдобавок — пустынном или полу (пустынном). Напрочь лишённом листьев. И даже — не вполне зелёном... И что? Каким же образом следует понимать «связку сосисок» или «терновый венец из мясопродуктов» — в таком случае?.. Ждите ответа... Пожалуй, пока я ограничусь одним этим замечанием — с крайне недовольным выражением лица. Да.

Ах, спасибо, спасибо, мой дорогой мистер Браун... Пожалуй, нужно иметь достаточно раскрепощённое воображение, чтобы таким образом назвать редкое экзотическое растение из полупустынь и саванн Южной Африки. Или даже Азии. Не говоря уже — об Австралии. Склоняю свою седую лысину перед вашим чувством ... прекрасного. Только подлинный профессионал мог так... точно и без обиняков...

И прямо в лицо, что особенно приятно...

Сегодня, регулярно имея перед глазами добрый десяток своих собственных (так сказать, домашних) саркостемм из моего личного... маленького (бес) порядочного и (бес) ценного собрания, к слову сказать, превосходящего все ботанические зады нашей об’ширной родины, — сегодня, при некотором умственном напряжении я могу понять... Или нет, это я не слишком удачно высказался... Лучше не так...

Попробуем ещё раз...

Сегодня, прекрасно зная характер этих растений (и этих людей), мне совсем не трудно понять, что́ именно имел в виду мистер Brown (не путать с броуновским движением), когда так назвал (не) своё растительное открытие. Но, отлично зная, с кем имею здесь дело, разумеется, я не стану объяснять это — тотчас. Ограничившись замечанием, что название это (если знать весь контекст события) было, отчасти, случайным ... по случаю, — и не слишком точным. Однако (в итоге) стало — более чем удачным. А потому я и говорю: большое спасибо, мистер Браун за Вашу прекрасную неточность... Как оказалось спустя двести лет, она была очень хороша. И даже свежа... (и здесь, ради вящей чистоты опыта — следует цитата из дяди Вани Тургенева: «...как хороши, как свежи были розы...»,^[4] вне всяких сомнений, написанная под впечатлением цветущей саркостеммы. Прекрасного венка мясо-красных цветов...) — Впрочем, на краткое время оставим дядюшку-Броуна там, где он сейчас находится. Потому что ..., объясняя ход его мыслей, мне пришлось бы до конца этой страницы обсуждать уже не растения, а ужé — людей, что (откровенно говоря) никак не входит в мои планы.^[5]

А потому почтý за лучшее вернуться к венку или гирлянде (из мяса)...

...если говорить на профессиональном жаргоне ботаников, в таком случае, определение придётся засушить..., наподобие хербария. И тогда — вот оно...

Получайте...

Саркостéмма — это старинный род стеблевых суккулентных растений семейства Ластовнёвых (Asclepiadaceae R.Br.). Но если попытаться (попробовать) сказать обычным человеческим языком, тогда саркостеммы (какими их можно знать здесь, на севере) — это странные, совершенно голые вьюнки, плющи или даже — претолстые лианы. Побеги у них лишены не только листьев, но и всего остального, о чём можно было бы сказать особо. — Именно так, я не оговорился..., на этих зелёных (или не зелёных) прутиках нет ни колючек, ни волосков, ни листочков, короче — ничего мало-мальски определённого, и только у одного достаточно редкого вида на стеблях можно разглядеть маленькие полусухие чешуйки (рудименты листьев или листовых почек).

Если у кого-то появится нужда представить себе на отечественном примере, как выглядит эта самая «саркостемма» — могу предложить ещё одну не...хорошую историю. Был у нас тут случай, как говорится, — летом, на даче...^{[комм. 3]} Один соседский недоросток с уродливой рожей (видимо, маясь от безделия) ободрал все листья с молодой виноградной лозы, а потом, потеряв к ней интерес, бросил это занятие и ушёл куда-то на речку, ловить раков. И вóт что я хотел сказать... Тот предмет, который он после себя оставил — это и будет почти в точности она, саркостемма.

Для тех, кто плохо видит. И ничего не понимает.

