Один концерт за тридцать лет (Юр.Ханон)

« Единственный...           ...за тридцать » автор(ы): Юр.Ханон  &  С° ← Мерцающие девицы Средний дуэт → Ханóграф: Портал ... первый ... за  тридцать ( страничка лжи и ненависти ) Гоголь к гоголю плывёт,   Гоголь гоголю орёт...    ( Михаил Савояровъ ) неужели первый? е динственный, первый, один, и даже последний...(концерт за тридцать лет). Ах, какая прелесть, мон шер... «Ты у меня первый»... «Ты мой единственный»... «Ты же один на свете такой»... — Даже дюже приятно поглядеть: сколько тут нагорожено всяких слов (причём, в сáмом начале странице, пока ещё ничего толком не сказано), и все такие красивые, с(т)ильные, про’чувствованные... И каждое — как бубен в цветочек, как лаковый леденец на палочке. Красный петушок, например («пальчики оближешь»). А между тем, среди них нет ни одного..., буквально говорю: ни одного, который при первом же попытке рассмотрения не обернулся бы — ложью, глупостью или, на худой конец, обыкновенным промахом, промашкой. Будто собирался выступить эффектно, сделал позу (соответствующую), выпятил грудь, правую ногу вперёд выставил..., да тут же и попал... не туда. Правой ногой... А спрашивается: кто эту дрянь тут оставил?.. Чтобы (не туда) попасть.   — Ну, знаете..., это уже другой вопрос. Совсем другой. Который..., как будто даже и не входит в предмет рассмотрения данного эссе (про первый, один и единственный). Или входит, но — не полностью. В качестве побочного, так сказать. Как в сонатной форме, к примеру. Или в героической симфонии (последнее обязательно). Апассионата там какая-нибудь. Или патетическая (всё как у вана Беховена). Там у него обязательно есть Главная тема, с большой буквы Г. (которую Ленин любил), — а потóм, значительно позже, ещё и побочная какая-нибудь вылезает, с маленькой буквы (которая ему значительно меньше нравилась). Ну..., вроде этой. «Которая сюда не входит»... Или входит, но не полностью.   В общем, так!.. Хватит!.. Allez!.. Надоели эти бесконечные благо...глупости: мысью по древку, пальцем по нёбу, ладошкой по заднице... Чушь собачья. Разве тáк надо писать статьи про конкретное событие (тем более, в культурной жизни отечества)? — Разумеется, нет. Не так. А нужно, чтобы всё было коротко и точно, по делу: где, когда, чего, кому и зачем. Чтобы всякий (даже самый тупой имбецил), открыв эту страницу, в полуслова понял, что её можно тут же и — закрывать. Потому что речь здесь идёт об одном (первом и единственном) концерте за тридцать лет, в котором исполнялась музыка одного (первого и единственного) автора. — О котором, как о покойнике (или в некрологе): или совсем ничего, или хорошим (авто)матом. Итак, значит..., прошу минутку внимания. Или, в крайнем случае, полтора (часа)...   8 апреля 2019 года в Большом зале Одесской филармонии (нет, это не хохма), что на углу улицы Пушкинской и Бунинской, — состоялся концерт фортепианной музыки (в двух от...делениях). За старым роялем фирмы «Steinway & Sons», уцелевшим ещё со времён советского внешпосылторга, — Алексей Иванович Ботвинов, народный артист Украины, лауреат Первого Всесоюзного конкурса имени Рахманинова, Кавалер Ордена Звезды Италии, основатель Международного музыкального фестиваля «Odessa Classics» и Всеукраинского конкурса молодых пианистов имени Серафимы Могилевской (последнее кажется особо ценным, почему я не решился выпустить её из числа регалий). Кроме того, концерт был объявлен частью нового ботвиновского проекта под названием “Credo” и посвящён памяти покойного учителя Анатолия Александровича Кардашева. Вот, собственно, и всё (за небольшим выключением)...   — Не бойся показаться идиотом!.. В конце концов, это — максимум того, на что ты можешь рассчитывать.:52 — Юр.Ханон : «Альфонс, которого не было»...   Как и уже (не) было сказано, этот концерт стал единственным (первым и последним), короче говоря, одним за тридцать лет, посвящённым музыке этого автора (о котором как о покойнике: только хорошо или плохо). Да...:603 — Последнее правило, говоря без обиняков, было соблюдено при подготовке концерта не-у-ко-сни-тель-но (причём, под строгим & собственно...ручным наблюдением А.Ботвинова). Причём, говорю об этом без малейшей голословности. Всякий желающий может не...медленно и не...посредственно убедиться в этом лично: в настоящем времени и надлежащем месте. Проще говоря: прямо здесь и сейчас. Со всеми вытекающими и втекающими обстоятельствами времени и места...   ...а теперь, поставив ск(о)ромное отточие для видимости глубины мысли, — перейдём к разбору, так сказать, отдельных деталей и зап.частей, которые, собственно говоря, и сделали концерт 8 апреля 2019 года в Большом зале Одесской филармонии — одним, единственным, первым и последним в своём роде, — причём, как у...же было сказано выше, в неразделимом комплекте с недоумием и ложью, буквально пронизывающими каждое из слов в этой песне... Схватившись исполнять её, как и положено, с заднего конца. ... концерт Вчера вечóр, после концерта,    Одна мне дама, сверх похвал    Преподнесла письмо в конверте...  ( Михаил Савояровъ ):188 афиша одного концерта к ак ни крути, как ни выкручивайся, хочешь-не хочешь, а ведь начать придётся как раз с него..., с этого завершающего словечка в маленькой ошибочной песенке. — Концерт... Потому что, как ни крути, как ни изворачивайся, — но ни с одной стороны не было это событие — им, «концертом» (пускай даже в качестве исключительного исключения: «одним, единственным, первым и последним»).   Начать хотя бы с того, что первое отделение нового ботвиновского «Creda» было полностью посвящено творчеству такого оригинального и до крайности редко исполняемого автора как Иоганн Себастьян Бах. Причём, вечернее музицирование стартовало с чрезвычайно смелого (почти дерзкого) репертуарного решения (наверное, для разогрева публики, я так решил). А то ведь никто же не захочет слушать какой-то современный бред сивой кобылы, да ещё и всухомятку... Видимо, исходя из лучших побуждений, а также ради особой энциклопедической весомости концертного зачина, сразу же после торжественного выхода на сцену, народный артист Алексей Ботвинов исполнил четыре прелюдии и фуги из первого тома «Хорошо Темперированного Клавира» (начиная от печки, с до-мажорной и до-минорной, вестимо). Ничуть не сомневаюсь: это было невиданно...   