Подлость (Натур-философия натур) — различия между версиями

Ханóграф: Портал

Крадучись, выйду я в ночь с топором, 
Чтобы всё зло заменилось — добром... 
( Михаил Савояровъ ) ^[1]

такая вот... картина [2]

1.С первой же строки... и даже раньше.
 Мадам..., мсье..., мадмуазель...
  Моё высочайшее почтение и такие же благодарности —
   всем, решительно всем
    присутствующим и прохаживающимся.
     Не исключая даже тех,
      немногих, кого здесь ещё нет... пока.
  — Да... Причём, всё это — вне малейшей иронии. До предела серьёзно. Серьёзнее не бывает... — Прошу учесть, ваша честь: здесь и сейчас, вчера и послезавтра, я лучезарно рад, что вы посетили это дивное местечко, давно забытое богом и его строгими ассистентами. И тем не менее, факт остаётся фактом: вы сюда пришли, невзирая ни на что. Такой яркий & мужественный поступок, вернее говоря, его мотивация очень приятным образом говорит о вас..., всех. — Потому что..., потому что даже сам по себе факт обращения к этой странной странице, сам факт единого прихода сюда, он уже свидетельствует об известной доле интереса, склонности и даже, скажем прямо, сродства к обсуждаемому вопросу (кроме ответов, разумеется). Тем более, что последний факт отрицать бесполезно, до такой степени он само...очевиден. Ибо всё сущее или, точнее говоря, всякий живущий в животном образе (причём, вне всякой зависимости от того, рождён он ползать, летать или ковылять) уже заранее — неминуемо и неизбежно — обладает свойством полного и подавляющего причастия к предмету, рассматриваемому здесь и сейчас. И пускай даже упомянутый предмет ни разу не становился предметом его отдельного интереса или внимания. В любом случае: они с ним — далеко..., и даже очень далеко не чужие. Чтобы не произносить более определённого слова...
   А потому: добро пожаловать сюда, дорогие мои.^[3] К нам.
      Таким заждавшимся и просроченным...,^[4]:549 что дальше некуда. Не-ку-да...
         Потому что время вышло... И ныне, и присно, и вовеки веков. — Аминь.^[5]

и ещё... картина [7]

2.
И всё же, не будем спешить: не так сразу, не так просто.
   Потому что и здесь, как и во всяком деле, имеются свои трудности.
      И прежде всего, трудности понимания, конечно...
   И в самом деле, может ли быть предмет более тяжёлый для понимания, чем собственная задница..., или левая нога, к примеру. Только к примеру. — С одной стороны, свободно и бессознательно употребляемое годами, веками и тысячелетиями, это понятие отчего-то приобрело среди людей (сугубо между нами) отчётливо отрицательный характер. И это прежде всего затрудняет отношение к (подлому) вопросу, слишком уж сильно он напоминает жупел, чтобы всякий сюда вошедший...^[8] понял меня правильно, да ещё и с первого раза. Подобно повсеместно и всуе упоминаемой «свинье», «собаке», «чёрту» или «скотине» (по сути, представляющим собою всего лишь констатации простейших природных фактов), давно ставших ругательствами на почве обыкновенного переноса или, вернее говоря, «выноса вон» всего дурного (нечто вроде сюрприза от человека в сторону мира или другого человека), примерно такая же судьба постигла и подлость. Несмотря на свою всепроникающую и вездесущую природу, Она широко и повсеместно считается словом с «ярким негативным оттенком». Нечто вроде выносного облака, стихии или (отвратной) абсолютной идеи, якобы присутствующей в мироздании (или в космическом эфире) «независимо» от людей. — Вот потому-то, едва завидев вывешенный здесь транспарант (да ещё и с «ярко-аморальным» термином), и поневоле все ожидают отборной ругани и прочих инвективов в адрес «подлецов и прочей мрази». Скажу сразу: нет, всего этого здесь не будет. Не дождётесь. — Но в таком случае..., быть может, продолжая вековую традицию возражения возрождению, здесь прозвучит долгожданная «похвала подлости»? — И тоже просчитались. Нет, не прозвучит...^[9] Поскольку центральная цель и посыл автора была не просто иной. Скажем проще и прочнее: она была противной...
   А потому, остановившись на пороге, не будем слишком спешить с выводами...
      И прежде всего, потому, что спешить уже очевидно некуда.
         Результат налицо..., тем более, что достигнут он далеко..., далеко не вчера.

и ещё... картинка [12]

3.
Итак: первое слово вброшено..., не говоря уже — обо всех остальных.
  Но в самом деле, mon chere, можно ли назвать «подлостью»
    всеобщее искусство приспособления?
      Не впав самому при этом в очевидную
        подлость оборотной стороны медали?..

   Впрочем, allez, оставим..., как говаривал один мой приятель. Очень старый приятель...^[13]:375 Этот вопрос и без того слишком сложен для понимания, чтобы ещё и начинать с него длинную дорогу (длиною в один шаг)... Лучше скажем просто и сухо, тоном церковного дьяка: вы слишком давно позабыли, мадам, о значении тех трижды обыкновенных слов, которые имеете привычку произносить всякий день: как всегда, не приходя в сознание. Ни сном, ни духом. И ни каким-либо ещё отдельным образом. Ни днесь, ни присно, ни вовеки веков (как уже было сказано выше)... — И здесь, забежав очень далеко в перёд (ровно на полшага) я сообщу вам запросто, почти по-дружески..., что именно она, эта пожизненная привычка подавляющего числа людей не только говорить, но и совершать поступки (причём, замечу отдельно, абсолютно любые поступки: и пустые, и мелочные, и важные, и даже велiкие), не приходя в сознание — и есть неиссякаемый источник той самой подлости, о которой я вынужден сегодня вести речь. Прошу заметить..., хотя эта фраза моя и не выделена жирным (подлым) шрифтом..., и при ней не поставлено необходимых знаков отличия, тем не менее — именно она, забежавшая в перёд ровно на полшага, может считаться полным и исчерпывающим определением того, чтó есть искомое понятие (подлость) по отношению к философии натур (в первую очередь) и ихней же этике (в последнюю). Причём, я бы просил пони’мать мои слова буквально. Потому что (противу распространённой и, как следствие, господствующей точки зрения) изначальная подлость ни в коей мере не является категорией из области нравственности нравов или аморальной морали, но прежде и превыше всего — понятием философским, методическим и биологическим: как одно из неотъемлемых свойств живой (животной) материи. Вот и судите теперь сами: можно ли всерьёз считать «пороком» или, тем более, расхожим ругательным «термином» то качество, которым столь щедро наделён любой гетеротрофный организм...^{[комм. 2]}
   Со всеми (далеко..., и очень далеко) вытекающими последствиями...
      И прежде всего, избавляющими меня от необходимости продолжать.
         Поскольку результат сызнова налицо..., хотя и достигнут он отнюдь не мною.

и ещё... картинка [15]

5.
Пожалуй, было бы слишком зловредно не обратить внимания...,
  и пренебречь столь ценным свидетельством очевидца.
      Ибо только что на наших глазах рождалась очередная попытка...
   Да..., — я хотел сказать, — ещё одна мучительная попытка, наконец, разделить неделимое или расчленить не имеющее членов, осуществив вековую мечту человечества (тайную!) и разрезав пополам гордиев узел своей внутренней природы. — Ну..., хотя бы по части самооценки.^{[комм. 3]} И если в прежние века русский язык (во рту своих почвенных обладателей) выказывал необычайную устойчивость, сохраняя «низость и подлость» в своём исконном, первобытном состоянии, то уже к концу рыхлеющего XVIII века, впервые представившего возможности для развития индивидуализма среди титульной нации, поезд тронулся в область классического oblico morale. Кажется, маленький подлый путч против Петра III и последующее за ним воцарение на престоле ангальтской задницы Екатерины (вместе с её первоначальным ареолом якобы европейского якобы просвещения, доходящего, местами, до вольтерьянского «индивидуализьма») проложило чёткий водораздел в новой культуре исторической подлости. После него, наконец, всем присутствующим (п)оказалось, что «подлые людишки» могут быть не только «чернью неотёсанной» в силу своей почти первозданной, животной дремучести и неграмотности (необработанности нрава по низости происхождения), но прежде всего, подлы и черны своей душой, мыслями и поведением, вне зависимости от титула и места в табели о рангах. — Не прошло и ста лет, как подобное разделение было окончательно узаконено велiкорусским словарём Владимира Даля:^[16] «подлый, низкий, исподний, последнего качества, плохого разбора; 1. о человеке, сословии: из черни, тёмного, низкого рода-племени, из рабов, холопов, крепостного сословья; 2. о нравственном качестве низкий, бесчестный, грязный, презренный».^{[комм. 4]} Как видно, и в конце XIX века прежнее кастовое (или сословное) понятие о подлости ещё сохраняло свою относительную двусторонность. Однако спустя ещё сотню лет и этот (последний, как казалось) недостаток был устранён совершенно и окончательно: устами почвенного словаря Ожегова, выдержавшего 333 последовательных переиздания. Открыв соответствующую статью, можно было в последний раз удостовериться, кратко и достойно, что «подлый — есть низкий в нравственном отношении».^[17] Таким образом, был вбит последний колышек на обычном пути эмансипации интеллекта от собственного организма (субстрата). — Изначальное родство было сначала замазано и, затем — сокрыто...
   И всё же, со всем моим искренним сочувствием к работе трёх веков и лучших умов своего времени...,
      я вынужден констатировать полнейшую бесполезность пройденного пути (на одном месте) — не более чем топтания...
         Поскольку достигнутый результат только лишний раз высветил и подчеркнул из’начальное положение дел...

и ещё... картинка [19]

6.
Собственно, в таком положении нет ничего необычного.
  Всякий раз, пытаясь скрыть, они только показывают... дважды.
      И кто бы сомневался, что так должно случиться и на этот раз...
   Желая припрятать собственный срам и слегка облагородить (усложнить) понимание самих себя, они всего лишь поднялись этажом выше, перетащив с собою всю свою прежнюю начинку. — Мы были неправы, — сказали они. На самом деле, нельзя называть некоего человека подлым только оттого, что он — низкого происхождения. Потому что... (следим внимательно за пальцами!) низким может быть любой человек, если он не совершает усилий над своей природой и позволяет себе неблаговидные поступки в согласии со своими дурными желаниями. Ровно таким же образом, как прежде «подлыми» авто’матически признавались любые смерды, плебеи, крестьяне, короче говоря, общая масса населения, не сдерживающая себя и не слишком обременённая элементарной культурой (природные приматы, люди как таковые), так и впредь «подлецом» мог быть назван любой человек, живущий по своему субстрату, в согласии с ним..., и не считающий нужным ограничивать собственное поведение нормами приличия, этикета, в конечном счёте, «морали общежития».^[20] Иными словами, переходя на новый уровень развития цивилизации индивидуализма, они лишний раз подчеркнули, что природа человеческая «недостаточно высока» (причём, с их собственной точки зрения), пока на неё не накинута сдерживающая узда: сбруя, седло, плеть, шпоры..., чтобы не поминать всуе о наручниках, кандалах, петле или пуле... — Мысль, в общем-то банальная..., однако я (не) прошу прощения за лишнее напоминание. Разумеется в факте «перерождения» подлости не было ровно никакого открытия (кроме очердного закрытия срама или накидывания тени на плетень), но не указать на внутренний смысл поступков... было бы слишком подлым — уже с моей стороны.
   Только отталкиваясь от настоящего основания (желательно, твёрдого),
      воз...можно сделать следующий шаг в...перёд, где бы он ни находился.
         Последний тезис я особенно рекомендовал бы запомнить павианам... и мандрилам.