Правда, в природе (на своей родине) эти растения не имеют столь процветающего и жизнерадостного вида... Одно слово — Африка. Или даже — Азия, не к столу будет сказано... Жара, пыль, сушь, контрастные температуры, песчаные ветры..., дожди как билиографическая редкость, но зато безразмерное солнце палит — нещадно и вне разумных пропорций. В такой обстановке редко..., очень редко кому (в том числе, из саркостемм) удаётся отыскать какую-нибудь развесистую липу (ну..., или хотя бы клён, на худой конец), в тени которого можно было бы укрыться. А в результате..., мы имеем вид более чем печальный. Там, у себя на неласковой родине, эти вьюнки — уже совсем не зелёные, а серые, сизые, беловатые или коричневые, словно бы засохшие и неживые (к тому же, совсем без листьев). Они ползают (пресмыкаются) и стелются по земле, цепляются за любую опору или друг за друга и постепенно образуют нечто вроде серо-коричневой кучи хвороста или другого мусора. Более крупные виды (и экземпляры) постепенно превращаются в бурелом или гору странного валежника из собственных стеблей. Более мелкие (или чахлые) пытаются пристроиться (лазают, карабкаются или вьются) между ветвей кустарного кустарника, невысоких деревьев или — посреди камней. И в довершение всего, большинство видов саркостеммы — несомненные аристократы..., у них (если не голубая, то) «белая кровь», очень обильный, густой и липкий млечный сок, который они выделяют с подозрительной щедростью — при любом повреждении.

А иногда, как будто — и вовсе без него...

Не иначе, в таком превентивном действии скрывается — нарочитая угроза..., или защита (от бравых любителей мясных венков или сосисочных гирлянд)...^[7] Если судить по результату (по крайней мере, на сегодняшний день), мера оказалась вполне эффективной.

Пра-родиной этих растений первоначально была, по-видимому, южная Африка. Или не слишком южная..., центральная, например... Однако, обладая значительной жизненной силой и прекрасными способностями к распространению,^{[комм. 4]} сегодня саркостеммы живут по всей территории Африки (от Эфиопии до Свазиленда), а также прописались где-то посреди Аравийского полуострова, на Мадагаскаре, в Полинезии и даже — в Австралии.

Самый крупный вид (S.grandidierii или, говоря иначе, Folotsia floribunda) со стволами в палец толщиной, может иметь побеги (лазающие и даже вьющиеся!) длиной до 2-5 метров, временами образуя (где-то в Мадагаскарской глубинке) почти непролазные заросли. А самые мелкие виды со смехотворными стебельками толщиной 3-4 мм., тем не менее, вполне могут достигать метра длины, если не более. При этом отдельные экземпляры беспорядочно (дихотомически или почти дихотомически) ветвятся и в итоге всё равно могут достигать вполне внушительного размера, объёма и живого веса (не исключая, впрочем, и мёртвого..., поскольку срок жизни каждого побега ограничен, тем более — в природе).

К слову сказать, не только от Австралии — до Свазиленда..., но и в каждом отдельном месте произрастания пластичность жизненной формы этих саркостемм очень велика... В конце концов, они умеют жить — не только на земле. Случается так, что своими «поисковыми» побегами эти «мясные гирлянды» залезают и укореняются среди мусора и органических остатков в какой-нибудь скальной трещине, или в дупле дерева, и если условия жизни окажутся хотя бы немного сносными, то вскоре над землёй образуется отдельная колония висячих «саркостемм Семирамиды»..., читай: отдельное эпифитное растение. Кстати сказать, и семена с «ветреным хохолком» (который уже появился немного выше) также немало способствуют надземному образу жизни. Белоснежный развесистый парашют вполне может занести их по ветру (или до ветру) — не только далеко, но и высоко. И там, если повезёт, застрявшее семечко вполне может дать начало ещё одной эпифитной гирлянде сосисок, свисающей из развилки дерева или карабкающейся вверх по склону горы...

В разумных пределах, конечно...

Способностью к цветению у саркостеммы, как правило, обладают свежие или короткие побеги последнего года прироста (как и у большинства прочих стапелий). Соцветия — маленькие, почти редуцированные «зонтики» на коротких черешках (или вовсе без оных), — они совсем не крупные, и не яркие..., хотя в нарядности им — не отказать. Собственно, именно на это обстоятельство и намекал мистер Броун..., когда выдумывал своё броуновское название для этих голых и длинных растений... Редко когда отдельный цветок — больше сантиметра в диаметре (гигантская фолотзия не в счёт, разумеется).