К сожалению... (на самом деле, имея в виду счастье, конечно), я не присутствовал на том концерте. А потому и не могу в полной мере ощутить богатство всех его деталей, в которых, несомненно, кроется не только сáмое важное, что можно было бы сказать о нём, но и, безусловно, также сáмое второстепенное. То, что, по существу, и делает — не только музыку, но и её изнанку. Между тем, Алексей Ботвинов прислал мне полный видео-отчёт о второй части (отделении), — которая, по его мнению, имела ко мне непосредственное отношение. Насколько позволяла картинка, — и пианист, и администрация филармонии попыталась создать полный внешний антураж, до неотличимости совпадающий с конвенциональным представлением о нормальном концерте «классической» музыки. «За гардероб и вешалку не скажу», я их не видел, но не сомневаюсь: они тоже были в порядке. Равно как и всё остальное, вплоть до присутствия типической для всех подобного рода заведений тётеньки-конферансье с поставленным партийно-хозяйственным голосом, от которого (уже на первой минуте) дохнут не только мухи, но даже млекопитающие. В качестве непременного дополнения к концерту...   ...Публика уважает Скуку. Для неё Скука — таинственна и глубока. Курьёзная вещь: против скуки — аудитория беззащитна. Скука приручает её, делает кроткой и послушной. Почему же людям гораздо легче скучать, чем развлекаться?... Вóт лучшее слово в пользу Меблировочной музыки...:389 — Эрик Сати, «Записные бумажки, записные книжки» (март 1918)   Но ведь... с другой стороны, первое (баховское) отделение концерта на самом деле не было «отделением» в нормальном смысле слова. Проще говоря, оно не было отделено ничем другим, кроме — трёхминутного выступления филармонической чтицы, огласившей текст аннотации с тем изуверским выражением (на лице и в голосе), которое сначала обездвиживает, затем лишает воли и, наконец, — добивает надёжнее любого инсектицида. Во всяком случае я, проглядев выпученными от неземного ужаса глазами эти три минуты на присланной мне записи ботвиновского концерта (первого, одного, единственного и последнего за тридцать лет), — дальше уже не смог слушать музыку без смеха, так сказать, с «чистаго листа», до того идиотский вид она приобрела от подобного, с позволения сказать, анонса. Хотя..., право слово, при простом про...чтении текст этой мелодекламации не производил столь ошеломительного эффекта. Скажу даже более, он до сих пор висит на каком-то украинском сайте, — и ссылка, на удивление, работает. Несмотря на то, что почти все другие опубликованные тексты — за первые же месяцы коронной (вирусной) истерии — либо умерли своею смертию, либо были заблокированы заботливой материнской организацией (российской, вестимо), так что обнаружить их спустя какой-то год уже не удалось, при всём желании реципиента. Несмотря даже на полное отсутствие такового...   8 апреля 19.00. Филармония   Алексей Ботвинов (фортепиано)   Проект “CREDO”   «CREDO». Так называется новый проект Алексея Ботвинова. Хотя это и не молитва, но очень личное слово, в нём звучит весь живой голос пианиста. Наверное, потому на этот раз на сцене не будет ни оркестра, ни экрана, ни вспышек света. Только солирующий рояль и — Музыка, её внутреннее существо, сжатый разговор о Главном. Личный диалог с каждым слушателем. Диалог о Сегодняшнем и Вечном: страстный, откровенный, а местами медитативный, исполненный скрытой печали и торжества.   И прежде всего, зазвучат великие шедевры Баха, в том числе — легендарная фуга до диез минор, самая знаменитая в истории музыки, а вслед за ней — монументальная Партита ми минор.   Во втором отделении состоится возвращение имени: для кого-то нового, а на самом деле — сокрытого. Это Юрий Ханон, первый лауреат Европейского Оскара за лучшую музыку в кино, автор легендарного пролога к сокуровским «Дням затмения», мастер парадокса и гротеска, двадцать лет назад закрывший за собой дверь. И вот, сегодня Юрий Ханон делает исключение для Одессы. Впервые, спустя четверть века молчания, прозвучит никогда не звучавшее. Алексей Ботвинов считает эту музыку гениальной и счастлив сообщить, что мировая премьера состоится именно в Одессе, на его концерте. Музыка Ханона — хотя и современная, но удивительно простая, мелодичная и, вместе с тем, ни на что не похожая. Она уникальна по своему голосу. Вся ткань этой музыки пронизана непрерывным внутренним диалогом, в том числе, и с баховским наследием. Именно этот диалог с участием Баха и двух наших современников сделает программу вечера совершенно особенной.  Иоганн Себастиан Бах   4 прелюдии и фуги из 1 тома «Хорошо Темперированного Клавира» (до мажор, до минор, до диез минор, ре минор).   Партита №6 ми минор.  Юрий Ханон   5 первых из цикла «50 этюдов для упавшего фортепиано»   Из цикла «Окостеневшие Прелюдии»: «Canodia Anabi», «Canodia Antru»   Из цикла «Смутные пьесы неясного происхождения»: «Подношение Куперену», «Известная Пассакалия», «Падающие ветряные мельницы»   10 последних из цикла «50 этюдов для упавшего фортепиано».         Алексей Ботвинов посвящает этот концерт памяти         своего учителя Анатолия Александровича Кардашева.   ...ну и ещё, после всего... осталось в сухом осадке некое сущностное экзистенциальное противоречие, которое, конечно же, возникло значительно раньше, отнюдь не при просмотре присланной записи вечернего «Creda», — однако, ничуть не было поколеблено ею... Одесса, 8 апреля. И даже более того: 2019 год. Пересечение улиц Пушкинской и Бунина. Разумеется, автор там не присутствовал (даже незримо). Не был, не состоял, не участвовал, не выходил... В отличие, скажем, от «Иоганнеса Себастиана Баха», дух которого вездесущ и пронизывающ, как мы все выучили ещё со школьных времён советского застоя.  — Если я ошибаюсь — пускай меня поправят.        Но, поправляя меня — пускай не ошибаются!..:59 — Юр.Ханон : «Альфонс, которого не было»...   