и ещё... картинка [21]

7.
Тем более похвально (видеть), что они занимались этим делом от века.
  Сколько существовал «человек разумный»,
    столько он вострил средства против себя.
  Сдерживающие или ограничивающие, внешние или внутренние, но всегда — по основному замыслу — сделанные ради подавления его, этого «подлого животного». — Мечом или огнём. Мытьём или катаньем. Силой или хитростью. Напрямую или обманом. Не важно. Всё не важно. Потому что...., потому... что... в таком благородном деле (подумать только, против подлости!) все средства хороши, не правда ли?.. — хотя..., не подлость ли это, в свою очередь? Та самая, органическая, при...родная, которая ему присуща по натуре. Чтó бы он ни делал и куда бы ни совался, сердешный. — Картинка и в самом деле получается беспримерная: даже не Лаокоон, — классический случай тотальной борьбы с самим собой. Или против самого себя, что точнее. Почти всё, созданное людьми для людей — своей целью имеет противодействие..., обуздание чужой животной подлости. Власть и религия, сословия и звания, суды и тюрьмы, полиция и армия, этикет и мораль, культура и образование..., короче: всё, так или иначе, направлено на ограничение, сдерживание, наконец, денатурацию, нейтрализацию или уничтожение исподнего животного (причём, очень частно вместе со всем остальным, что к нему привешено). Ох уж это гадкое животное... Подлое и низкое. Постоянно и упрямо, во все века и тысячелетия, «оно мешает им жить...» — а они, как следствие — мешают ему. Сладкая парочка. — Разрешите обратиться, Ваше Высокоблагородие?..
   Отчего же нет, обратись, оборотись, голубчик, коли есть нужда.
      И главное, к чему ещё (мне) произносить лишние слова? Он сам уже давно всё сам сказал.^[22]
         И не только сказал: сделал! — Да ещё и в землю закопал, для верности. И надпись написал...^[23]:156

и ещё... картинка [25]

9.
Ну разумеется!.. Кто же лучше сделает им диагноз, если не они сами...
 Знающие себя изнутри..., почти как «облупленных». Почти наизусть, после всего...^[4]:644
  Когда это трижды славное животное выглядывает из глубины каждого из них, нюх, нас...
   Буквально говорю: всякий час. Без перерыва на обед и сон. Тогда и не захочешь — а всё равно проговоришься, так или иначе. Одним словом. Жестом. Недомолвкой. — Ну..., здравствуй, подлая скотина, дорогой мой человек! Что, не узнаёшь?..., ведь это я, твой друг, твой старый верный друг!.. — Вернее не бывает. Ну..., как сам себе: на каждом шагу. Через два на пятый. Или через пень-колоду. И главное, каждый из них начинает свою жизнь от печки, словно бы сызнова, с самого первого шага, отталкиваясь от собственного бес...смертного животного. Оттуда, где всё разное съединяется. В исподнем. Благодаря ей..., низости, подлости, жестокости, жадности, ненасытности той старой обезианы, от которой сколько ни прыгай, а всё одно: далеко не уйдёшь.^{[комм. 5]} — Собственно, вот отчего все противуположности у них опять смыкаются. А всё разности, как виднеется на срезе, уходят задним концом в один и тот же источник. Откуда вышли..., туда, значит, и уйдут. Сколько бы ни старалися. Сколько бы ни изворачивалися.^[23]:205 — А потому и мог бы я вполне помалкивать (в рамках своего фундаментального исследования природы подлости), ибо сами они без меня давно всё сказали. И сделали. И даже припечатали..., прошу прощения, — поставили сверху свою любимую королевскую печать: эти пресловутые «цари природы»... (и «рабы породы»), как регулярно случается с этими... царями.^[24]:602 Например, между десертом и дивертисментом... Или ещё чем-то в таком же роде. — А потому и приговора не будет. Они сами его слепили (на левой коленке), а затем торжественно умолчали и привели — в исполнение. С малою только задержкой. Благодаря которой, единственно, и приходится мне теперь отбывать свой срок: в узком промежутке, где справа низость, а слева — подлость. Два близнеца-брата, между которыми эти гурманы (в области воз’вышенной тухлятины),^{[комм. 6]} как всегда, обнаружили целую без’дну всяких тонких (и тончайших) разниц и различий... Так исполать же вам, прекрасно...душные дегустаторы тонких разниц собственной природы. Сухо и холодно..., могу только лишний раз повторить старый как мир диалог, говорящих, как всегда о себе. Только о себе: и ни о ком более.
   Правда ли говорят, что называешь себя царём иудейским? — Ты сказал...
      В точности так: ты сам всё сказал. И о подлости, и о низости, и (главное!) о самом себе.
         Я же — всё последнее время — даже рта не приоткрыл. Ни слова, ни вздоха. Всё то же самое: но молча.

ещё... картинка [27]

8.
Не могу знать..., ваше высокородие. Слушаю и повинуюсь, ваше сиятельство.
  Ровно до тех пор, впрочем, пока пора не приспеет прирезать или проломить череп.
      А там уж..., как говорится, не серчай, братец: свои люди, сочтёмся.
   И едва пролистаешь рассеянно их (досто)славную историю в картинках, кровью и гноем писанную (да не по бумаге, а прямо там, в пыли придорожной), как станет прозрачно видно: из какой-такой материи состоит вся их высота и низость, между которыми (противоположностями!) нет ни на волосок зазора. Вплотную. Тесно-тесно. Почти сросшись, как два сиамца. — Не даром же её величество тавтология — царица наук о человеке и человечестве, гласит: «только через тождество или самоотрицание ведёт путь к истине». И нет другого пути для всякого смертного, как бы его ни назвать: от подлеца до благородного, от низкого до высокого. Всяк умеет. Любой может, хватило бы пороху толькго руку приподнять. «Liberté, Égalité, Fraternité». Вот тоже..., ещё одна жертвенная жертва, ещё одна истинная истина: абсолютная, ничего не значащая, ни к чему не приводящая. Ибо все равно равны, все они, мы, их... «братья-близнецы свободные» — перед этим светом земным предвечным. И разница меж ними — всего одно лёгкое движение бровей. Дуновение ветра. Тихое недоумение. Пыль на ушах. Ничто. Нуль. Zéro. Нитче. — Вот она где у них паче всего сидит, подлость их неземная. Как идеал. Как светоч. Как высочайшее озарение господне: раз и навсегда, прекраснейшей костью поперёк горла. Не перекусишь. Не выплюнешь. С ней живи, дальше. — И да будет трижды проклят тот, кто ещё хоть раз заподозрит подлость их в чём-то предосудительном. Или, тем более, оскорбится или посчитает ругательством. Нет..., и ещё тридцать раз нет. — Разве можно даже и подумать, чтобы превратить в ругательство их исконное свойство, столь фундаментальное и важное, что обойтись без него не может ни один из них, — ну..., разве только «сын божий». Или ещё какой-нибудь со’предельный инвалид от рода, ослабевший до последней крайности и отого уже не способный не только на поступок, но и — на самую жизнь свою.^[28]
   Короче говоря: пора кончать. Ясен пень, между нами, людьми, никакое это не оскорбление: подлость.
      Но только некое обобщённое (не вполне научное) название инстинкта, вернее, суммы инстинктов...,
         начиная от самосохрания или жизненной силы, и кончая — волей к власти (или желанием лучше жить)...

ещё... картинка [29]

&.
Итак: всё разрешилось наилучшим образом (из возможных). ^{[комм. 8]}
  Мадам..., месье..., мадмуазель... Примите мои самые искренние поздравления.
      Здесь и сейчас, мы имеем (редкую) удачу присутствовать при счастливом конце.
   Да и не просто присутствовать, но даже иметь его при себе: всякий день и каждую минуту. Как ныне кажется, это всё-таки чрезвычайно приятная оказия: внезапно узнать, что некий порок или изъян, дотоле считавшийся жестоким оскорблением (вплоть до дуэли и прочего смертоубийства!) — на деле таковым не является. Ни в малейшей степени. И даже напротив, как один из важнейших эволюционных механизмов сохранения и совершенствования вида Homos apiens, он немало послужил сначала к решению ряда биологических проблем, начиная от выживания людей (приматов) внутри своей собственной экологической ниши, и кончая — постепенным их распространением и захватом чужих ареалов. Несомненным результатом, а также и побочными плодами этого стотысячелетнего процесса мы все имеем удовольствие пользоваться — и сегодня, в начале XXI века от Р.Х., являясь частью глобальной популяции вида, захватившей всю планету и господствующей в рамках среды, пригодной для существования. Собственно, по результатам нашего исследования рекомендовалось бы впредь ограничить употребление столь негативного (эмоционально окрашенного) слова, заменив его на соответствующий эвфемизм. К примеру: приспосабливаемость, расчёт или хитрость. Хотя, внутренним образом продолжая начатый ряд, ещё вернее было бы оставить всё как есть, попросту обогатив нынешнее бытование термина «подлость» (или таковая же «низость») новым, сугубо положительным контекстом. Отныне следовало бы считать данное качество не только неотъемлемым свойством человеческой природы, имеющим в качестве истока психический генотип высших приматов, но и важнейшим естественным механизмом, благодаря которому не только весь вид в целом, но также и каждый отдельный индивид имеет уникальную возможность обеспечивать себе заметное улучшение уровня жизни при помощи сравнительно компактного и удобного в пользовании набора средств...
   Как говорится в таких случаях: простота средств и эффективность механизма налицо.
      При небольших трудозатратах эффект часто превосходит все возможные ожидания.
         Подытоживая в двух словах, выходит «дёшево и сердито». — Браво, браво, человек разумный! Эй!..

и пос..ледняя [30]

Х.
И всё же, ещё одно маленькое после’словие: для тех, кто не(до)понял.
  Вернее говоря, отдельная подлая добавка:
   ради пятой точки в этом длинном ряду.....
    Бонус сугубо для тех, кто желает понимать
      тонкую разницу... в суб’продуктах.^{[комм. 9]}
   Поскольку... уж если всякое животное наделено каким-то качеством, то было бы неплохо иметь представление: монолитно ли оно или каким-то образом различается (хотя бы в тонких деталях). И здесь, разумеется, я готов (не)прийти на помощь со своими вечными рецептами из области зоо’психологии. — И в первую голову: когда некое свойство естественно и тотально, нужно понимать, каким же образом оно действует. Именно это различие и лежит в основе всего человеческого (со)общения. И прежде всего, необходимо уточнить, во удовлетворение какой именно потребности работает каждая конкретная подлость. Одно дело, если потребность — насущная, жизненная. Но совсем другое, когда она — дополнительная (наподобие бокового нароста). Мне кажется, пояснения здесь излишни.^{[комм. 10]} Итак: я продолжаю загибать пальцы...,^[31] тем временем. Вторым пунктом в функциональной системе подлости значится, конечно же, тот путь или траектория, по которой подлость доставляется до места следования. И здесь, несмотря на великолепное разнообразие форм и красок, присущее миру людей, в конечном счёте выделяется два способа: лицевой (открытый) и задний, напротив (написанному верить: не глядя и невзирая на лёгкую провокационность формулировок). При видимой поверхностности приведённого признака, тем не менее, он оставляет глубокие следы на совершаемых поступках и ещё более — на их последствиях: равно глобальных и частных. И наконец, ещё один существенный структурный признак, преуменьшить значение которого было бы слишком подло. И тут я держу про запас некий элемент мотивации, позволяющий судить: до какой степени напрямую проявило себя низкое естество конкретного индивида, — или же оно подверглось воздействию одного или множества ограничивающих факторов, созданных для подобных случаев. Основной вопрос в этой категории может выглядеть примерно так: можно ли считать конкретной проявление подлости намеренным или же оно, напротив, явилось результатом отсутствия отчётливых намерений. — При всей странности дилеммы, она, тем не менее, едва ли не самая частотная в среде людей.^{[комм. 11]} Как показывает исподняя статистика предмета, едва ли не большая часть повседневных подлостей совершается непроизвольно, автоматически или напрямую из нижнего субстрата, имея вид хронического рассеяния, дряблости или слабости тех или иных сдерживающих функций (субъекта или общества, без особой разницы).
   Однако... на этом месте авторская рукопись обрывается..., видимо, навсегда.
      А на месте возможного продолжения виднеется рукоятка кухонного ножа.
         Как всегда, небрежно воткнутого в спину всему прекрасному, доброму и вечному...