Ещё одно исключительное исключение — удивительная sarcostemma insigne, разумеется. Однако о ней (как о жене цезаря) ни слова. Раз и навсегда, во все времена и при любой ситуации (не говоря уже о государственном строе), insigne — вне подозрений.

По определению... И без подробностей.

Как у всех ластовнёвых, цветы саркостеммы — правильной формы пятиконечные звёзды, напоминающие то ли карликовую орденскую звезду, то ли — значок пьяного октя’брёнка... Расцветки у них, впрочем, не только неяркие, но даже более того — палевые, от оливковых до коричнево-бордовых. Хотя при обильном цветении растение-гирлянда, покрытая сотнями маленьких зонтиков — сразу бросается в глаза. Вдобавок (и последнее для семейства ластовнёвых удивительно особенно!) цветы саркостеммы никогда не издают вокруг себя зловония..., даром что — «веночек из мяса». Иногда они почти лишены запаха, но у некоторых видов (к примеру, у того, который красуется на этой странице первым) соцветия очень приятно и сильно пахнут цитроном с примесью какого-то невыразимо ностальгического, сладкого нектара, — кажется, только в тропиках бывает такой запах...^{[комм. 5]} Последнее обстоятельство (вместе со вьющимися или лазающими стеблями) роднит саркостеммы не столько со стапелиями, сколько — с Хойями (или восковыми плющами)..., широко известными эпифитами влажных азитских лесов.
Между прочим, несмотря на кажущуюся невнятность, приведённая параллель имеет особенно точный системный вид (в том числе, и рассмотренный под лупой, например, с эволюционной точки зрения).^[7] На безлистную Хойю саркостеммы похо́дят — куда больше, чем на ободранную виноградную лозу.

И под конец... несколько скупых слов из начала...

Нельзя будет не назвать очень близкие к Саркостемме (до степени слияния) три рода — крупный (по числу и разнообразию видов) Цинáнхум (Cynanchum) и почти монотипный Фолóтзия (Folotsia). Иногда эти растения можно встретить в соседних ареалах, а иногда и — вместе, в одном буреломе по соседству... Оба этих четыре рода в последние двадцать-сорок-сто лет стали неиссякаемым объектом для множества споров, разногласий и «даже» ... диссертаций по перекладыванию из порожнего в пустое и обратно. Одни из соискателей туалетного мыла убедительно доказывают и показывают, по какому из признаков эти три рода следует разделить. Другие — напротив, считают различия неубедительными и требуют всё слить вместе (добавив по вкусу воды, соли и перца)... Но затем приходят некие особо авторитетные третьи, которые с видимым удовлетворением начинают перекладывать этот пасьянс из правой стопки — в левую, а потом и обратно..., в произвольном порядке.

Впрочем, оставим пустые придирки и вспомним безусловное по своей жёванности определение в духе: «такова жизнь». Если говорить прямым текстом, то последние упражнения имеют прямое отношение не к экзотическим безлистным суккулентам из южной Африки, а — к связке сосисок..., или гирлянде мяса, но уже — в несравненно более простом и удобопонятном смысле слова. Обычная, сто тысяч раз известная картин(к)а..., (нечто вроде мягкого порно) изнутри любого, далеко не только ботанического профессионального клана, постоянно создающего поводы, причины и почву для очередного тура собственного благополучия... Cosi ham tutti.

По большой нужде (создающего), а не из вредности, конечно.

«Так поступают все»...^[10] (homo, hamo, humo). Именно что́: люди, по основному признаку своего вида. Причём, в первую очередь — это удел и дело не любителей..., а профессионалов. Точнее говоря, любителей — но совсем не того (растительного) предмета с хохолком, — о котором здесь речь.