На первый взгляд, вполне можно было бы закрыть глаза на все натяжки, нелепости и нестыковки, посчитав видео (со звуком) — вполне достаточным доказательством того (сомнительного) факта, что концерт — был, он состоялся на самом деле и представлял собою именно тó, за что себя выдавал, а именно: филармонический вечер фортепианной музыки (пускай и двуспальный, при участии Баха, отца, сына и святого духа). — Между тем, этого не только не произошло, но, скорее, в точности напротив: основным результатом беглого просмотра сорокаминутного мультфильма, — странного, гротескного и почти сюрреалистического по своей карикатурной неправдоподобности, — стало стойкое ощущение, что его не только не было, но и более того: не могло быть (в таком-то скоромном виде). Причём, не просто «не могло» быть, а бери выше!.., — ни при какой ситуации. Даже в условиях третьей пунической войны или шестого «конца света». — Как следствие, рассуждая из постулата новой парадигмы, предложенная вниманию автора видеозапись была прислана исключительно ради того, чтобы задать (по её просмотре) единственный вопрос, представляющий собой нечто вроде о-кон-ча-тель-но-го итога: «...а концерт ли это, в самом деле?...» ... один Раз-другой, ещё один,    Сам себе я господин...    ( Михаил Савояровъ ) Юр.Ханон (ноябрь 1991) о днако вот и здесь вышла очередная ошибочка, ещё одна, то ли намеренная, то ли по случаю (сразу и не разберёшься). При всём том, что этот концерт, как выяснилось, не был «концертом» в нормальном смысле слова, так ведь он ещё и никак не может сойти за «один» (причём, ни номинально, ни реально). Ни сам по себе (не может), ни за тридцать лет (тем более не может). Тем более, в последнее время...   Пожалуй, я бы и ограничился одним этим утверждением, оставив всякий сор аргументов и фактов, как всегда, на совести пресловутой армии плебеев, вечных пошляков своего бытового детерминизма, — но увы, не таков способ заполнения этой страницы, чтобы запросто уйти прочь, заменив пустые слова таким же — молчанием. А потому: продолжу сквозь зубы. Добавив несколько излишних (как всегда) подробностей второго ряда.   «Один концерт за тридцать лет...» — кажется, примерно так, слегка опрометчиво и небрежно... обронилось в верхней части ботвиновского эссе. «Один как перст», — добавил бы я вскользь, и был бы — совершенно прав (слева на’право). Потому что — не так, всё не так в этом мире, далеко не лучшем из миров. Ибо..., ибо не один, не концерт, не за тридцать и не за лет... Исключительно для тех, кто понимает.   И в первую очередь, ещё раз приняв во внимание, что 8 апреля 2019 года в Одессе А.Ботвинов играл только одно неотделённое отделение (с грехом пополам, да ещё и с Бахом), внезапно всплывает из глубин памяти ещё один несчастный случай (с тем же Бахом), совершенно рудиментарный и ничтожный как по содержанию, так и по действию, но всё же (отрицать трудно) имевший место, и произошедший на таком же, почти непочтительном отдалении (в городе Мосве). Впрочем, утверждать наверное не стану ничего. И прежде всего, потому, что припоминаю смутно и даже более того: не хочу припоминать (тем более, что лично не присутствовал, не участвовал и ничего не знал). Но кажется, «...то было позднею весной»... или в начале лета 2000 года. Правда, ни одного из числа свидетелей события не уцелело (все они были убиты или пропали при невыясненных обстоятельствах), а потому я доподлинно не знаю: состоялось исполнение моего отрывка или нет. И всё-таки сегодня приходится исходить из того, что оно — было. Пускай, ничтожное. Нисколько не фортепианное. И даже не отделение (значительно меньше). Но «зато» — почти как в Одессе, так же связанное со стариком-Бахом. А значит, коготок увяз..., и чистота опыта была нарушена, раз и навсегда: уже очевидно он был не «один». Да и лет явно не тридцать. Даже если с учётом инфляции. И вредности... — Какой смысл искать правду, пытливо и упорно       если она и так вечно валяется на поверхности!..:54 — Юр.Ханон : «Альфонс, которого не было»...   И ещё одно отделение (хотя и совсем не отдельное), хотя и имевшее вид цельного концерта, могу присовокупить к предыдущему аппендиксу, чтобы ещё раз разбавить его объявленное один...очество. Называлось это дело — «Беседа с публикой». Такое же «единственное, одно и последнее» — как послесловие или некстати припомнившееся PS в конце письма. Словно довесок, случайно догнавший или вернувшийся назад. Почти тайный. Днём. При пустом полутёмном зале, где сидело несколько человек (один из них, кстати, Курёхин). Такая вот идеальная «беседа с публикой» — публичные песни — почти без публики. Невольно вспоминается классика жанра: «Гранд-Опера спрашивает себя: как показать «Парад» на большой сцене, чтобы об этом никто не узнал?..» Пожалуй, его стоило бы признать «небывшим» (как царствование Анны Леопольдовны, например). Да так бы я и сделал, если бы не этот... ботвиновский случай (двадцать шесть лет спустя). Тем не менее, ведь он же был, очевидно был, и я сидел там за роялем, на этом «втором последнем концерте», — случившемся ещё через год после того, «первого последнего» (от 7 ноября 191), по-настоящему последнего, с грохотом литавр и воем сирены.     Олесь Манюк.   « Сакральный К(Х)анон »   Вчера произошло очень важное событие. Для меня важное. Про других говорить не стану. Чудесный пианист Алексей Ботвинов вернул из небытия музыку нашего современника, отшельника и трикстера, гениального, на мой взгляд, композитора Юрия Ханина (Ханона).   Я не могу вспомнить ни одного композитора, с которым мог бы сравнить Ханина. Он уникален, хотя, звуки баховской гармонии слышны в каждом его произведении. Но более интересно другое: баховские «вариации» у Ханона очень короткие и чередуются со странными, совершенно немузыкальными, на первый взгляд, диссонансами: стук, отзвук барабана, человеческий вскрик или прерывистое дыхание. Эти диссонансы сразу переводят музыку Ханона в регистр сакральной: подобное есть в ритуальной тибетской (буддийской) музыке, впрочем, далеко не только в ней. Здесь гармония смотрится в зеркало и как будто не узнаёт себя, с тем, чтобы вскоре выйти за рамки любых представлений и явить головокружительную Беспредельность высоты. Как говорили даосы: «За горами ещё горы, за Небом ещё Небо». И здесь уже излишни и слова, и музыка.   