Подлец ― и в Азии подлец,    
И даже в Африке ― подонок...^[23]:294
( Михаил Савояровъ )

такая вот... картинка [32]

➤	...Во второй гильдии, которые мелочными товарами и харчевыми всякими припасы торгуют, также рукомесленные, рещики, токари, столяры, портные, сапожники и сим подобные. Прочие же все подлые люди, обретающиеся в наймах и в чёрных работах, которые нигде между знатными и регулярными гражданами не счисляются.[33]
	— Пётр I, Регламент или устав главного магистрата, 1721

➤

...А теперь скажу об оных подлых. Хотя противо неприятелей государство защищать и оборонять напредь сего должность была общая всего народа и все совокупно на войны ходили, но потом, как гражданство, купечество и земледельство за нуждное и полезное в государстве приято, тогда, оных в покое оставя, особных людей к обороне и защищению государства определили. Но сии были двоякие, одни должны были наследственно в войне пребывать и для того инде всадники, или конница, у нас же дворяне, яко придворные воины, у поляков шляхта от шляха, или пути, имянованы, зане всегда в походы должны быть готовы. Другие подлые, яко козаки и проч., и сии более пехотное, но не наследственно, дети бо их могли иное пропитание искать, как то от гисторей других государств и наших видим. И для того о умножении сего полезнаго стана государи прилежно старались, как то царь Алексей Михайлович несколько тысяч гусар, рейтар и копейщиков, собранных перво из крестьянства и убожества, по прекращении польской войны деревнями пожаловал и в дворянство причёл, от того в Крымском походе 1689 одного шляхетства более 50000 счислялось, в начале же швецкой войны близ 20 полков драгунских из дворянства набрано и во всей пехоте офицерством наполнено было...[34]

— Василий Татищев, «Разговор дву приятелей о пользе науки и училищах», 1733

➤

Третие, свойство доброе, а особливо нам в шляхетстве из оного немалая польза, ибо добрые свойственники лутче, нежели великое приданое, бывает, зане по обязательству свойства они в совете благонадежнее, нежели сторонние, и в нуждах помощь подать и охранить способнее. Противно же тому, от подлости взятые жёны хотя бывают довольно милы и честного жития, но их родственники за подлость не приятны и зазрение или поношение наносят, а великородныя иногда гордостию надменны и супругам уничтожительны являются. И для того равное есть согласнейшее с твоею пользою.[34]

— Василий Татищев, «Духовная», 1734

➤	Дерзостно не будь знаком, обходися ж смело; Не размыслив не вступай ни в какое дело. Без корысти всех люби, а прощай без мести; Низок будь большим, себя ж подлым не бесчести...[35]
	— Василий Тредиаковский, «Стихи, научающие добронравию человека», 1735

➤

8. Бжелиж из купечества и из разночинцев подлые неимущие пропитания и промыслов мужеска полу, кроме дворцовых, синодальных и архиерейских и монастырских и помещиковых людей и крестьян, а женскаго полу хотя б чьи они ни были скудные, без призрения по городам и по слободам и по уездам между двор будут праздно шататься и просить милостины, таких брать в губернский и воеводския канцелярии и записывая, по силе прежних указов отдавать на мануфактуры и фабрики, кого те фабриканты принять похотят, и давать им фабрикантам на них письма, дабы там за работу или за учение пропитание получали к напрасно не шатались.[36]

— Анна Иоанновна, Указ о прикреплении рабочих к фабрикам и заводам, 1736

➤	Руку его усмотрел, пальцем указал бы Тюрьму, где сидит Клеарх, и всю рассказал бы Потом жизнь Клеархову, чрез меру прохладну. Если б к подлой похоти видел склонность жадну, Привел бы его смотреть Мелита в постели И гнусны чирьи, что весь нос ему объели...[37]
	— Антиох Кантемир, Сатира VII. О воспитании (к князю Никите Юрьевичу Трубецкому), 1739

➤

В нашем языке толь же довольно на последнем и третием, коль над предкончаемом слоге силу имеющих слов находится, то для чего нам оное богатство пренебрегать, без всякия причины самовольную нищету терпеть и только однеми женскими побрякивать, а мужеских бодрость и силу, тригласных устремление и высоту оставлять? Причины тому никакой не вижу, для чего бы мужеские рифмы толь смешны и подлы были, чтобы их только в комическом и сатирическом стихе, да и то ещё редко, употреблять можно было? и чем бы святее сии женские рифмы: красовулях, ходулях следующих мужеских: восток, высок были? по моему мнению, подлость рифмов не в том состоит, что они больше или меньше слогов имеют, но что оных слова подлое или простое что значат. [38]

— Михаил Ломоносов, Письмо о правилах российского стихотворства, 1739

➤

Когда человѣк хотя и рѣдко, но за какую важную причину озлобится, то ему сего за бѣшенство и подлость нрава причитать не надобно, ибо кто никогда и ни о чём не гнѣвается, тот во вѣки скотом пребывает. А всегдашняя на весь свѣт злоба: есть грубость, и досада несносная. Человѣк чину свободнаго, гнѣвными узами окованъ быть не должен. Кто себя не знает, тот никогда самаго себя исправить не может. [39]

— Сергей Волчков, Придворной человѣк (перевод книги Грациана с французского), 1742

➤	Да и подлинно, не столь медные кумиры Изображают лица черты совершенно, Сколько в сочинениях своих стихотворцы Знаменитых людей уж и нрав изъявляют; Ниже бы я предпочел подлые сатиры Сочинять, чем важные описывать действа.[37]
	— Антиох Кантемир, «Из Горация» (писем книга II, письмо I., «К Августу»), 1742

➤

Хотя знатныя и благородныя Особы, обыкновенно имеют больше разума и просвещённаго познания, нежели подлые и незнатные люди; однакож и оне в такия падают погрешения, которыя иногда и их самих, и славу их всеконечно раззоряют. Источник случающихся им нещастiй лехко сыскать можно: ибо наибóльшая часть из них в своих поступках не следуют никакому прáвилу, и часто делà свои делают либо по природной склонности, либо по особливому своенравию, либо по некоторому пристрастию. <...> Ползать рабски предъ Мiнiстрами, и предъ тѣми, которые въ силѣ, то подлость; а презирать ихъ, то спесь достойная хулы: осуждать ихъ поступки, сiе есть вредительная продерзость, потому что чрезъ то всякъ привлечетъ на себя ихъ немилость, и подверженъ будетъ великому ихъ гнѣву, котораго слѣдствiя толь наипаче опасны, что они лехко могутъ вредить своимъ непрiятелямъ.[40]

— Василий Тредиаковский, Истинная политика знатных и благородных особ, 1745

➤	Цех Точилной, которые точат на точиле топоры и прочее. Однако же в сём Цехе и все подлые чорной работы люди приписаны. Прочих мастеров людей немного имеется, но оные художники при казённых делах находятся.[41]
	— Андрей Богданов, Описание Санктпетербурга, 1751

➤	Богатым ли или убогим, Царём иль подлым ты рождён, Всё то ж, ты будешь роком строгим Без жалости во гроб сведён...[42]
	— Николай Поповский, Книга II, ода III, 1760

➤	Пришла пред льва свинья и милости просила, Хоть подлая и тварь, но много говорила, Однако всё врала, И с глупости она ослом льва назвала. Не вшёл тем лев Во гнев...[38]
	— Михаил Ломоносов, «Свинья в лисьей коже», 1761

➤	Ответствует, что в нём не подлая душа, И что не хочет он паршивцом жить негодным: И мотом по сему слывет и благородным. Фузидий пашнями и деньгами богат, Кой тысящны давать в рост суммы тороват, Но со ста по пяти процентов в месяц лупит, Боясь, что естьли в том не строго он поступит, И буде мало в чём послабит должникам, Причтётся к ветреным вертушкам и плутам...[43]
	— Иван Барков, «Поносных тварей сонм, ханжи и лицемеры...» (Сатиры Горация), 1763

➤	Такою гордостью Река огорчена, Фонтанне говорит: «Я ввек не уповала, Чтобы, в железные трубы заключена, Бедняжкой ты меня и подлой называла...[44]
	— Михаил Херасков, «Фонтанна и Речка» (Сатиры Горация), 1764

➤

Отсюда мы можем свободно заключить, что у народов, у которых выкидывать младенцев обыкновение есть, пришедшие в возраст дети у отца не в великой нежности и любви содержатся; в таком состоянии и у таких народов отец думает о себе, что он не меньше есть как самовластен и самодержец над своими детьми и над своей фамилией; он понуждает их служить себе во всяких случаях и нести всю тяготу в отправлении всякой должности в дому; будучи с природы сам горд и ленив, он прохлаждается в роскошах и праздности и почитает все другие упражнения за подлые, кроме тех одних, которые требуют в нём отважности, крепости, проворства и скотской в его теле дебелости, как таких качеств, в которых он только одних возносится и всех своих сверстников превзойти старается.[45]

— Семён Десницкий, Слово о прямом и ближайшем способе к научению юриспруденции, 1768

➤	Известна ль ты, когда быть подлым захочу, Что смерти кóсу я взнесенну отврачу?..[46]
	— Александр Сумароков, «Семира», 1768

➤	Во всяком человеке врождённо желать себе от других уважения. Уважайте друг друга, уважаемы будете. Закройте уши ваши от людей, кои вас ищут веселить насчёт ближнего вашего. Были бы вы на месте того ближнего, а не на вашем, то бы сии подлые души его на ваш счёт веселили.[47]
	— Екатерина II, Полемика с Новиковым, 1769

и ещё одна... картинка [48]

➤

Когда же от таких коварств остерегался, то другие, познав мой жаркий нрав, вводили меня в разговоры о делах и, хитрыми предлогами и спорами их раздраженный, не всегда воздержанный язык мой, безмерно надеясь на справедливость, часто оказывал преждевременно мои резоны и случаи к предприятиям, кои бывали инако предупреждаемы и превращаемы от злоковарных моих обманщиков, а я и примечать о том, скрытными и подлыми дорогами гнушаясь, разведывания и предосторожности не употреблял...[49]

— Яков Шаховской, Воспоминания, 1766-1777

➤

Подлый человек, по мнению его, есть тот, который подлые дела делает; хотя б он был барон, князь или граф; а не тот, который, рождён будучи от низкостепенных людей, добродетелью, может быть, многих титлоносных людей превосходит. Кто добродетелью превысит тьму людей, не знает славнее породы тот своей. <...> Подлыми людьми по справедливости называться должны те, которые худые делают дела; но y нас, не ведаю по какому предрассуждению, вкралось мнение почитать подлыми людьми тех, кои находятся в низком состоянии. Сии самые чудовища сделали, что госпожи здешние листочков ваших бегают как заразы, одни, из зависти покупая, оные жгут, другие с досады оными волоса завивают; иные называют вас сумасшедшим, бедняком, просиживающим целые ночи в соплетении сумасбродных лжей, чтобы достать себе чрез то пропитание, другие типографию, которая предает тиснению ваши листочки, ругают и жалуются, что она ничего не смотрит и что, повидимому, скоро вся подлость сделается писателями и всё предавать будет печати...[47]