Значит, здесь и придётся поставить точку..., жирную (словно бы суккулентную) и окончательную, напоследок. Примерно таким (как всегда, бесславным) образом я и вынужден свернуть первую поэтическую попытку вписать свою главу в описание рода Саркостемма, поневоле уступая место — всемогущей, вездесущей и всюду проникающей — голой прозе.^[5]

Большой человеческой прозе, лишь слегка прикрывающей деликатные места

с
аркостéмма (Sarcostemma) — как г(о)ласит (людская) молва, это не просто саркостемма, это — целый род...^{[комм. 6]} почти голых безлистных суккулентных растений семейства Ластовнёвых (Asclepiadaceae) с тонкими (или не очень тонкими, но всегда) цилиндрическими стеблями: вьющимися, лазающими или ползучими. Или напротив: лазающими, ползучими или вьющимися.

Вплоть до полного завивания, заползания или залезания.

Если говорить со всей возможной прямотой... (а не как некоторые), тогда... в точном переводе на русский язык это название должно было бы звучать как «мясная гирлянда» или «колбасный венчик». Пожалуй, на первый взгляд можно было решить, что здесь, между этих мясопродуктов, запряталась чья-то плотоядная усмешка. Возможно, даже — его собственная..., сказали бы некоторые. В конце концов, чем чёрт не шутит! — экзотика экзотикой, но даже для африканского суккулентного растения подобное название можно считать не вполне традиционным. Скорее всего (это не я так сказал), это название связано с некими личными комплексами, проблемами и (как следствие) ассоциациями, которые вызвал внешний облик (не говоря уже о габитусе) этого растения у достославного господина Броуна (во время его очередного движения куда-то в сторону). Пожалуй, здесь есть над чем размыслить..., некоторые виды (в частности, S.socotranum или S.viminalis), если их подвешивать (не как еретиков, а) как ампельное растение, и в самом деле начинают чем-то напоминать — если и не «гирлянду мяса», то довольно тонкую «связку сосисок». Однако, я полагаю, господин Броун, в силу своей (естественно, научной) биографии был достаточно далёк от подобных ассоциаций. Его мысль (я так себе и представляю) двигалась в другом направлении..., — если кто-то ещё способен (у) следить.^{[комм. 7]}

Ну хорошо... Значит..., пускай будет — так, в последнее время...

Хотя, иногда хотелось бы верить, что — не совсем.

Или не только, по крайней мере.

Родиной этих растений, чёрт!, (когда-то очень давно, а может быть, даже первоначально) была видимо, Южная Африка. Знаете ли, есть такое место..., на континенте..., слегка того́... — заднее. Или нижнее. Однако, не всё так просто. Обладая очень значительной жизненной силой и прекрасными способностями к адаптации, а также (не удержусь, — какой-то патологической) склонностью к распространению в новых условиях, саркосте́ммы (постепенно) расселились вширь и вбок. Сначала — по всей территории Африки (от Зимбабве до Эфиопии и дальше — через Синай, Землю Обетованную и Аравийский полуостров), а затем обозначили своё (шланговидное, чтобы не сказать: «утончённое») присутствие на Мадагаскаре, в Полинезии и даже — Австралии.^[13]:324

В подобных случаях обычно принято говорить: «и так далее»...

с
аркостéммы (я сказал) — это безлистные вьющиеся, ползающие или карабкающиеся многолетние растения с практически незащищёнными голыми (лысыми) стеблями, лишёнными колючек, волосков и листьев. Даже листовые рудименты у этих растений выражены до крайности слабо, а временами — и вовсе не заметны. Говоря без обиняков, саркостеммы (по своей жизненной форме) — это лианы, вьющиеся кустарнички или полукустарники, большинство видов имеет травянистые побеги, с годами постепенно древеснеющие в нижней части. Один вид (а именно, Sarcostemma stolonifera, скажем для порядка) имеет весьма особые по своей морфологии стебли, внешне заметно отличающиеся от остальных видов. Его не слишком толстые и почти одинаковые по толщине побеги (4-6 мм) уже не выглядят абсолютно гладкими. На них отчётливо заметны — сухие (достаточно быстро подсыхающие) листовые рудименты (расположенные пáрами, су...противно), а также многочисленные ждущие корешки, которые усеивают поверхность стеблей наподобие бородавок или наростов.^[13]:324 С чем связано такое отличие — один Господь ведает (но никому не признаётся, в последнее время). Поскольку пути его неисповедимы. От себя же замечу (аки грешник без зазрения), что побеги этого вида (не рождённого летать) никогда не вьющиеся, но только — ползающие, пресмыкающиеся или карабкающиеся.^{[комм. 8]}