Пожалуй, сократим, как это уже не раз бывало. И места почти не осталось, и времени тоже в обрез (куда меньше «тридцати лет»). Как говорил один мой приятель, очень старый приятель: «оставим этот пустой разговор, всё равно он ничем не кончится...» — И если, внезапно послушавшись, оставить далеко..., далеко за границей о(б)суждения все ничтожные события и детали последних трёх десятков лет (или четверти века, например), то в сухом осадке останется нечто последнее или даже окончательное, скелет вопроса, прямой и холодный. И после всего, откинув в сторону по расхожему рецепту известного скульптора Мишеля Ангела всё лишнее, наконец, придётся дать на него такой же скелет ответа, прямой и холодный: да или нет? Этот ваш пресловутый «один концерт за тридцать лет», — наконец, был он «один» или всё-таки не был? — Глядя на это богатство мысли, невольно теряюсь. И правда: чтó тут ответишь, когда и так всё ясно. Яснее некуда. Я же с самого начала ясно сказал: один. Значит, так всё и есть: один. Ну..., и какие тут ещё могут быть сомнения?.. — Но затем, ближе к концу, добавил: нет, не был он один. — Стало быть, в точности так это и следует понимать: не один. По-моему, всё очень просто. Проще если и бывает, то — очень редко. Един в трёх лицах. Или в пяти, на худой конец. Примерно так же, как с господом богом, например. Или с его сыном..., не говоря уже о святом духе. А ещё, говорят, Евно Азеф очень преуспел в этом отношении. Даже больше, чем бог (говорят)... Впрочем, тут и рыться особо не требуется: таких «одних» (преуспевших... и наоборот) за все времена очень много накопилось. Тысячи (если не миллионы). Тьма. Даже и примеров приводить не нужно, поскольку — всё уже и без меня давным-давно известно... «...один или не один — всё одно...» ... тридцать Прошло всего три года,    И что тут говорить!..:220   ( Михаил Савояровъ ) Юр.Ханон (24 но. 198) т акая вот маленькая трогательная деталь (которую менее всего хотелось бы трогать). Ещё одна мелочь, мелочь в бесконечном ряду мелочей, после предыдущих и перед последующими (как это у них принято). Ошибка на ошибке, ложь на лжи, нелепость на нелепости, а поверх всего — ещё и маленькая подлость (как розочка из крема). Короче говоря, всё как у них принято (приятно), всё как они любят. — И конечно же, никакой не «концерт», это как дважды два, для начала. К тому же, и не «один» — что представляется очевидным. Но и тем более — не «за тридцать». Как говорил один мой старинный приятель (вполне тот же самый, впрочем), «...к сожалению, я не могу сообщить вам свой возраст. Он каждую минуту меняется...»:13 Вот именно!.., мой дорогой друг. Очень точно сказано.   А сделано — ещё точнее. В полном соответствии с практикой и теорией относительной абсолютности. А если к тому прибавить обсуждённое буквально только что (см. чуть выше, в главе «один», к примеру) отсутствие однозначной и надёжной точки отсчёта, а также мало-мальски приличной системы координат, — ситуация становится совсем запутанной. И в самом деле: если не ясно, откуда начинать счёт, да и конечная точка пути постоянно дрейфует, отдаляясь от наблюдателя, — спрашивается, о каких ещё «тридцати» или «двадцати пяти» тут можно говорить?.. Ни о каких (нельзя), разумеется...   И даже если двойным счётом... или тройным (как у правительства, скажем) — всё равно очень мало что получается. И в самом деле, если взглянуть на анамнез... или историю болезни: откуда они вообще-то взялись, эти пресловутые «тридцать лет»?.. Наконец, хотелось бы заслушать вой, вое... начальника транспортного цеха. Или хотя бы бухгалтера из смежного помещения. — К примеру, берём счёты (хотя, какие тут ещё могут быть счёты!..), а затем единственную кое-как известную нам дату: 8 апреля 2019 года (Одесса, перекрёсток улиц Пушкинской и Бунинской). Вычитаем из неё указанные в заголовке тридцать лет, получаем: Советский Союз, Перестройка, Горбачёв. Весна 1989-го. Вроде как пальцем в небо ткнули, ерунда какая-то. Потому что впереди ещё два года. Основная серия концертов по России и в Лениграде (тогда ещё не переименованном). Вокальных. Инструментальных. Камерных... В том числе, юбилейные «Засушенные эмбрионы», Сати-Ханон (25-125). И «Каменное лицо». И «Маленькие детские пьесы большого содержания‏». И «Песни во время еды». И даже «Мерцающие девицы», будь они неладны, короче, все они ещё впереди (не спереди, нет). А потому и лет получается (натянуть), в лучшем случае, только двадцать восемь..., не тридцать. Да и те, прямо скажем, далеко не первой (свежести).   — Совсем не обязательно иметь много денег.       Гораздо комфортнее — вовсе не жить, конечно...:66 — Юр.Ханон : «Альфонс, которого не было»...   Короче говоря, как ни крути, как ни изворачивайся, а бухгалтерия в любом случае не сходится, и со всех сторон «недостаёт..., чего-то».:47 И вместо тридцати мы получаем 28, 25 или даже 19. Хотя... с другой стороны... (а ведь она у нас всегда... другая, эта сторона), так называемое время..., эта не в меру эфемерная субстанция, как известно, она постоянно течёт куда-то. Во всяком случае, так принято думать (у них, о нём, о ней). И теперь, пытаясь в очередной раз исчислить титульные числа, представим себе невероятную ситуацию: шаг за шагом, настоящее постепенно превратилось — в прошлое. К примеру, как если бы на дворе стоял апрель 2022, и после одесского концерта 2019 минуло... цельных три годочка. Или даже — пять (не говоря уже о девяти или двадцати). В точности как это бывает в случае билета на поезд или самолёт, — с открытой датой. За указанный «период времени» (кто бы сомневался!..) не случилось больше ни одного публичного «фикса» (с исполнением каких-либо ханонических произведений, число которых, между прочим, постоянно уменьшается). И что тогда?.. Опять ложь? Опять ошибка?.. — и вот, мы видим широко раскрытыми от ужаса глазами, как на табло загорается сначала «31», затем «33», «40», ну... и так далее. Хотя куда же далее, — (не) хотелось бы спросить.     Феликс Кохрихт.   « Отшельники: творить в одиночестве »   При упоминании об этой категории людей сразу же вспоминаешь тех, кто на протяжении тысячелетий выбирал особую судьбу: покидали людское сообщество и проводили жизнь в уединении и молитвах.   