— Николай Новиков, «Живописец» (часть I), 1775

➤

С истинною прискорбностию вижу я людей с достоинствами, пришедших в нестерпимое самих себя презрение пред знатными людьми, от коих хотя и зависит иногда их счастие, но кои действительно такового уничижения не требуют. Часто случается мне слышать такой язык, который должен бы значить смирение, а в существе есть подлость, который знатного человека за приобретённый дорого доход или за службу, худо заплаченную, бегом ставит и приличен одному алжирскому невольнику, когда он является пред дея. Такие речи пронзают душу мою потому, что они всё естество человеческое унижают и что и тамо, где быть тому надобно, знатным людям больше делается почтения тогда, когда с ними говорят благородно.[14]

— Денис Фонвизин, «Рассуждения о национальном любочестии», 1785

➤	Собака молвила: «Чему дивишься ты, Что знатному скоту льстят подлые скоты? Когда же то тебя так сильно изумляет, Что низка тварь корысть всему предпочитает И к счастию бредет презренными путьми, — Так, видно, никогда ты не жил меж людьми».[14]
	— Денис Фонвизин, «Лисица — кознодей» (басня), 1787

➤

Вопр. На сколько родов разделяются подлые души? Отв. На шесть. Вопр. Какие подлые души первого рода? Отв. Те, кои сделали несчастную привычку без малейшей нужды в передних знатных господ шататься вседневно. Вопр. Какие подлые души второго рода? Отв. Те, кои, с благоговением предстоя большому барину, смотрят ему в очи раболепно и алчут предузнать мысли его, чтобы заранее угодить ему подлым таканьем. Вопр. Какие суть подлые души третьего рода? Отв. Те, которые пред лицом большого барина, из одной трусости, рады все всклепать на себя небывальщины и от всего отпереться. Вопр. А какие подлые души рода четвёртого? Отв. Те, кои в больших господах превозносят и то похвалами, чем гнушаться должны честные люди. Вопр. Какие суть подлые души пятого рода? Отв. Те, кои имеют бесстыдство за свои прислуги принимать воздаяния, принадлежащие одним заслугам. Вопр. Какие же суть подлые души рода шестого? Отв. Те, которые презрительнейшим притворством обманывают публику: вне дворца кажутся Катонами; вопиют против льстецов; ругают язвительно и беспощадно всех тех, которых трепещут единого взора; проповедуют неустрашимость, и по их отзывам кажется, что они одни своею твёрдостию стерегут целость отечества и несчастных избавляют от погибели; но, переступя чрез порог в чертоги государя, делается с ними совершенное превращение: язык, ругавший льстецов, сам подлаживает им подлейшею лестию;кого ругал за полчаса, пред тем безгласный раб; проповедник неустрашимости боится некстати взглянуть, некстати подойти; страж целости отечества, если находит случай, первый протягивает руку ограбить отечество; заступник несчастных для малейшей своей выгоды рад погубить невинного.[14]

— Денис Фонвизин, «Друг честных людей или Стародум», 1788

➤	Припав лицем к земному лику, В крапиве подлой и простой Мы славословили уртику, Грибной пленялись красотой...[50]
	— Николай Львов, «Ботаническое путешествие на Дудорову гору», 1792 года мая 8-го дня

➤	Тогда не прихоть чли ― закон; Лишь благу общему радели; Той подлой мысли не имели, Чтоб только свой набить мамон...[51]
	— Гаврила Державин, «Афинейскому витязю», 1796

➤

В 1795 г. был произведён в генерал-поручики, после чего назначен первым русским генерал-губернатором Курляндской губернии. Состоя в этом звании, граф фон дер Пётр Алексеевич Пален, по случаю проезда через Ригу известного князя Зубова, устроил ему торжественную встречу и провожал его лично до Митавы. Это навлекло на него гнев Императора Павла, который дал ему по сему следующий рескрипт от 26 февр. 1797 г.: «С удивлением уведомился я обо всех подлостях, вами оказанных в проезд князя Зубова через Ригу; из сего я и делаю сродное о свойстве вашем заключение, по коему и поведение Моё против вас соразмерено будет». Тем же числом гр.Пален был «выключен из службы».

— граф Пален, Русский биографический словарь А.А.Половцова

➤	Срок буйства юных лет быть должен короток. Согласен я и в том, что слишком тот жесток, Который молодость ни в чем уж не прощает; Но консула ль простить? того ль, кто посещает Все подлые места, какие в Риме есть, Тогда как молодость, порода, долг и честь Зовут его на Рейн, на берега Дуная, В Армению, на Нил, где, лавры пожиная, Он мог бы заслужить бессмертия венец?..[52]
	— Иван Дмитриев, «Сокращённый перевод Ювеналовой сатиры о благородстве», 1803

➤	Я счастлив в моей беспечности, Презираю гордость глупую, Не хочу кумиру кланяться С кучей глупых обожателей. Пусть змиею изгибаются Твари подлые, презренные, Пусть слова его оракулом Чтут невежды и со трепетом Мановенья ждут руки его!..[53]
	— Константин Батюшков, «К Филисе: Подражание Грессету, 1805

➤

А там далее ― обыкновенно по тому, что мы знаем, что видим, что слышим, счастье часто, кажется, будто женится на любви или дружба на добродетели, ― ничего не бывало: беда на проказе или скука на дурноте... Отчего же это? Оттого, что женятся большая часть по страсти слишком молоды; тут ни рассудка, ни глаз, ни ушей быть не может; а там и найдут причины, и вот в каком порядке: 1) страсть, 2) богатство, 3) знатность, 4) чины, 5) покровительство, 6) подлость, 7) скука, 8) огорчение, 9) странность, 10) свычка, 11) скотство, 12) страх, 13) так.[54]

— Фёдор Ростопчин, «Ох, французы!», 1812

➤

Когда приезжали к нам знатные послы иноземные, Иоанн являлся в Москве с обыкновенным великолепием и торжественно принимал их в новой Кремлёвской палате, близ церкви Св.Иоанна; являлся там и в других важных случаях, но редко. Опричники, блистая в своих златых одеждах, наполняли дворец, но не заграждали пути к престолу и старым боярам: только смотрели на них спесиво, величаясь как подлые рабы в чести недостойной. Кроме сих любимцев, Иоанн удивительным образом честил тогда некоторых ливонских пленников.

— Николай Карамзин, История государства Российского (том 9), 1820

➤

Простительно было фернейскому философу превозносить добродетели Тартюфа в юпке и в короне, он не знал, он не мог знать истинны, но подлость русских писателей для меня непонятна. Царствование Павла доказывает одно: что и в просвещённые времена могут родиться Калигулы. Русские защитники Самовластия в том несогласны и принимают славную шутку г-жи де Сталь за основание нашей конституции: «Правление в России есть самовластие ограниченное удавкою».[55]

— Александр Пушкин, Заметки по русской истории XVIII века, 1822

➤	Остаётся узнать, раскупится-ли хоть один экземпляр печатный теми, у которых есть полныя рукописи; но это безделица ― поэт не долженъ думать о своём пропитании, а должен, как Карниловичь, писать с надеждою сорвать улыбку прекрасного пола. Душа моя, меня тошнит с досады ― на что ни взгляну, всё такая гадость, такая подлость, такая глупость ― долго-ли этому быть?..[56]
	— Александр Пушкин, из письма Л.С.Пушкину, 1824

➤	Прощай, холодный и бесстрастный, Великолепный град рабов, Казарм, борделей и дворцов, С твоею ночью гнойно-ясной, С твоей холодностью ужасной К ударам палок и кнутов, С твоею подлой царской службой, С твоим тщеславьем мелочным, С твоей чиновнической жопой!..[57]
	— Аполлон Григорьев, «Прощание с Петербургом», 1846

Уйди, подлец, один подлец,     
Второй подлец, шестой подлец ^[23]:242
( Михаил Савояровъ )

такая вот... картинка [32]

➤	В противном случае с роптаньем вопиёт: Кто подлецу сему такую власть даёт, Чтоб граждан Римских он смел предавать злой казни? Тверди сто раз: Меж мной и Новьем не без разни, И выше я его степенью, хоть подлец; А он отпущенник, и тож, что мой отец. [43]
	— Иван Барков, «Хотя ты, Меценат, с времён ведёшь род давных...» (Сатиры Горация), 1763

➤

Иройская храбрость тем удобнее могла привлечь ему сердца, что он совокуплял с нею сие прелестное нравиться искуство, плод приветливости, соединённый со властию и с великими дарованиями. Славу любил он страстно, и мнил, что она не может совокуплятися с неправосудием. Мудрая умеренность отдаляла все подозрения, которые бы греков принуждали его опасаться. Все сии добродетели изчезли во един день; что было явление, если можно так сказать, тем удивительнее, что сей государь будучи давно уже окружён подлецами, не могущими возвыситься иначе, как соделовая своего государя столь же презрительным, каковы они суть сами, имел, казалося, уже и нрав и качества испытанныя...

— Александр Радищев, «Размышления о греческой истории или о причинах благоденствия и несчастия Греков», 1773

➤

Но более всего разные юноши разными пороками заражаются оттого, что родители их, или с излишеством потакая и поблажая им, ничему другому, таким образом поступая с ними, не научают их, кроме одной нежности и непосредственно из сей происходящему высокомерию и неповиновению. Другие ж, напротив того, родители, жестоко и сурово поступая с своими детьми, часто ругают их и нередко наказывают, и чрез то отняв у них всю охоту к наукам, из умных делают их глупцами и из благородных гнусными подлецами; а того не знают безрассудные, что невежда токмо исправляется страхом и что наказание есть последнее уже средство, и то для ленивейших.

— Дмитрий Аничков, «Слово о разных причинах, немалое препятствие причиняющих в продолжении познания человеческого», 1774

➤

Теперь представим себе государство, объемлющее пространство, какового ни одно на всем известном земном шаре не объемлет и которого по мере его обширности нет в свете малолюднее; государство, раздробленное с лишком на тридцать больших областей и состоящее, можно сказать, из двух только городов, из коих в одном живут люди большею частию по нужде, в другом большею частию по прихоти; <...> государство, в котором почтеннейшее из всех состояний, долженствующее оборонять отечество купно с государем и корпусом своим представлять нацию, руководствуемое одною честию, дворянство, уже именем только существует и продаётся всякому подлецу, ограбившему отечество...[14]

— Денис Фонвизин, «Рассуждение о непременных государственных законах», 1783

➤	Г-н.Здравомыслов (один). — Странный человек! Ни жалость, ни собственное к себе и к тётке почтение не удобно было его привесть в малейшее движение; а подлец и плут его слуга, как ребёнка, его туда послал... Мне здесь остаться теперь будет непристойно; домой пойду и буду водим разумом и добродетелью, когда прелестная Флена будет мною руководствовать. (Конец третьего действия) [58]
	— Екатерина Дашкова, «Тоисиоков» (комедия в пяти действиях), 1786

➤	Пришедши домой, в первом движении я не знал, что делать. Вызвать его на поединок, драться с ним не находил я ни малой приличности, ибо пьяный мужик, который в бешенстве дерётся, нападает на человека обезоруженного, есть подлец, не стоющий чести благородного поединка. Я не ищу обвинением его мерзкого поступка восторжествовать над общим мнением...[59]
	— Иван Долгоруков, «Повесть о рождении моём, происхождении и всей моей жизни...», 1790-е

➤	Пременчивая тварь: в кокетстве хуже дамы, То философствует, то мечет эпиграммы, Пред женщинами враль, пред государем льстец, Сердечкин и нахал, и пышен, и подлец...[52]
	— Иван Дмитриев, «Послание от английского стихотворца Попа к доктору Арбутноту», 1798

➤	― «Где же твоим!.. Поедем к Тронберху, я тебя брошу! Да подержим 500 рублей пари». ― Я соглашаюсь. Василию Тихоновичу жаль стало его денег; он любил его до крайности: «Полно, как можно от него уехать!» ― Это так рассердило Петра Ивановича, что, ухватя подсвечник, чуть его не ударил: «Подлец ты! Рад меня променять на всякого!.. Да как ты смеешь так говорить о моих лошадях!..» ― Тот замолчал...[60]
	— Михаил Загряжский, «Записки о русско-турецкой войне», 1790-е

➤	Как Л<огинова> дать оправить, Который золотом гремит? Богов певец Не будет никогда подлец.[51]
	— Гаврила Державин, «Храповицкому», 1793

➤

― «Стыдись мне сие говорить, чтоб я была так подла и пошла у этого подлого человека просить прощения? Он должен у меня просить! Я вам сказываю, что я буду искать защищения и жаловаться буду за эти наглости князю Григорию Александровичу <Потёмкину> и скажу, что это сделано в присутствии мужа моего, который за меня не вступился, то не стыдно ли тебе будет? И что ты его трусишь, эдакого подлеца и безбожника!» Итак они ушли, и муж мой пришёл рано вечером домой. Я удивилась, и он очень ласкался ко мне.