В комнатной и оранжерейной культуре саркостеммы разительно отличаются от тех суровых растений, которые видел мистер Браун... Прежде всего, они имеют стебли ярко-зелёного или, на худой конец, сине-зелёного цвета, изредка (в жарких помещениях) с сизым (антоциановым) налётом на поверхности. По своим внешним данным (на взгляд постороннего) они напоминают свежую виноградную лозу с полностью удалёнными листьями. Однако, совсем не таковы они в природе... В жёстких (а порой, и жестоких) природных условиях полупустыни или засушливой саванны, где хронически не хватает влаги, тени и крупных растений, зелёный цвет для побегов становится — практически невозможен. В естественных условиях эти саркостеммы имеют серые, сизые, беловатые (словно выцветшие или выжженные) или даже коричневые стебли.^[15] Постоянно пресмыкаясь перед местными властями, они стелются по земле, беспорядочно ветвятся (часто, дихотомическим образом), при малейшей возможности — укореняются в любом подходящем для жизни месте и таким образом — мало-помалу уползают на значительное расстояние от материнского растения, при этом (в идеале) не теряя с ним связей. Новые клоны (не путать с клоунами), хватаясь или цепляясь за любую опору (в том числе, и друг за друга), со временем образуют густые заросли, почти буреломы разного масштаба из собственных стеблей: как живых, так и отмерших. Нередко случается так, что в образовании зарослей участвует не одно растение, и даже не один вид саркостеммы. Довольно часты случаи совместного произрастания (чтобы не сказать: инцеста) видов разного размера, кроме того, саркостеммы не брезгуют образованием колоний с видами близкородственного рода Cynanchum L. Подобные колонии разных растений выглядят со стороны как беспорядочные мусорные кучи или небрежно накиданный валежник из кривых и (на первый взгляд) сухих стеблей, давно сгоревших на палящем солнце. Однако стороннее впечатление обманчиво. При малейшем повреждении эти «сухие стебли» обильно выделяют липкий млечный сок,^[16] таким образом, эффективно и эффектно защищаясь от навязчивого интереса животных и прочих любителей поживы.

Размеры и формы саркостемм, при всём кажущемся единообразии, отличаются достаточно чётко, а потому и — весьма узнаваемы (даже без цветов). Самый крупный вид (Sarcostemma (Cynanchum) grandidieri, или Folotsia floribunda) со стеблями толщиной в большой палец выпускает побеги длиной до 2-5 метров, образуя (где-нибудь в мадагаскарской глубинке) почти непролазные заросли лиановидных стеблей (от сизо-сиреневатых до желтовато-серых), напоминающих запутанные грязные канаты.^[13]:225 А самые мелкие виды..., впадая в обратную крайность, имеют стебельки толщиной 3-4 мм, — тем не менее, способные с лёгкостью достигать в длину — метра и более. При этом они обильно (иногда, дихотомическии..., я уже сказал!) ветвятся, в результате чего отдельный экземпляр (если взять его полностью, вместе со всеми убегающими побегами) может достигать размеров — вполне представительских. Чаще всего растения «предпочитают» размножаться ползучими побегами, которые при мало-мальски благоприятных условиях проворно укореняются. Причём, не только на земле. Ничуть не брезгуя любой пригодной для жизни средой, нередко саркостеммы залезают в трещины между скал, а также в развилки или дупла деревьев, образуя отдельные полу’эпифитные (или вполне эпифитные) экземпляры.^[13]:324 Для таких целей многие виды имеют такое классическое (в своём жанре) приспособление как — «поисковый побег». Как правило, он выкидывается вперёд (язык не поворачивается просто сказать: «образуется») в начале периода активного роста (после длительной стагнации). Готовясь к освоению новых территорий, растение как можно дальше «выстреливает» особенно сильный и длинный побег (в три-пять раз отличающийся по длине от обычных побегов). Поначалу он растёт с большой скоростью, не ветвится и сильно завивается на конце, представляя собой в чистом виде территориальную экспансию: энергию распространения, освоения новых мест обитания. По своей форме и поведению поисковый побег напоминает стрелу (на верёвке), выпущенную растением в поиске очередного пригодного места произрастания. Конец этой стрелы ускоренно растёт, крутится и раскачивается из стороны в сторону до тех пор, пока не найдёт новую опору или пригодное для укоренения место. Потеряв энергию экспансии, поисковый побег постепенно останавливается в росте, тяжелеет, опускается на землю и (при минимально благоприятных условиях) начинает ветвиться.