Однако были и до сих пор существуют среди людей, достигших высот мировой известности и профессиональной деятельности те, кто на определённом этапе жизни хотя и не замыкается, но — удаляется прочь от суеты повседневности и сосредоточивается на том, что считает главным, порой удивляя нас нестандартностью образа своей жизни и творчества.   Не стану вспоминать пример древнегреческого философа Диогена, слишком давно это было... Упомяну лишь троих наших современников, представляющих разные сферы творческой деятельности.   Достигнув мировой славы, кумир моего поколения, американский писатель Джером Сэлинджер, автор повести «Над пропастью во ржи», внезапно и на много лет прервал связи с литературным сообществом. Совсем недавно он ушёл из жизни, оставив рукописи, которые сейчас исследуют специалисты: похоже, что нас ожидают встречи с иным, но по-прежнему любимым Сэлинджером и его повзрослевшим героем...   В Петербурге живет в аскезе и одиночестве гениальный математик Григорий Перельман, «расколовший» Теорему Пуанкаре, считавшуюся нерешаемой. Он отказался от Филдсовской премии и других наград, сосредоточившись на... Никто не знает: над чем же, но есть мнение,что отшельник почти создал Единую теорию поля, что может изменить судьбу Человечества.   А несколько часов назад, вечером 8 апреля 2019 года мы, заполнившие зал Одесской филармонии, стали первыми в мире, кто услышал музыку, созданную автором за более чем 20-летнее пребывание в личном пространстве, вне общения с коллегами. Речь идёт о земляке математика Перельмана, композиторе Юрии Ханоне, обладателе премии <европейского> Оскара за киномузыку к фильму Сокурова. Вóт в каком высоком статусе он удалился от града и мира, создавая музыку,за которой охотятся издатели и исполнители самого высокого класса, но — тщетно.   Юрий Ханон доверил право и честь первого исполнения нескольких циклов своей новой музыки нашему Алексею Ботвинову, который включил её в программу концерта памяти своего учителя, профессора Одесской консерватории Кардашова.   Особенностью этого музыкального Приношения стало то, что в нём, в едином пространстве и времени звучали произведения Баха и Ханона, и это соседство стало органичным и закономерным.   Эти мои заметки — не рецензия ни на заворожившую нас музыку, ни на исполнительское мастерство солиста, а всего лишь первые впечатления от яркого события, в котором нам посчастливилось принять участие.   Алексей Ботвинов уже в который раз проявил себя не только как блистательный инструменталист, но и как первооткрыватель Высокой музыки и стратег, который на ближних подступах к фестивалю Odessa classics показывает масштаб и значимость своего детища.   То много, то мало... Недолёт, перелёт... Пожалуй, именно здесь и скрывается (за соседним углом) малая причина указанной суммы (или напротив, разницы). Поскольку... в какое число ни ткни пальцем, а всё получится — произвол: будь то временный или временной. А то и обои вместе. Как мне (смутно) кажется, только здесь и следовало искать соль вопроса: по какой причине здесь появилось число «тридцать», — в качестве некоей равнодействующей. Составляя в любом качестве (вычитания, сложения, приложения или положения) более половины человеческой жизни, тридцать лет очевидным образом соединяют в себе два краеугольных свойства (не’обходимое и до’статочное), которым, по идее, должна соответствовать любая бухгалтерия (тем более, когда она касается био’графического вопроса). А потому, единожды назвав такое число, можно затем выпустить остальные подробности, поскольку оно — прямо и без обиняков — говорит само за себя. Ибо..., следуя словам автора «Смутных пьес», сказанным девятью годами ранее: allez!..., достаточно!.. «Двадцать пять лет (четверть века, не слишком маленький срок) — как мне кажется, это вполне достаточная цифра, чтобы хотя бы что-нибудь понять и сделать выводы. Всей своей предыдущей жизнью я достаточно ясно показал, что мне (как и моему деду, между прочим) наплевать и на деньги, и на карьеру, и на их «грошовую славу». Все эти человеческие побрякушки я предоставляю людям и впредь навешивать друг на друга — без моего участия и присутствия...»:12 А потому, как мне кажется, дальнейшее (равно как и предыдущее) обсуждение не имеет ни малейшего смысла. Раз названное число — знак — символ занимает «место назначения» и остаётся таковым в качестве константы. Одно и единственное..., первое и последнее за предыдущие тридцать лет. Равно как и последующие. Особенно, если учесть сопредельную несущественность поставленного вопроса (чуть больше, чем просто пустое место): подумаешь, какое-то колыхание воздуха, чепуха, концерт!.. Один, отдельно взятый. Первый и последний за двадцать восемь лет. Или единственный за сорок три года. В любом случае, сказанному — верить. «...сколько бы раз по тридцать ни прошло..., с тех пор...» ... последний Я сплю. Последних сто годóв.   Я сплю без снов. Не вижу снов.:117 ( Михаил Савояровъ ) А.Ботвинов (8 апр 219) п ожалуй, напоследок (уже выходя в дверь) попробуем ещё раз понять нечто такое..., что ужé как минимум трижды осталось не пóнятым. Причём, не с какой-нибудь там особенной целью (понять), а — просто так, про запас. На всякий случай. Ради галочки, например. Или, в конце концов — от нечего делать... И в самом деле: чтó это за странности здесь такие творятся, чтобы какое-то ничтожное, прямо-таки крохоборное событие (подумаешь, концерт какой-то, на котором присутствовало три с половиной зрителя, да ещё и с Бахом пополам) имело настолько экстремальные характеристики, почти пограничные по своей сопредельности... «Единственный и ничтожный». «Один и никакой». Наконец, «первый и последний». — Крайне неприятная история, честно говоря. Оборачиваясь назад, даже хочется сыграть в трёх белых обезьян: забыть, заткнуть уши, зажать нос, закрыть глаза и больше — ни-ког-да не возвращаться к этому смрадному вопросу. Собственно, тáк оно всё и случилось.   