— Анна Лабзина, «Воспоминания», 1810

➤	Пускай, по крыльцам бар скитаясь, Чинов, отличий добиваясь, Подлец проводит целый век; Пускай возвышен он чинами И грудь осыпана звездами ― Он всё презренный человек.
	— Николай Остолопов, «К моей хижинке», 1802

➤	Но ты не внемлешь мне! ― ты вечное пятно, Бесчестье праотцев. Я вижу то одно, Что ты дурак, подлец, бездельник благородный, От корня доброго гнилой сучок, негодный…
	— Александр Воейков, «Сатира к С<перанскому> об истинном благородстве», 1806

➤

Ожидаю от вашего высочества, что сдержите ваше слово и велите привести сюда прочих, желающих с товарищами итти в родину, тех, об которых я имел честь подать вам список. Тут он позвал нашего беглеца Самсона Макинцева; я не вытерпел и объявил, что не только стыдно должно бы быть иметь этого шельму между своими окружающими, но ещё стыднее показывать его благородному русскому офицеру, и что бы Наиб-султан сказал, кабы государь прислал с ним трактовать беглого из Персии армянина? ― «Он мой мьюкер». ― «Хоть будь он вашим генералом, для меня он подлец, каналья, и я не должен его видеть». ― Тут он рассердился, зачал мне говорить всякий вздор, я ему вдвое, он не захотел иметь больше со мною дела ― и мы расстались.

— Александр Грибоедов, «Путевые записки», 4 сентября 1819

➤

Что будем делать? Прошлого года в сей же день я расстался с моею Катею, оставил её в Бучео, а сам пошёл в Обелешти. Всё гораздо лучше было, я шёл с надеждою победить, прогнать турок и возвратица на покой, наслаждатся плодами трудов. Теперь друг души моей далеко, дети ещё далше, имение раззорено. Победа сомнителна, в проспекте ― зимняя кампания. И за всё это — что? Ещё неудоволствие за неудоволствием от подлецов.

— Василий Вяземский, «Журнал», 1812

и ещё одна... картинка [48]

➤	Надменный временщик, и подлый, и коварный, Монарха хитрый льстец и друг неблагодарный, Неистовый тиран родной страны своей, Взнесённый в важный сан пронырствами злодей! Ты на меня взирать с презрением дерзаешь И в грозном взоре мне свой ярый гнев являешь! Твоим вниманием не дорожу, подлец; Из уст твоих хула ― достойных хвал венец!
	— Константин Рылеев, «К временщику» (подражание Персиевой сатире «К Рубеллию»), 1820

➤	Составлен он из подлости и спеси, Но подлости побольше спеси в <нём>. В сраженьи трус, в трахтире он бурлак, В передней он подлец, в гостиной он дурак.
	— Александр Пушкин, «К.(нязь) Г. со мною не знаком…», 1821

➤	Член тюремный и Библейский Цензор, мистик и срамец, Он с душонкою еврейской, Наш гонитель, князя льстец. Славься, славься, дух лакейский, Славься, доблестный подлец!..
	— Антон Дельвиг, «Петербургским цензорам», 1824

➤	Полу-милорд, полу-купец, Полу-мудрец, полу-невежда, Полу-подлец, но есть надежда, Что будет полным наконец.
	— Александр Пушкин, «На Воронцова», 1824

➤	Толпа жадно читает исповеди, записки etc., потому что в подлости своей радуется унижению высокого, слабостям могущуго. При открытии всякой мерзости, она в восхищении. Он мал как мы, он мерзок как мы! Врёте, подлецы: он и мал и мерзок ― не такъ как вы ― иначе! ― Писать свои Mémoires заманчиво и приятно. Никого так не любишь, никого так не знаешь как самаго себя. Предмет неистощимый.
	— Александр Пушкин, из письма П.А.Вяземскому, 12 сет. 1825

➤	Бывало, только с Миллионной, А дядя: «Где, дружочек был?» А он (куда какой проворный!): «Я-с по бульвару всё ходил, Потом спуск видел парохода, Да Зимний осмотрел дворец, Какая ж тихая погода!..» Ах ты, ебена мать, подлец! Ах ты, проклятая ерыга, Чего мошенник не соврёт! А хоть ругай ― мой забулдыга Живёт да песенки поёт...
	— Александр Полежаев, «Сашка», 1825

➤	― Что ты пишешь? скажи мне; одно знаю, что оргии Юсупова срисовал мастерскою кистию, сделай одолжение, вклей в повесть, нарочно составь для них какую-нибудь рамку. Я это ещё не раз перечитаю себе и другим порядочным людям в утешение. Эдакий старый, придворный подлец!!
	— Александр Грибоедов, Письма, 1825

➤	Манифест читая, Сжалился творец ― Дал нам Николая, Сукин сын, подлец.
	— Владимир Соколовский, «Русский император...», 1825

➤	Давно ли с Ольгою Сергевной, Со Львом Сергеичем давно ль, Как бы на смех судьбине гневной, Ты разделяла хлеб да соль. Увы! зачем Василий Львович Твой гроб стихами обмочил, Или зачем подлец попович Его Красовский пропустил.
	— Александр Пушкин, Антон Дельвиг, «Элегия на смерть Анны Львовны», 1825

➤

«Я помещик того же Гадячского повета и ваш сосед. Живу от хутора вашего Вытребеньки не дальше пяти верст, в селе Хортыще; а фамилия моя Григорий Григорьевич Сторченко. Непременно, непременно, милостивый государь, и знать вас не хочу, если не приедете в гости в село Хортыще. Я теперь спешу по надобности... А что это?» проговорил он кротким голосом вошедшему своему жокею, мальчику в козацкой свитке, с заплатанными локтями, с недоумевающею миною ставившему на стол узлы и ящики. «Что это? что?» и голос Григория Григорьевича незаметно делался грознее и грознее. «Разве я это сюда велел ставить тебе, любезный? разве я это сюда говорил ставить тебе, подлец? разве я не говорил тебе наперед разогреть курицу, мошенник? Пошёл!» вскрикнул он, топнув ногою.

— Николай Гоголь, «Иван Фёдорович Шпонька и его тётушка», 1832

➤

Услышав, что дело идёт о спасении человека, провинившегося по службе, Волочков побледнел, задрожал, и слёзы навернулись у него на глазах. ― И вы ходатайствуете за изверга, за изменника, за подлеца, поправшего ногами присягу и заповедь божию! ― Нет! ― сказал Кемский твёрдо и спокойно. ― За неопытного, неосторожного человека, вовлечённого в преступление злодеем; ищу правосудия и снисхождения в судьях; не найду у них ― обращусь к верховному судье нашему, государю, и уверен, что он вникнет в это дело.

— Николай Греч, «Чёрная женщина», 1834

➤	Они смеялись... и этот адский смех, отозвавшись в сердце Волынского, достойно отплатил ему за проступки нынешнего вечера. ― Подлецы! ― сказал он так, что соглядатаи могли слышать это слово, постоял минуты с две против них, как бы вызывая их на благородный бой, и, когда увидел, что они молчат и начали скрываться, пошёл своей дорогой.
	— Иван Лажечников, «Ледяной дом», 1835

➤

Второй другого закала человек. Это, что называется, академик-парик и плохой поэт. Старая литература для него святыня, новая ― ересь и сплошь мерзость. «Каждая новая идея, ― говорит он, ― заблуждение; французы подлецы; немецкая философия глупость, а всё вместе либерализм», против которого он, Лобанов, написал уже речь. Последняя, по его мнению, должна понравиться правительству. Если бы послушать Лобанова, то цензура ничего не пропускала бы, кроме его сочинений, «благонамеренных и солидных».[61]

— Александр Никитенко, Дневник, 1836

➤	Вот смотрите, смотрите, весь мир, всё христианство, все смотрите, как одурачен городничий! Дурака ему, дурака, старому подлецу! (Грозит самому себе кулаком). Эх ты, толстоносый!
	— Николай Гоголь, «Ревизор», 1836

➤	Не трепетать, когда близ вас искусством равный, Удачи каждый миг постыдный ждать конец И не краснеть, когда вам скажут явно «Подлец!»
	— Михаил Лермонтов, Маскарад, 1836

➤

― Дождались мы этой канальи. Ивана Васильевича! Подавайте его сюда! Мы его, подлеца! Проучим голубчика! Мы его в палки примем, плясать заставим. Пусть пляшет с нами. Пусть околеет… Вот и к нам попался… Ге-ге-ге… брат! Не плошайте, ребята… Ату его!.. Лови, лови, лови!.. Сюда его, подлеца, на расправу… Мы его… Ге… ге… ге… И метлы, и кочерги, и все мерзкие, уродливые гадины понеслись, помчались, полетели Ивану Васильевичу в погоню...[62]

— Владимир Соллогуб, «Тарантас», 1845

➤

О, он, конечно, готов на всякую самую положительную подлость в душе, «ибо почему же не употребить подлость в дело? Да и кто может доказать в наш век, что подлость есть подлость» и т. д., и т. д. Одним словом, он ведь взрос на этих готовых вопросах. Но он скоро догадывается, что ныне, чтоб даже и подлость-то употребить в дело, надо ждать долгой вакансии, да к тому же от нравственной готовности на подлость до дела даже и ему, пожалуй, далеко, и надо предварительно еще, так сказать, практически выровняться.

— Фёдор Достоевский, «Дневник писателя. 1877. Год II-й»

– Здравствуй, моя подлая Родина,  
это я, твой «верный Ханон»...^[11]:350
( Николай Семёнов )

такая вот... картинка [63]

4.
И всё же мне придётся сделать кое-какое дополнение...
   Маленькое, хотя и против собственного (не)желания...
      Сегодня кажется очевидной — старая как их мир — истина.
          Ошибочная, разумеется... (какая же ещё).
   С поразительной настойчивостью она сообщает всем нам, что кроме низкой или высокой «философии» всякий животный организм имеет ещё и подложенный под неё — опыт, каков бы он ни был... Не обязательно «глубокий и высокий», «широкий или длинный», но непременно свой, глубоко личный, пережитый и оттого — притяжательный.^{[комм. 12]} И даже данный «нам» в ощущениях..., как пытался сформулировать один (печально) известный вождь...^[64]:59 Наподобие кожи на лице..., или морщин поверх головного мозга... Причём, далеко не всякое животное (из числа этих) оказывается способным — по примеру змей или театральных протистов — сменить кожу.^{[комм. 13]} А вместе с ним — и опыт, разумеется: на какой-то новый. Или привнесённый (поверх прежнего). Или хотя бы его часть (наименее ценную). Поскольку... первая же — не только не разрешённая, но и принципиально неразрешаемая трудность на этом пути — именно в нём самом..., в пресловутом опыте и заключается. Вернее сказать, в его природе и существе. — Оглядываясь друг на друга, напрасно они говорят, будто «опыт ничему не учит». И даже «история»..., выступающая на его месте. — Всё не так, совсем не так. И даже более того: всё напротив. Поскольку — учит. Именно чтó: учит. И даже с лишком учит. Но, к сожалению, не тому. И — не того. Лучший на свете ученик: натура, субстрат, нижнее животное. Именно для него способность учиться выступает в качестве жизненно важной и основной тягловой силы спасительного приспособления к враждебному (подлому?) миру. Ровно потому большую часть натуры, как ни крутись, и составляет она, исконная и исподняя подлость. Вот её-то опыт, в основном, и учит. Вся их история штабелями выложена беспристрастными свидетельствами такого «учения». Словно бес’конечная гонка вооружения натур: чья подлость в следующий раз окажется сверху — значит, того и опыт.