Впрочем, не брезгуют саркостеммы и семенным размножением. Пожалуй, оно несравненно более пригодно для распространения — вдаль, на большие расстояния. Семена саркостеммы (почти семечки), как у большинства прочих растений семейства ластовнёвых, — хотя и довольно крупные, но при том — плоские и лёгкие. И вот почему: «рождённые летать», они не могут позволить себе излишнего веса и жировых отложений. В верхней части они несут крупный белоснежный парашют (пучок волосков)... Благодаря э́тому, в общем-то, несложному приспособлению, отдельные семена могут при помощи ветра (особенно, если он сильный) распространяться далеко вширь, вдаль и даже вкось. Либо в свободном полёте (или при помощи птиц), либо — попросту кувыркаясь или волочась по поверхности почвы, как печально знаменитое перекати-поле.^[15] Пожалуй, главный недостаток этих семян — относительно малая живучесть и быстрая потеря всхожести (вследствие чересчур экономной худобы, как было сказано немного выше..., под парашютом). Не замахиваясь на великие дела, их жизненная сила рассчитана на то, чтобы пережить один сезон покоя.

Всего лишь, дождавшись первых дождей...

В отличие от большинства безлистных суккулентных растений подсемейства стапелиевых, цветки саркостеммы — почти мелкие, и почти невзрачные. Они собраны в небольшие соцветия (рыхлые, малоцветковые и частично редуцированные) зонтики на коротких черешках (или вовсе без них).^[16] Способностью к цветению обладают молодые побеги последнего сезона прироста, однако (и это следует заметить особо) — не вегетативные (поисковые), а напротив — короткие, «фертильные». Цветки не слишком яркие, от бледно-оливковых — до розоватых и коричнево-бордовых.^[18] По форме они представляют собой — давно знакомый «фирменный знак» семейства ластовнёвых. Это — пятиконечные звёзды правильной «орденской» формы (у разных видов размер в пределах 4-9 мм., редко когда более), практически — «идеал звезды». При этом цветки лишены «привычного» для многих стапелиевых — зловонного запаха. Часто они (почти) без аромата, а у некоторых видов, даже напротив, очень сильно и приятно пахнут сладким нектаром с экзотическим цитрон-н-нным оттенком. Последнее обстоятельство скорее сближает их с эпифитным родом Hoya, чем с другими суккулентными родами семейства ластовнёвых.

Достаточно сильно от прочих видов отличается (прежде всего, по характеру своего цветения) «легендарный» и почти загадочный вид: Sarcostemma insigne. Зонтичные соцветия у неё настолько малоцветковые, что — уже и вовсе не соцветия, а всего один цветок (редко когда — два), но зато размер каждого цветка превосходит прочие виды в три-четыре раза и достигает 15-20 мм.^[16] (почти гигант, по здешним меркам!) Формой и размером цветка этот вид напоминает скорее некоторые виды Гуернии, чем прочие саркостеммы. Традиционная ластовнёвая звезда (классического ордена слабости) у неё имеет настолько широкие лепестки-лопасти, что становится почти полукруглой «шатровой» формы, отдалённо напоминающей будённовскую шапочку. Цветы этой саркостеммы очень эффектны,^{[комм. 9]} их светлые лепестки то ли испещрены иероглифами, то ли пронизаны тёмно-бордовыми кровеносными сосудами. Ну..., чисто — кусок мяса.

На этот раз — без венка и гирлянды..., впрочем, также — почти без запаха.