Итак..., «первый и последний», — я сказал. А может быть, и дважды последний, например: слева, справа и по центру (впрочем, это пока ещё бабушка надвое сказала). На первый взгляд, понять сложно, болезнь сильно запущена. На второй — ещё сложнее, почти метастазы. Но зато на третий взгляд — всё внезапно проясняется и становится проще пареной репы. Потому что... (и здесь я вынужден слегка понизить голос), потому что в конце 1991 года, принимая решение раз и навсегда прекратить какие бы то ни было публичные & концертные выступления, сосредоточившись в дальнейшем исключительно на кончике собственного карандаша, — этот автор имел в виду только самогó себя. Нимало не заботясь и не принимая в расчёт всех прочих участников процесса, как правило, не только безучастных, но и откровенно вредных. — Вот именно!.. Чрезвы’чайно точная мысль тут проскользнула, между кучи слов. Пожалуй, имело бы смысл даже и повторить её, слегка упростив, что я и сделаю немедленно. — Скажем сухо и холодно: решение отказаться от концертов касалось не самих концертов, но только — автора музыки. И точка. К тому же, оно было немедленно сопровождено несколькими поясняющими жестами. Например, таким: «я готов делать своё дело, но не готов заниматься своими делами...» — Или ещё таким: «я не отказывался от концертов, но только прекратил своё в них участие...» — Или даже таким: «грош цена тому событию, которое не может состояться без моего участия...» — Нужно ли и говорить, что всё это был глас вопиющего в пустыне... Которого, как всегда, никто не услышал...   Как известно, концерты там, в пустыне, — достаточно редки. Иной раз даже так бывает, что от силы один в двадцать восемь или цельных тридцать лет случится, да и тот, стыдно сказать, поперёк горла станет. Блин комом, песок на зубах скрипит, да ещё и с каким-то бахом... пополам. Иное дело, конечно, ежели пустыня эта — человеческая. Там-то у них концерты совсем не в диковинку, обычное дело и всякий божий день в обиходе: тут и там, и даже в таких местах, где их совсем не ждёшь, этих концертов. Бывает, что даже два-три десятка за день друг другу закатывают. Да ещё и того мало, иной раз и лишних добавляют, изрядно. Вдогонку... — Собственно, что-то в подобном роде и имел в виду этот автор, когда принимал решение отказаться от личного участия в публичных выступлениях. Всё же, главное дело у него — не на сцене, и даже не за кулисами, а — совсем рядом, между бумагой и кончиком карандаша, где пишутся ноты, слова или картины, а затем через них происходит наращение доктрины. Проще говоря, профессия у него — немного другая. Не пианист он, не скрыпач, не певец и вообще не артист какой-то, а (известное дело) — копоситор. Писатель. Или — художник, на худой конец... Но и не только в том дело. А ещё в одной, прости господи, — мелочи... О которой, как всегда, или хорошо, или — никак... Глядя сверху вниз – видны только лысины. Глядя снизу вверх – видны только задницы.     Соединение первого и второго даёт – полную картину мира.:576 — Юр.Ханон : «Два Процесса»   К сожалению..., причём, к очень большому сожалению, всякая деятельность у людей неминуемо приобретает все их черты, — так сказать, пропитывается их начинкой, словно видавший виды пирожок... с капустой (второго ректификата). И мало (им) того, что дела свои они делают не слишком-то хорошо и споро, так ведь ещё и приправляют их громадным количеством своих побочных продуктов и прочего человеческого сока, вроде склок, интриг, раздражений и прочего необязательного зла, которое органически присуще им по праву первородства со дня сотворения мира..., или же перешло по наследству от серой обезьяны. Тем хуже, когда речь идёт о деятельности артистической..., или концертной. Натуры тонкие, пахучие, эти люди даже в своих бытовых повседневных проявлениях наделены природой ещё щедрее, чем суконные рыла плебеев и прочих обывателей. — Как следствие, всякая попытка «сделать что-нибудь особенное» (в области публичных искусств, например) неминуемо обрастает слишком большой бородой из различных выделений и побочных продуктов жизнедеятельности их участников; а самый результат приобретает аромат почти несовместимый с его замыслом и назначением. Вот потому-то, принимая во внимание низкую ценность и, одновременно, крайнюю неэффективность затраты сил на организацию концертов, Юрий Ханон и отказался от личного участия в мусорной жизни. При этом всё-таки оставив, в качестве рудимента, теоретическую возможность исполнения некоторых опусов — без своего участия. При соблюдении одного-двух (казалось бы) несложных условий...   Но как раз тут-то и случись осечка, — как говорил один мой приятель, старинный приятель, имея в виду, впрочем, совсем другое дело...:514 Всякий раз по результатам очередной попытки коллаборации с местным населением снова и снова выяснялось, что условия даже «самые простые» и даже более того, — элементарные оказываются для них попросту невыполнимы. Странно сказать, но ведь так было на протяжении десятилетий: буквально ни один из них не смог вести себя прилично даже на базовом уровне конвенциональной бытовой этики (правила поведения для детей), не говоря уже о ситуациях более сложных. Даже такая мелочь (выраженная поговоркой), как «уговор дороже денег», сплошь и рядом становилась для них задачей практически нерешаемой. — Короче говоря, к началу XXI века пришлось сделать неутешительный вывод: сотрудничать с ними возможно только как на минном поле, на свой страх и риск. Потому что ни один из них попросту не способен держаться простейших условий и правил совместной деятельности, о которых было условлено заранее. А потому разумнее всего придерживаться техники безопасности: для начала, правило «трёх нет», а затем — в случае согласия (на словах) — предельно осторожная ходьба с миноискателем. Ставить пробы, проводить тесты, принимать решения только шаг за шагом, неукоснительно избегая необратимых потерь. Что и было исполнено в случае «одного»: единственного и последнего.     « Бах и Ханон на одной сцене:           новый проект Алексея Ботвинова для Одессы »   ...