  И всё же, не станем слишком упрощать. Вне всяких сомнений, другие это сделают за нас, как повторялось и снова повторялось в их маленькой истории с завидной регулярностью. Пускай и не сразу, (без)действуя шаг за шагом... Для начала отсекая всё лишнее и упростив до последнего предела, затем — сократив до полного безобразия и, наконец, попросту признав «не бывшим» (как царствие Анны Леопольдовны, например). И прежде всего, потому, что кроме опыта существует ещё и нечто значительно более существенное, что — выступая в качестве видимой причины — и образует (постепенно) этот опыт. Не называя предмет по имени, тем не менее, ограничусь тем, что просто ткну в него пальцем. Не слишком утруждая себя прочими реверансами и формальностями. Прямо туда, если так можно выразиться..., точнее говоря — в никуда. То вечное и необходимое никуда, которое, собственно, и представляет собой неизбежное существо всякого существа. Его, так сказать, исподнее: землю, природу, почву, субстрат, в конце концов, то видимое-невидимое место (точнее сказать, причину), откуда вырастает каждая тварь, вне зависимости от пола, рода, лица или их — отсутствия. Как ни крутись, друг Горацио, как ни выкручивайся, а ведь именно оно каждый раз представляет собой условную точку отсчёта. В любую минуту, день, час, год или «эпоху». — Ибо..., ибо первый же шаг, совершённый существом в согласии с ним..., со своим местом или природой, автоматически — я не побоюсь этого слова приводит — к ней, к подлости. А если и не первый (шаг), то уж следующий — непременно. Но так случается только в редчайших..., прошу прощения, очень сложных случаях. Потому что всего одного естественного шага (желания, движения, действия) им всегда и вполне хватало..., чтобы оказаться — там. У своего настоящего места. Чтобы тут же привести его в исполнение. Даже не пытаясь как-то прикрыть... или затушевать существо поступка.

В конце концов, разве можно сделать «бывшее не бывшим»? Вечный вопрос преткновения.

  На первый взгляд, даже боги не были вполне вольны над этим инертным предметом. И правда: кто способен на «сделать небывалое»? Ну разве только они сами, люди?.., создавшие этих богов из собственного внутреннего материала (не первой свежести). — Но как же это им уда(ва)лось?.. Ответ разочаровывающе прост. А вот так!.. Исключительно в силу ничтожности и полнейшей необязательности факта собственного присутствия. Даже здесь, находясь в своём собственном мире, они в состоянии совершенно позабыть обо всём и (как следствие) — посчитать, будто ничего не было. Включая себя самого, между прочим. От первой и до последней формы существования. «Вот она была и — нету». «Вроде бы, только что виднелось, а теперь глядь — и пусто». «Пропала, словно и не бывало никогда». Пожалуй, я и не стал бы ставить препятствий на их обычном пути, но вот ведь какая незадача: теперь, на последнем отрезке пути — у меня не осталось такой возможности. Ищу вокруг себя, шарю руками — но нет, никак не нащупаю. «Вроде бы, только что виднелась, а теперь глядь — и снова пусто».

Что, опять время собирать камни?...,^[65] разбросанные отнюдь не мною, как всегда.

  ...Не то потрясло меня, что ты совершил подлость, не то потрясло меня, что ты оболгал меня, — но только то, что я тебе больше не верю»... И в самом деле, какой же силой подлости нужно обладать, чтобы суметь отобрать у меня лучшую из моих способностей...^[11]:122

---

Ницше contra Ханон.  «За границей добра и зла»  ( 183. Собственная тень. )

и ещё вот... картинка [66]

  Красавцы..., гении..., творцы собственных дворцов..., пардон, миров, — вязавшие их из любого материала, любой материи, в общем, из чего под руку попало. А попадало под неё, как правило, на удивление одно и то же. Что поближе лежит, то и попадало: чаще всего — оно, собственное существо. — Или она, собственная натура. М-да..., даже и добавить тут нечего, когда б вы знали, из какого сора...^[67] Не потому ли им самим всегда так сложно было назвать её..., показать..., выделить в чистом виде, что всеми силами пытались они закрыть его собственной тенью? — Привычка вторая натура, особенно, когда она исходит из первой..., впрочем, прошу прощения, о том уже выше (и сбоку) достаточно было сказано. Более чем достаточно. И даже он..., пресловутый «друг Горацио». Едва попытавшись назвать троих подлецов рода человеческого, достойных адского льда Джудекки, тут же споткнулся о собственную природу... Давившую, душившую. Буквально не дававшую слова сказать, вымолвить, выдавить... — И в самом деле, кто же из нас подлец из подлецов..., если..., страшно сказать, все мы. Едино и неделимо... Да ещё и равными долями. А в деталях..., только один он и кроется. — Тот, кого тем более называть нельзя. Ибо он..., страшно сказать, и она..., есть одно. Оно. Созданное единственным им доступным методом: по образу и подобию.^[68] — Со всеми вытекающими. И в самом деле, кто же он? Вечный жупел на все времена. Эталон. Точка отсчёта...

  И надо бы добавить ещё десяток слов ради понятности (а то ведь чёрт ногу сломит в этом адском тексте, доподлинно вам говорю!..), но увы..., язык леденеет во рту и голова покрывается толстым слоем седого лишайника. Смутные силуэты маленьких людей, какие-то липкие животные, вокруг сплошная полость, подлость..., ничего нет, всё тонет в холодном адском дыму. Запах палёной кожи, крики влюблённых, велiкий Инквизитор залезает внутрь живой плоти, засучив рукава. Ах, здравствуй, брат Торквемада, — одна только голова торчит над поверхностью озера. Черты обезображены обледенением и веками изуверских мучений: «за грехи своя»... А может бытьЮ, это не не Торквемада, а Папа Иннокентий: тот самый, отправивший всех иже еси на небеси. Сразу и не разберёшь: все на одно лицо. Как жемчужины в оправе из чистаго дерьма. — И правда..., кто же из них..., царственных подлецов, ещё оказался достойным навеки вмёрзнуть в этот лёд..., кто же..., если не Он. Даже не знаю, кого назвать. Может быть, номер первый (на последние двадцать веков)? Великий предатель, тринадесятый апостол, Иуда Искариот?..^[69] И тоже ничуть не похоже на правду. И хотел бы назвать имя, да дым мешает, глаза ест, горло режет. Словно на допросе у Кагана...^[70] Или, быть может, ещё один цезарев супостат, Кассий?.. Увы, воображения Данте (почти Дантеса, с позволения сказать), не хватило на нечто большее. Мартынов с Геккереном. Азеф с Константином порфирородным. Мазепа с Розенбергом. Амундсен с Франклином. Чкалов с Челюскинцами... Странно и горько видеть, что никто более не удостоился звания адского первенца по подлости... — И как поначалу их было всего трое, три: чуть ближе к берегу — парочка сенаторов (добрых граждан Рима, всадивших свой нож в плоть и кровь подлеца Цезаря), а поодаль — ещё один (околоточный Иуда из иудейской колонии)..., так и осталось. Святая троица, сиротливо вмёрзшая в лёд целого озера.^[71]

Мрак, да и только. Даже воображения у лучших из них не доставало до собственной природы.

Казалось бы, что за шикарная подлость: возможно ли нарочно выдумать нечто более на...глядное.

  И совсем уж напоследок..., словно бы синяя розочка на тёртом торте, — сам собою из (глубин) памяти всплыл старый-старый диалог. — Весь из моего детства (откуда же ещё!) И даже прощения не стану просить за эту маленькую невинную подлость («детскую», как я уже обмолвился). Потому что..., как говорится, всему своё время. И даже овощу, не приведи господь. А потому и кончать... имело бы прямой ляд — с того же, чем всё начиналось. — Итак, мадам..., мадмуазель... Вот маленький диалог, каждому из участников которого далеко не исполнилось совершенное количество лет. Один из них, конечно же: Александр Скрябин. А другой..., — впрочем, не довольно ли пустых разговоров?..

— Прошу вас..., к барьеру, мсье. Ваш выход:

  Прошу вас, господин Президент. Хватит петь сладкую песню, господин Президент. Эта песня у вас звучит слишком фальшиво, господин Президент. К тому же вы слишком часто даёте петуха, господин Президент. И главное: это слишком старая песня, господин Президент. Спойте что-нибудь поновее. Например, песенку про подлость. Про свою подлость, господин Президент. А мы Вас с радостью послушаем.^[28]:496

---

Юр.Ханон «Три Инвалида».  ( «Вариация на заданную тему» )

  – Послушай-ка, «христианнейший человек», – нетерпеливо перебиваю я его несложный рассказ, – а имеется ли у тебя в умственном запасе хотя один человечек, о котором ты мог бы прямо сейчас сказать, что он – “в сущности плохой”?.. А?
  Некоторое время Саша озадаченно молчит, видимо перебирая в памяти всех самых худших людей, которые известны человечеству, каких-нибудь записных подлецов, злодеев и убийц. Наконец, очевидно исчерпав свои исторические запасы, неуверенно сообщает результат:
  – Ну и вопросы у тебя, даже не знаю, что сказать. Иуда, наверное...
  От «неожиданности» я очень громко фыркаю, а затем разражаюсь настоящим..., почти демоническим хохотом, от которого съёживается трава и облетают листья на ближних деревьях.
  – А что, ты хоть немного поближе уже никого найти не смог?.. Эх ты, “добрейший Саша”... Во-первых, на счёт Иуды ты ошибаешься весьма прочно, поскольку он, между нами говоря, второй после Христа человек на “Олимпе”, а во-вторых, при чём тут вообще бедный Иуда, если речь сейчас идёт о твоей жизни и твоей консерваторской Москве...^[72]:62-63

  – Нет никакой нужды разбирать всякое явление по порядку и последовательно выстраивать цепочку умозаключений. – Так, человек, способный уснуть ночью в поезде, под стук колёс..., – я полагаю, это почти наверняка негодяй и подлец... по призванию.^[11]:24

---

Ницше contra Ханон.  «Впередисловие»  ( 52. Мастер перемещений. )

и ещё вот... картинка [73]

  Раз начавши с маленькой химеры опыта, особенно приятно бывает и кончить (спустя несколько лет жизни) — тем же предметом, важность которого столь трудно переоценить... Разумеется, я снова говорю о нём..., о естестве человеческом. Или (не)человеческом, это уж как кому будет угодно: тем более, что в данном случае никакой разницы нет. Поскольку любое естество, так или иначе, сначала заказывает игру, а затем и определяет её правила. И здесь, словно в матрёшке скрывается главная трудность нашего вопроса — а равно и безвыходный тупик их существования: прежде всего, имея в виду пресловутый Homos apiens во всех его видах, подвидах, гибридах и разновидностях. Сколько ни пытайся его увещевать, воспитывать или регулировать, всё впустую. Всякий раз он ускользает, а удержать его возможно только силой, действие которой всегда ограничено — в противовес субстрату, природе или натуре... И здесь кроется его вечная трудность и временное преимущество. Можно даже сказать проще: подлец неуловим. Его слишком трудно обнаружить, поскольку он всегда рядом, всегда здесь, слишком близко, почти вплотную, — даже зеркало или увеличительное стекло не помогут его найти, так глубоко и сильно он вжался, втёрся и въелся вовсюду, куда только могли уместиться его тонкие природные флюиды. Ни дать, ни взять,^{[комм. 14]} «unum Nebulum omnipotentem, factorem caeli et terrae, visibilium omnium et invisibilium...» Да ещё и произнесённое нараспев: трудно представить себе аналогию более точную. Для него, которому нет предела и преграды. Для него, не единожды создавшего свой мир и обратившего в рабство всё потребное. По крайней мере, в тот краткий момент, пока он царь, царит: вездесущий и всемогущий в своей проникающей подлости. Во всех видах и формах: он здесь, рядом, под руками и под рукой. Отец, мать, брат, дочь, сын и сам, что, безусловно, главное. Потому и не видно его очертаний, сколько ни щурься: ибо это он (единый и неделимый), он сам и глядит в себя, извнутри вовнутрь. Как принц... Как бог... Как два бога...^[13]:434

Не слишком ли я нынче возвышенно выражаюсь... о предмете столь низком (казалось бы)?