Как я уже говорил, очень близки к Саркостемме два рода — Цина́нхум (Cynanchum) и Фоло́тзия (Folotsia) — которые иной раз можно встретить в соседних ареалах, а иногда даже в качестве тесных сожителей и конкурентов по экологической нише.^[15] Впрочем, не только эти два рода..., в конце концов, проблема оказывается ещё более масштабной. Несмотря на относительно малое число видов саркостеммы, разногласия с их определением простираются значительно дальше, чем можно было бы предположить. Описанные до сих пор таксоны при поверхностном осмотре выглядят до такой степени однотипными не только при сопоставлении друг с другом (или с кустарничками и лианами рода цинанхум), но даже, страшно сказать, при сличении с совсем не родственными видами некоторых безлистных молочаев (Euphorbia — из семейства молочайных, само собой).^[16] Последнее обстоятельство представляется тем более курьёзным, что цветущую саркостемму не представляет ни малейшего труда отличить от цветущей же эуфорбии. Но в том-то и загвоздка, что некоторые из этих растений, вполне нормально развиваясь в культуре и даже отличаясь буйным ростом, иногда не соглашаются зацвести не просто годами, но и десятками лет, а потому и с определением не только их вида, но даже рода и семейства возникают хронические проблемы.^{[комм. 10]} — Виды рода цинанхум также несложно отличить по форме «короны» цветка. В отличие от саркостеммы, эта фигура в центре цветка представляет собой правильной формы пентагон (сросшийся пятиугольник, углы которого находятся в точности между лепестков).^[16]

Из-за своего «сложного номенклатурного положения» три эти рода в последние двадцать лет служат раздражающим поводом (чтобы не сказать: предметом) для непрерывных споров разных одинаковых систематиков..., имея в виду, конечно, членов системы или, говоря проще, многочисленных представителей профессиональных (или товарно-торговых) кланов, планов и прочих тараканов... Соответственно своим интересам, чаще всего не объявленным, эти бравые исследователи то сливают все три рода в один (как правило, это Cynanchum), то, наоборот, начинают разделять — на три, четыре или даже пять смежных родов, а затем, видимо, не получив должной сатисфакции, — принимаются попросту тасовать колоду и перемещать разные виды из одного рода — в другой, а затем всё то же, но в обратном порядке.^[20] Как правило, этот аттракцион представляет собой плодородную почву для путаницы, когда одно и то же растение (продаётся разными фирмами или даже одной фирмой, а затем) фигурирует в культуре (и, соответственно, в литературе) под тремя и более различными названиями. Чтобы не быть голословным, ограничусь одним примером... И вот он уже здесь, не раз упомянутый выше вид — Sarcostemma grandidieri, она же Cynanchum floriferum, Folotsia floribunda или даже Folotsia sarcostemmoides.^[13]:225

«Все эти растения» (идентичные натуральным, с позволения сказать) я с удовольствием наблюдал равно в каталогах известнейших европейских (продажных) фирм,^{[комм. 11]} так и в своей оранжерее.

— Что, не верите, мадам?.. — А придётся.

Впрочем, не всё так уж плохо... Некоторые авторы (действуя в полном согласии с клановой концепцией своей профессии, временами — древнейшей) в последнее время совершают героические попытки — и вовсе ликвидировать этот ... такой сомнительный ... род саркостемма, слив его виды в более старый, крупный и разнообразный род — цинанхум, ведущий свою славную родо...словную ещё от линейного Карла. Пренебрегая несомненными отличиями в строении (равно как и внешней форме) цветка и заранее объявляя их несущественным признаком, эти авторы, несомненно, способны далеко пойти.

Что́ я им всем и предлагаю сделать..., в последнее время...

в
комнатной культуре эти растения..., более чем странные и по меньшей мере оригинальные, — встречаются очень редко или почти никогда... — Не скажу: «к сожалению». Но и «к счастью» — тоже не скажу... Возможно, только единицы любителей или энтузиастов могут похвастаться хотя бы одним экземпляром саркостеммы у себя на подоконнике.^{[комм. 12]}