однозначно я хотел поиграть Баха – он стоит у истоков и является основой всего музыкального наследия. Но что ещё? Я находился в раздумьях, когда ко мне подошёл знакомый и спросил, слышал ли я о композиторе Юрии Ханоне? Я ответил ему, что точно слышал, но это было так давно, ещё во времена моей учёбы в аспирантуре в Москве. Тогда как раз вышел фильм Сокурова «Затмение», который, к сожалению, не произвёл на меня впечатления, но зато музыка меня впечатлила очень. Ещё долгое время она бесконечно крутилась в моей голове. Позже я узнал, что автор — студент консерватории — получил за неё премию, европейского Оскара. Но потом он как-то пропал. Да и я уехал. И вот именно сейчас, когда я думал о программе предстоящего концерта, фамилия этого композитора всплывает.   Меня заинтересовала его история, затворнический образ жизни. Стал искать его произведения в интернете, нашёл Среднюю Симфонию. Сразу понял, что это очень близко мне. Пытался через знакомых музыкантов найти контакты, но, к сожалению, Юрий Ханон обрывает все попытки.   Тогда я решаю самостоятельно выйти на него, через официальный сайт. Написал о себе и сказал, что хотел бы исполнить его произведения. Буквально на следующий день, получаю ответ, в результате чего, у нас завязывается диалог и Юрий даёт разрешение на исполнение. Мы вместе согласовали программу. Вот так по невероятному стечению обстоятельств возникает программа концерта... — Алексей Ботвинов о концерте «Бах и Ханон на одной сцене»   ...мой благодарный поклон Алексею, вдогонку (за избавление меня от напрасного труда припоминать фабулу шестой главы). Кажется, он рассказал всё..., или — по крайней мере, — почти всё, что требуется. За исключением, пожалуй, всего одного (единственного и первого)..., пожалуй, самого главного. Того, что стало необходимым и достаточным сначала для «получения разрешения Юрия»..., затем — для возникновения программы концерта «по невероятному стечению обстоятельств» и, наконец, тому, что (почти автоматически) сделало этот концерт — последним. В конце концов, будем справедливы: ведь не просто так «Юрий Ханон обрывает все попытки»... Так что теперь мне остаётся только сдуть пенки... и слить осадочек с этой истории, — одного, единственного, первого и последнего (хотя и не концерта)... Очень коротко, разумеется. И без лишних подробностей. При помощи тупой науки хронологии... и ещё более тупой — статистики. Буквально в двух словах (первом и последнем)...   Also... Алексей Ботвинов написал мне в начале ноября 2018 года. В результате «завязавшегося диалога» он вскоре попросил прислать ему ноты и, по возможности, записи моих фортепианных сочинений. В качестве ответа я выдвинул ему всего одно условие (в рамках предельного упрощения условий): «Если Вы в самом деле даёте мне слово чести, что никакие материалы, присланные Вам, никуда не попадут без согласования со мной, я могу кое-что прислать». Ответ от Алексей поступил спустя два с половиной часа: «Да, даю вам мое слово - так и будет, без согласования ничто никуда не попадет. Мое слово». Вот, собственно, и вся история. Кажется, далее можно не продолжать: и так всё ясно... Только подвести двойную черту (для определённости).   Как нетрудно сосчитать, между началом переписки и событием апрельского концерта не прошло и полугода. Но чем ближе дело подходило к апрелю, тем чаще в практике совместной работы возникали характерные осечки. Возникавшие исключительно по главному и единственному пункту. В основном, мелкие, конечно. Хотя и раздражающие, временами, но которыми нетрудно было бы пренебречь... Однако они — словно вздрагивающий поплавок на поверхности воды, — ясно показывали, что есть поклёвки..., и там, внизу, плавает какая-то рыбка. Возможно, маленькая килька (в лучшем случае). Или тощий бычок (с недовольной мордой). Но может быть, даже — судак (про которого как-то особенно не хотелось бы думать)... — Впрочем, спустя пару дней после концерта можно было выкинуть все удочки и забыть про любую рыбу. Получив от меня разрешение выложить в открытый доступ исполнение одной смутной пьесы («Падающие ветряные мельницы» или «Известную пассакалию», на выбор), Алексей позволил себе опубликовать в ю-тубе не только сразу обе упомянутых фонограммы, но также присовокупив к ним, своею волею — десятиминутную «Окостеневшую прелюдию» №6. Вещь, «драгоценную и интимную» (даже в таком увечном исполнении), которую я никогда не разрешил бы «выбросить в публичную помойку». — Последующее обсуждение, к сожалению, не дало никакого результата, даже косметического. Алексей не только не извинился, но и настаивал на своём решении, объясняя, что «просто хотел поскорее принести в мир» эту гениальную музыку. И даже самовольно опубликованная «Окостеневшая прелюдия», которую он «пообещал удалить», так и осталась висеть на просторах мировой паутины (во всяком случае, я легко находил её там и спустя пару-тройку лет после концерта). Как итог: одним лёгким движением руки (словно по волшебству) было нарушено одно, единственное, первое и последнее условие («слово чести», между прочим), на котором мы договорились о сотрудничестве. Дальнейшая коллаборация (без правил), разумеется, стала невозможной, хотя Алексей настойчиво предлагал сначала один проект, затем, другой..., кроме того, у него к тому моменту уже находилась (для первого публичного исполнения) партитура «Средней Симфонии»... Вот теперь и рассказывайте, будто «Ханон обрывает все попытки»... ...в том числе, единственные... и последние...     « Ботвинов посвятил концерт в филармонии памяти своего учителя »   ...Юрий Ханон <...> не принимает сторонние правила, созданные для него (или за него), но он создаёт свои. Его книги разобрали на цитаты, а его музыка в буквальном смысле будоражит и встряхивает слушателя. В ней слышится ирония, стёб, самобытность и некий потусторонний смысл, музыкально-философское учение, которое способно запустить внутренние процессы работы над сознанием. На концерте, в привычном зале филармонии нас ожидали непривычные для этого места чувства и эмоции. Музыка ввела нас в медитативное состояние. Я была свидетелем, когда зал затаил дыхание и <простое> молчание сменилось подлинной «театральной тишиной».   