  Раз за разом пробегая глазами по тексту, кажется всё более, что подобная позиция достойна порицания и даже (страшно сказать!) осуждения. И тем не менее, ничего не попишешь. Уж если они сами о себе многажды сказали (но прежде того — сделали бессчётное число раз) с предельной ясностью, что в принципе подла натура или существо любого человека (животного), покуда оно не облагорожено массой сдерживающих факторов,^{[комм. 15]} так и мне теперь остаётся только подвести ту двойную черту, которую никто из них столь упорно не желал ставить. И понятно: почему. Ибо сказанное здесь якобы «про подлость» на самом деле не имеет к ней ни малейшего отношения, лишь только расцвечивая основную мысль непастельными красками.^[31] Основной вывод из природы человеческого существа известен давно и — в полной степени, однако пресловутая невысказанность его следует только из «синдрома победителя», имеющего сугубо временный характер.^[18]:602 Разумеется, сегодня никто не может посягнуть на его заслуженный триумф. Кто способен победить победителя? Глупый вопрос. Только он сам и способен, уж раз он «победитель»...^{[комм. 16]} Не требуется обладать слишком острым зрением, чтобы увидеть. Достаточно только открыть глаза, постоянно закрытые в другую сторону...

И это вовсе не силлогизм..., — несмотря на форму и интонацию.

  То качество, которое они называют «подлостью»...,^{[комм. 17]} оно у них всегда наготове, как пружинка в заводном цыплёнке. Только щёлкни маленьким рычажком — и сразу запрыгает, застучит клювом по полу. В точности таков и один человек в отдельности (как причина и источник), и любая популяция, включая всё «человечество» в целом (исключительно для тех, «кто понимает»). Едва только попусти слабину, сними ограничитель, дозволь выход за пределы дозволенного, наконец, только раз включи безмыслие — и сразу получишь результат. Выскочит как лысый чёрт из табакерки и начнёт выплясывать свою древнюю как мир игру. Потому что..., дорогой друг, против природы не попрёшь (особенно, если и «переть-то» не слишком хотелось): она всегда здесь, всегда под рукой, всегда готова вырваться снизу и взять — верх. Ибо только такое состояние — не противно естеству. А всякое другое, напротив — противно. Именно тут, без ложной скромности, и находится тот камешек на их дороге, об который они очень скоро споткнутся, чтобы, наконец, переломать (самим) себе и голову, и ноги.

Вот и судите сами: я ли (пред)оставил им этот сюрприз?..  

При’ложение №4

( для любителей и профессионалов )

Уйдите вон, все подлецы,     
Уйдите, деды и отцы... ^[23]:242   
( Михаил Савояровъ )

но вот ведь картинка...[74]

➤	Всякий, раз начинающий жить, неминуемо обрекает себя на подлость и повторение. Я повторяю: на подлость и повторение, — и снова на повторение и подлость. И ни одно повторение, и ни одна подлость не будет первой — или последней.     — Так и запишите у себя на лбу, мадам...[26]
	— Юр.Ханон, «Мусорная книга», том второй

➤	– Что случается, когда страна не признаёт своих гениев?  – Что происходит, когда люди страны не нуждаются в своих гениях?   – Что бывает, когда гениев считают простыми идиотами или сумасшедшими?    – Да ничего особенного! Ровным счётом – ничего! Просто и эта страна, и её люди остаются без своих гениев: обыкновенная страна и обыкновенные люди.           Вот, собственно говоря, — и всё...[11]:690
	— «Ницше contra Ханон», Позадисловие, главка 640-х :  «Ради сравнения»

➤	И тогда воскрес перед ним, во всей наготе, прошедший его день, и он внезапно очутился в положении человека, который накануне сделал подлость, проспал целую ночь и, проснувшись на другой день, сначала подумал, что всё это скверный сон, но потом должен был убедиться, что подлость существует действительно и что, как ни вертись, а расплачиваться за неё всё-таки придётся...
	— Михаил Салтыков-Щедрин, «Яшенька», 1865

➤	― Это в ваших устах звучит ново!.. Я думал, вы согласитесь с тем, что непримиримость нужна прежде всего именно в жизни, что честные люди должны словом и делом доказывать, что подлость есть подлость, так же уверенно и смело, как нечестные люди доказывают, что подлость есть самая благородная вещь...
	— Викентий Вересаев, «На повороте», 1901

➤

— И каждый раз, перечисляя длинный список людей, которых Нитче имел роскошь называть своими «друзьями» или «добрыми коллегами», мне видится его лицо, сморщенное гримасой боли и брезгливости. Брезгливости и боли... Гейнце, Лескин, Царнке, Виндиш, Родэ, Буркхардт, Овербек..., — так он перечислял своих славных приятелей, предателей, подлецов..., и этот список можно продолжать без малейшего смысла и успеха. Так, или почти так, он перечислял их имена: надеясь или потеряв надежду. В последние годы философские факультеты Германии чуть не наполовину состояли из его славных «друзей», каждый из которых был ещё одним профессором, учителем, профессионалом философии. Однако ни один из них даже пальцем не пошевелил, чтобы отдать Долг..., или хотя бы сделать нечто Должное для Него, единственного среди многих. Чтобы хотя бы маленьким символическим поступком отметить громадную разницу между собой, обычным человеком нормы и среды. <...> К сожалению, слишком большой отрезок своей жизни Фридрих прожил в состоянии полу’детского полу’сна, и сам будучи вполне человеком части стайного сознания. Такой вывод совсем не трудно сделать, даже бегло оглядев набор его ранних слов и поступков..., да он и сам (с высоты последних лет) всегда делил свою жизнь на две неравные части... Однако любое прошлое имеет свою цену, — оно вечно волочится позади как длинный тяжёлый хвост и за него приходится платить — всегда настоящим и в настоящем. Подросток, поэт и мечтатель, — он слишком долго пользовался внешними ценностями, изо дня в день оправдывая своё высокое звание человека, одного из людей. <...> — Пожалуй, я могу чувствовать себя сегодня вполне счастливым, рядом с Фридрихом, ибо моя начальная жизнь человека части закончилась вдвое раньше..., и я вообще не имел никаких «друзей»..., как оказалось впоследствии. — Всякий раз, глядя от себя, я говорил: избави меня бог от таких друзей, которых я видел в начале жизни, и Нитче имел таких же. — Нет-нет, не подумайте плохого..., они вовсе не были так дурны, пожалуй, их единственный недостаток заключался только в том, что они были — тоже людьми, как и все прочие. — Странное и нелепое положение вещей..., при котором всякий раз само по себе слово «друг» означает примерно то же самое, что и «друг’ой человек», часть целого, а в результате — пустота, никто..., нитче. А вот это — уже окончательный приговор.:там же, стр.665

— «Ницше contra Ханон», Позадисловие, главка 520 :  «Выстрел мимо»

➤

— Мне всегда были очень дороги мои дорогие должники..., — скажу я вослед за Фридрихом. И с каждым годом они становились мне всё дороже и дороже, мои дорогие должники... Ведь их у меня вообще-то совсем не так мало, как может показаться на первый взгляд, их у меня довольно много, моих дорогих, дорогих должников... Они все у меня по цене золота и даже дороже, даже значительно дороже, мои дорогие, дорогие должники... Но иногда наступает пора, пора нарушить молчание, поставить их в шеренгу, как делал Фридрих, — и противу ваших правил назвать их одного за другим, моих дорогих, дорогих должников <...> — когда они собрались здесь, эти бледные призраки, хотя и не все..., и подлый брат мой, человек без просвета, Амшинский, Розанов, Урьяшь, Слонимский, Успенский, Тищенко, Петров, Сокуров, Исаева, Курёхин, Либерис, Соловьёв, Серебряков, Виноградов, Боярчиков, Эйфман, Цесс, Динов, Слабый, Вялый, Босов, Губин, Майзель, Александрова, Сластин, Семёнов, Скляренко, Десятников, Пежемский, Спиваков, Ростропович, Любимов, Титов, Васильева, Ашкенази, Шелаевы, Латынины, Фетинг, Форштат, Баженов, Лесковская, Леонтьева, Карманов, Таирова, Трабский, Адасинский, Ратманский, Мухлади, Романова... и прочие, прочие дважды скромные и скоромные гнилушки от мира сего... В конце концов, мало ли их на свете, всех и не перечислишь, моих дорогих, дорогих должников... — Все они, помногу и понемногу внесли свой посильный вклад в пустоту..., в подлость всемирного «Ничто» каждого времени жизни, в мой большой Уход..., уход прочь отсюда, только прочь от вас, мои дорогие, дорогие должники... Всякий из них, так или иначе, но нанёс свой дружеский удар заступом по спине или в спину, в мою спину, мои дорогие, дорогие должники... И всякий раз, сжигая листы своих партитур и поглядывая на оранжевое пламя или серый дым, я вижу среди грязи этого мира их знакомые человеческие лица. Лица моих дорогих, дорогих должников... — Но не слишком они дёшевы, в конце концов, чтобы пытаться произносить их имена...:там же, стр.676-677

— «Ницше contra Ханон», Позадисловие, главка 545 :  «Неоконченная симфония Шуберта»

➤

— Короля играет окружение..., так говорят. Да-да, именно так: короля играет окружение, а король (вот хитрец!) ему только подыгрывает... — Однако, если в один прекрасный момент окружение вместо короля станет играть ублюдка – оно будет вместо короля иметь ублюдка, а сам король окажется прямиком – там, внизу, в выгребной яме. — Как, вы не поняли, мадам? Что может быть проще? Если вместо короля его окружение сыграет в подлеца или преступника – король окажется на эшафоте... Если вместо Ницше его окружение играет в неизвестного и сумасшедшего философа – оно имеет вместо Ницше неизвестного сумасшедшего. И наконец, если вместо меня окружение играет моё чудесное отсутствие – идёт! – значит, оно получит моё чудесное Отсутствие.     — Вот вам ещё одна маленькая история со счастливым концом...:там же, стр.679

— «Ницше contra Ханон», Позадисловие, главка 555-х :  «Демонстрация»

➤	Не пытайся быть подлее, чем ты есть. Вся история болезни беспристрастно свидетельствует: это невозможно.[6]:302
	— Юр.Ханон, «Мусорная книга», том первый

А...
хотя и имеющее, на первый взгляд, вид начала какой-то азбуки (вероятно, подлой), но... поставленное здесь отнюдь не в качестве буквы алфавита или какой-то другой человеческой условности, но только на месте крошечной провокации,^[31] побуждающей некоего гипотетического смертного (за исключением означенных здесь, разумеется) взглянуть с другой стороны на две корзины обычных будничных поступков. В первой из них накидано всё то сомнительное богатство, которое у них принято делать (как вариант поведения нормы), не рискуя прослыть идиотом или психом; а во второй — нечто прямо противоположное. К примеру: то самое, что якобы происходит здесь, — протянутое в их утлый мир со всей прямотой и бесстыдством указательного пальца.