Причина столь без...радостного положения отнюдь не в редкости или капризности этих безлистных лиан, а в их — особенных (если угодно, человеческих) качествах. Несмотря на сочно-зелёный цвет голых стеблей (сосисок или макарон, это уж как кому больше нравится), для неискушённого глаза растения имеют несколько куцый вид. Цветы у них довольно мелкие, не слишком внимательный человек может даже и не обратить на них внимания. Кроме того, саркостеммы (не говоря уже о фолотзиях) очень быстро растут и (если не погибнут сразу, то) через два-три года есть все шансы — получить во всех горшках — одну саркостемму вместо (или вместе) с былыми фикусами. И мало того, что она занимает очень много места, активно вьётся (или ползёт), пытаясь захватить смежные территории соседних государств, так ещё и залезает во всякие щели и неудобные места, где её меньше всего ждут... Вне всяких сомнений, своими перечисленными выше свойствами она очень близка современному правящему режиму... И даже более того...^{[комм. 13]} В последние годы (я сам слышал) всё громче раздаются голоса, предлагающие сделать саркостемму — одним из символов российской государственности. Судите сами... Эти пятиконечные звёзды (неприметные и не слишком бросающиеся в глаза, к тому же не красные, но зато — идеально правильной формы, по слабости) в сочетании с некоторыми приёмами распространения могли бы сослужить неплохую службу в условиях современной политической среды.

Впрочем, пока этот вопрос находится в стадии дискуссии. Или напротив...

В культуре саркостеммы относятся к числу едва ли не самых выносливых и непритязательных растений (садоводы в таких случаях говорят: «устойчивых»). Всё что требуется понимать — это несколько универсальных правил, общих для всех суккулентных растений (в комнатных или оранжерейных условиях). «Связки сосисок» (а ведь мы говорим именно о них!) не требуют никакого специального ухода, они неприхотливы и живучи..., в конце концов, их выращивание не вызывает серьёзных затруднений: можно просто «воткнуть» черенок в землю — и ожидать продолжения праздника...

И он не замедлит явиться (лично, и не снимая сапог).

Скажем просто: саркостемма — типичный быстрорастущий суккулент (природный ксерофит), она любит обильный полив весной и летом (особенно в жару, в фазе активного роста) и — прохладную полусухую зимовку. В тёмное время года (не обязательно, но всё-таки) желательна подсветка.^{[комм. 14]} Это укрепляет иммунную систему растения и уменьшает риск возникновения специфически зимних грибковых заболеваний, которым подвержены многие ластовнёвые.

При выращивании саркостеммы в комнате (на подоконнике) было бы не лишним защищать растение от батарей центрального отопления. Восходящие потоки сухого горячего воздуха (да ещё и в условиях нехватки света) способны вымотать и иссушить даже самое, на первый взгляд, выносливое растение пустыни. Впрочем, и эти рекомендации имеют вполне универсальный характер. Ни одному растению, будь то болотный папоротник или жестокий (прошу прощения) молочай, такой поток воздуха, как минимум, не полезен. Для посадки саркостеммы предпочтительны, условно говоря, плошки..., хотя и не совсем плоские. Проще говоря, для них лучше такая посуда, у которой ширина будет превышать высоту. Пожалуй, наиболее эффектно смотрятся саркостеммы как ампельные растения в подвесных горшках или на высоких подставках (свисающие гирлянды сосисок или венки из мяса). Впрочем, продолжать в таком же духе я не считаю возможным... по причине радикальной тошноты, плавно переходящей в неукротимую рвоту.

В конце концов, любому терпению приходит предел.

Подытоживая всё сказанное выше и ниже, можно завершить буквально в двух словах: комнатная и оранжерейная культура саркостеммы напоминает выращивание повсеместно известной хойи (или «воскового плюща»), а также большинства видов (не близко) родственного рода церопегия.^{[комм. 15]}

Если кому-то хочется, чтобы я перечислил (некоторые или все) виды саркостеммы, я сделаю — и это. Хотя и с известной долей (условленной) условности, о причинах которой см. выше, а также ниже: как слева, так и справа...
  И тем не менее, вóт они... (выложенные ботаническим «гексаметром», в виде античного стихотворения авторства известной древнегреческой старухи) :

Из перечисленных видов, пожалуй, наиболее пригодны для комнатной культуры следующие (ниже):

Sarcostemma viminale (вьющаяся),^[18]

Sarcostemma vanlessenii (свисающая) и

Sarcostemma stolonifera (ползающая и пресмыкающаяся).