Как словами объяснить и расшифровать музыку... На это способны лишь чувства. Музыка усваивается подсознанием, причём, полностью. Она смягчает нравы. Несмотря на достаточно простые средства, с помощью которых она создаётся, её месседж позволяет нам постигнуть нечто абстрактное — мы понимаем, что искусство овладения преображает обычных людей. Мы можем обожествлять личность музыканта, но мы знаем, что на самом деле, не он создаёт музыку, а музыка создаёт его: если он внутренне свободен и чист, его душа открыта и настроена на нужную волну, невидимое овладевает им и через него становится доступным всем нам. Ещё Бродский говорил, что главное – это величие замысла, постичь его мы можем через таких проводников, которые путём искусства пытаются балансировать наше общество.   Вы только представьте, будучи студентом, получить столь высокую награду. Какое блестящее будущее ожидало молодого и уникального композитора? Но Юрий Ханон осознанно отказывается от славы и привилегий, и уходит в затворничество. То, что он живёт отстранённым способом жизни — это его право, но то, что он скрывает своё искусство — это уже преступление. Убеждена, если композитор Юрий Ханон откроет миру свои творения, то они, несомненно, окажут влияние на многих современных композиторов.   Это был исключительный концерт, не только в эмоциональном смысле, а ещё и в социально значимом. Подумать только, музыка композитора не звучала более двадцати лет, и вот, Юрий Ханон делает исключение сегодня для нас. Возможно, это продиктовано тем, что наше общество, как никогда, нуждается в осознанном выборе: «Победи себя самого. Возможно, это единственный способ не остаться среди проигравших» (Юрий Ханон).

A p p e n d i X Ком’ ментарии ...один как перст... Ис’ сточники Ханóграф: Портал Лит’ ература  ( последняя за тридцать лет ) Ханóграф: Портал Д.Губин «Игра в дни затмения» (Юрий Ханон: интервью). — Мосва: журнал «Огонёк», №26 за 1990 г. — стр.26-28 Юр.Ханон «Музыка эмбрионов» (интервью с Максимом Максимовым). — Ленинград: газета «Смена» от 9 мая 1991 г., стр.2 Юр.Ханон. «Лобзанья пантер и гиен». — Мосва: журнал «Огонёк» №50 за декабрь 1991 г. — стр.21-23 Юр.Ханон, «Скрябин умер, но дело его живёт» (интервью с Кириллом Шевченко). — Ленинград: газета «Смена» от 13 ноября 1991 г., стр.7 Юр.Ханон: «Эрик-Альфред-Лесли, совершенно новая глава» (во всех смыслах). — Сан-Перебург: «Ле журналь де Санкт-Петербург», № 4 за 1992 г., стр.7 Юр.Ханон. «Несколько маленьких грустных слов по поводу годовщины усов» — Сан-Перебург: газета «Смена» от 6 января 1993 г. – стр.7 Юр.Ханон: «Эрик-Альфред-Лесли, совершенно новая глава» (во всех смыслах). — СПб., «Ле журналь де Санкт-Петербург», № 4 за 1992 г., стр.7 Юр.Ханон. «Скрябин как лицо». — Сан-Перебург: «Центр Средней Музыки» & изд.«Лики России», 1995 г. — том 1. — 680 с. — 3000 экз. Юр.Ханон. «Скрябин как лицо» (часть вторая), издание уничтоженное. — Сан-Перебур: Центр Средней Музыки & те же Лики России, 2002 г. — 840 стр. «Ницше contra Ханон» или книга, которая-ни-на-что-не-похожа. — Сан-Перебург: «Центр Средней Музыки», 2010 г. — 836 стр. Ханóграф: Портал Эр.Сати, Юр.Ханон «Воспоминания задним числом» (яко’бы без под’заголовка). — Санкта-Перебурга: Центр Средней Музыки & Лики России, 2011 г. Юр.Ханон «Альфонс, которого не было» (или книга в пред’последнем смысле слова). — Сан-Перебург: (ЦСМ. 2011 г.) Центр Средней Музыки & Лики России, 2013 г. — 544 стр. Юр.Ханон. «Вялые записки» (бес купюр). — Сана-Перебур: Центр Средней Музыки, 191-202 гг. (сугубо внутреннее издание). — 121 стр. Юр.Ханон, «Мусорная книга» (в трёх томах). — Сана-Перебур: «Центр Средней Музыки», 191-202-221 гг. (внутреннее издание) Юр.Ханон. «Не современная не музыка» (интервью). — Мосва: жернал «Современная музыка», №1 за 2011 г. — стр.2-12 Юр.Ханон, Аль.Алле, Фр.Кафка, Аль.Дрейфус «Два Процесса» (или книга без права переписки). — Сана-Перебур: «Центр Средней Музыки», 2012 г. — 624 стр. Юр.Ханон «Чёрные Аллеи» (или книга, которой-не-было-и-не-будет). — Сана-Перебур: Центр Средней Музыки, 2013 г. — 648 стр. Юр.Ханон «Три Инвалида» или попытка с(о)крыть то, чего и так никто не видит. — Сант-Перебург: Центр Средней Музыки, 2013-2014 г. Л.А.Латынин, Юр.Ханон. «Два Гримёра» (роман с пятью приложениями). — Сан-Перебург: «Центр Средней Музыки», 2014 г. Юр.Ханон «Книга без листьев» (или первая попытка сказать несказуемое). — Сан-Перебург, Центр Средней Музыки, 2014 г. Юр.Ханон «Неизданное и сожжённое» (на’всегда потерянная книга о на’всегда потерянном). — Сана-Перебур: Центр Средней Музыки, 2015 г. Юр.Ханон «Животное. Человек. Инвалид» (или три последних гвоздя). — Санта-Перебура: Центр Средней Музыки, 2016-bis. Юр.Ханон, Мх.Савояров. «Внук Короля» (сказка в п’розе). — Сана-Перебур: «Центр Средней Музыки», 2016 г. Мх.Савояров, Юр.Ханон. «Избранное Из’бранного» (худшее из лучшего). — Сан-Перебур: Центр Средней Музыки, 2017 г. Юр.Ханон, Мх.Савояров. «Через Трубачей» (или опыт сквозного пре...следования). — Сана-Перебур: «Центр Средней Музыки», 2019 г. См. так’ же Ханóграф : Портал 17 романсов на стихи Чайковского (для фортепиано и касторки) Мерцающие девицы (для тубы и певицы) Пять мельчайших Оргазмов ( или отдалённое последствие того экстаза ) 24 Упражнения по слабости (для неограниченного круга ... не желающих) Три Экстремальные Симфонии (для хорошего оркестра) Веселящая Симфония (даже без тени улыбки) Средняя Симфония (ос.40) Шаг вперёд — два назад (де-балет) Ханóграф: Портал Окоп ( или первый... п’ресечённый балет ) Каменный Гость‎  (или надгробие под балетом) Карманная Мистерия со всех точек зрения Игра в «Дни затмения» (для заигравшихся) и даже «Средний дуэт» (по-среднему говоря) Юрий Ханон (вне контекста) Анархист от — музыки Очень толстая — однако новинка О музыкальном в’лиянии собак (Юр.Ханон) см. куда по’дальше →  Aвторы : Юр.Ханон & К°.   Все права сохранены.   Auteurs : Yuri Khanon & С°.     All rights reserved. * * * эту статью может дополнять или по’правлять только один из двух (авторов). — Все культуртрегеры, пожелавшие нечто добавить или поправить, могут посылать свои прожекты через электрического антрепренёра... * * * публикуется, очевидно впервые : текст, редактура и(ли) оформление — Юр.Ханóн. «  s t y l e t  &   d e s i g n e t   b y   A n n a  t’ H a r o n  »