и вот картинка...

➤

Антон А. Адасинский. Пожалуй, я не стану лишний раз приводить его прямую речь (тем более, что она никогда не была «прямой»). И даже косвенную не стану. Пускай он уж как-нибудь сам... справится. Если сможет, конечно. — Человек суеты, он всё порывался «что-то придумать». Сделать «вместе». Или хотя бы «с моей музыкой». Раз в два-три года он очень бодро (сугубо по-деловому) звонил, полный благих намерений, оставлял на автоответчике сообщение, что у него «есть ко мне предложение, важное дело», «срочный разговор», и что он обязательно перезвонит тогда-то (чаще всего «на след.неделе» или «в августе»), когда будет на улице Съезжинской, и опять пропадал — на три года. Или на пять.[комм. 18] Или совсем (что, конечно же, предпочтительнее всего). Пожалуй, единственное, что он «таки-сделал», кажется где-то посреди британских островов, — они немножко «поплясали» под Среднюю Симфонию, а потом, испугавшись, на всякий случай стали врать (причём, даже не мне... врать), будто это были всего 20 секунд, или даже 10, пущенные на повтор (как будто я и вправду стал бы с ним судиться). В общем, всё выглядело очень правдоподобно, от начала до конца. И красиво (до полу). — Большое спасибо, дядюшка-Антон. Значит, опять жду твоего звонка... со Съезжинской. Впрочем, и соседняя Зверинская ничем не хуже.[комм. 19] Вся эта долгая «ПОНТО-МИМО» тебе очень к лицу, месье «А», ни разу не сказавший «Б». Типичное небрежение, человеческая труха и пустота тебе имя: d2n.[75]

— Персонариум-2, сд, 213

и вот картинка...[76]

➤

Елена Б. Александрова. Итак, сегодня я готов предоставить вам редчайшую услугу. Прежде никто не знал ничего подобного. И даже не видел. Но здесь, впервые, вы можете бросить взгляд на лицо той безымянной горничной, которая поставила в гостинице на стол Чайковскому графин с холерной водой. Или познакомиться с тем бродягой, который заразил своей чахоткой Антона Чехова. Пока я ещё жив, глядите: я показываю лицо безвестного убийцы Бенедикта Спинозы — вот они, милые черты Простой Мещанки, которая закопала меня живьём.., вместе с моим уникальным искусством, литературой и философией хомистики, способной открыть (или закрыть) Новую главу в жизни всего вашего мира. Но этого не случилось. Благодаря этому человекообразному лицу. Вот так: сразу и за всё приношу я ей свою Велiкую (не)благодарность. За всё, решительно за всё, что она обещала за двадцать лет (письменно или устно) и — не сделала. А не сделала она почти ничего... из того, что обещала. Эта женщина бизнесс...мен, с милым живым лицом, именно она явилась главным (без)действующим лицом той истории, где в виде финала: моё полное молчание. Почти гробовое. Прекрасный ко(с)м(ет)ический эффект! Ни одного моего диска, концерта, постановки, издания, книги и даже ни одной ... оранжереи. — Ничего из обещанного. Нуль. Zéro. И напоследок — ещё и чёрная неблагодарность ценою в десять лет и полмиллиона. Всё (не)сделанное ею — обычное преступление мещанина против Вечности, — преступление, которое не имеет ни срока давности, ни малейшего оправдания, как предельная подлость: pd16pn.

— Персонариум-4, нб, сд, 211-219

и вот картинка...[77]

➤

Станислав Б. Амшинский. Я сожалею, что мне приходится произносить это имя... Если кто-то мог сознаться, что у него был такой потрясающий друг (конечно, лучше бы скрывать, как срам)..., тем более, «друг детства», то это, прежде всего, дурно говорило бы о нём самом. Но увы, из подлой песни слова не вырвешь, как ни хотелось бы. Потому что: всамделе — был. Да и не просто «был», но — ещё хуже чем Дебюсси у Эрика: с паршивой овцы — ни шерсти, ни блеянья. Хотя..., ведь в самом деле: экстремально близкий человек. Страшно вспомнить, сколько Велiких мелких дел сделано вместе. Мало кто имел такой сногсшибательный духовный опыт в начале жизни. Ну, положим, я, анархист от бога. И ещё он, этот почти гений, употребивший весь свой «почти гений», чтобы вернуться в позу мещанина, человека желудка, ординарного потребителя жизни. «Обыкновенная История».[78] — Как сейчас помню, чтó я сказал ему тогда, в 1989 году, когда он «решил» стать кооператором («бизнес»..., ничего личного?). Прямо сказал, в лицо (тогда оно у него ещё было). — Хорошо, говорю, я помогу тебе. Но только деньгами. Сам я ради этой глупости палец о палец не ударю. Но послушай меня: как художник и как Лицо ты на этом кончишься... — Стыдно вспоминать: он ведь и в самом деле кончился. Банальная история. Тысячи и миллионы Велiких превращались в человеческий компост только из желания жить как все. Впрочем, его жизнь — это его личное дело. Но один тот факт, что рядом с ним (когда-то) был я — превращает его жизнь из компоста — в гнойный нашатырь. Не сам он пошёл ко дну, в отложения. Но ещё и внёс свою низкую лепту, чтобы попытаться утопить меня. И дело здесь даже не в том, что он, не моргнув глазом, «кинул» меня на все деньги, на которые только захотел. Главным здесь стала та низость, до которой он опустился. — Вот почему я ещё раз говорю: ты мой вечный Должник, Славик. Вся твоя жизнь рядом со мной — подлость и предательство. А ты сам — есть худшее, что ты смог оставить в этом мире, превратившись в ничто. Потому что нет на свете более выгодной сделки, чем променять жемчуг — на петуха, мой дорогой подлец: pd13pn.

— Персонариум-2, сд, нб, 214

и вот же картинка...

➤

Елена Б. Амшинская. Пожалуй, и не стоило бы труда говорить о ней, если бы она сама... не напросилась. Со своими анекдотическими причитаниями: «какая у тебя гениальная музыка», «какой ты гений, Юрашечка». И всякий раз только рукой махнёшь, глядя на эту слово’(п)охотливость. — Наждачная пустота. Иной раз даже интересно бывает: а помнит ли она, сколько времени сил я потратил на её пустые причитания и семейные проблемы. И вечно-то она жаловалась. На сыночка, который забывал спустить воду в унитазе, на режиссёра, который недоплатил денег, на старушку-маму, которая опять наступила на «чего-то не то». — А потом снова начиналась старая шарманка: «ты гений, Юрашечка, я даже не знала, что такая музыка бывает на свете. Первый раз слышу, как будто и не человек такое написал. Это что-то невероятное. Нет, ты не маши рукой, я всё сделаю, чтобы не только я, чтобы все, все это поняли». — Ну что, сделала? — Нет, конечно. Ничего. Тихо-тихо сидела, как мышка. И когда Сокуров меня оболгал. И когда Грибов обманул. И когда сыночек «кинул» на все 100. — А потом снова запела: «это гениальная вещь, ты великий, это потрясающее открытие». — Ну..., болтает и болтает. Значит, приспичило ей. Как-то, знаете ли, я ещё с детства привык: если тебя раз назвали «гением», обязательно жди небрежения, подлости, а то и плевка в спину. Ну..., или ничего не жди, в лучшем случае. — Вот я ничего и не ждал. Но когда она позвонила спустя ещё десять лет (и каких лет!..) и снова сказала: «ну ты же знаешь, после моего сы́ночки — ты для меня самый дорогóй человек на свете»... Тут уж моё терпение лопнуло. — Не слишком ли дёшев тебе этот «дорогой», после всего? Да ещё и после того злокачественного, который здесь, на одну ступеньку выше болтается вместе со своей драгоценной подлостью. Пожалуй, тут уже никакого бухгалтера не хватит, дорогая Елена Борисовна, чтобы баланс на счётах подвести (в тридцать два сребреника). По простейшей формуле: d8pn.

— Персонариум-2, сд, 214

и вот же картинка...

➤

Владимир Д. Ашкенази. Только с большим усилием я принуждаю себя выдавить хоть слово об этом дорогом месье. И верно, он выглядел таким искренним. Таким за...интересованным. Впрочем, как и все. У них так «принято». А ведь вроде бы уже не молодой человек. С большим... опытом. И всеми прочими, вытекающими... Но всё равно, зачем-то открыл рот и сказал. Всё как надо сказал. Дальше цитата: «Ровно через год, третьего декабря 1997 года я снова буду в Петербурге и непременно позвоню Вам. Я это обещаю...» Так он сказал, добавив ещё, что у него есть ко мне предложение. Важное. А в руках он держал книгу «Скрябин как лицо», кожаный экземпляр №8.[комм. 20] «Очень хорошо, что Вы что-то сделали для Скрябина». — Я только приподнял брови: «Мне казалось, что Скрябину уже ничего не нужно, слава богу, он отправился отдыхать...» — «Но мы-то с Вами обязательно сделаем, нам отдыхать ещё рано...» — закончил он и пошёл наверх по лестнице. Конечно же, я больше никогда его не видел. И конечно же, «ровно через год» он даже и не подумал позвонить. Известное дело: суета, брат...[комм. 21] И я бы никогда не узнал, чтó за важное дело у него было ко мне, если бы не... интернет. Спустя лет десять мне случайно попались на глаза его слова, сказанные месяца три спустя. Вот они, если желаете: «...у меня возникли новые творческие контакты. К ним относится малоизвестный, но, по-моему, очень интересный композитор Юрий Ханон. Он представился как эксцентрик и абсурдист, о чём говорят сами названия его сочинений: „Некий концерт“, „Опера-антракт из одноименного балета“,[комм. 22] „Средняя симфония“. Некоторые из них я намерен включить в свой новый компакт-диск под условным названием «Юмор и абсурд в музыке».[79] [комм. 23] Его мартовское интервью «Коммерсанту» носило более чем точное заглаание (к тому же, двойное) «Жизнь без музыки была бы ошибкой». — Да... Вот как раз за неё, за эту «ошибку» тебе отдельное спасибо, дорогой дядя-Володя. Сколько лет живу на свете, а всё удивляюсь как ребёнок: и кто же их за язык-то тянет? Прямо туда..., вниз: d4n.

— Персонариум-2, сд, 215

и вот же картинка...

➤

Игорь В. Булатовский. Питерский поэт (на букву «А»)? Переводчик (на букву «Б»)? Учредивший своё издательство, когда его выгнали из чужого. Пожалуй, здесь (при)годятся все его ипостаси, кроме главной. Ещё не названной. Человек, которому принадлежит сомнительная & несомненная честь уничтожения главной савояровской книги. И ещё одного музыкального опуса... Короче говоря, настоящий издатель, издающий издательские издания (из одного здания). Сократим всё лишнее, дружище Горацио... Пожалуй, вернее всего будет не выписывать отдельное досье, которое здесь и так имеется, а просто привести одно из последних писем, отправленных ему прямо в лицо. Как всегда: прекрасная прямота, не так ли? Ни слова за спиной. Ни слова за глаза. Всё так, ладошкой по кирпичной стене. Начало цитаты, кавычки открываются: «Пожалуй, достаточно, Игорь. Я дал Вам срок более необходимого, чтобы вылить воды себе на макушку, вернуться в исходную точку, пересчитать по пальцам свои проступки и признать вину. Ничего Вы этого не сделали. За прошедший год Вы дали более десятка обещаний чести. Не исполнив ни одного. Перечислять их в очередной раз нет смысла. Главное, что Вы бесчестный человек грошовой цены. Вы дали личные гарантии, что ответите за сделанный брак и уклонились от исполнения обязательства. Вы обещали сделать красивую, изящно изданную книгу. А на деле – как марамой выгадывали копейки на своё потребление, сделали дешёвку и пренебрегли обещанием чести переиздать испорченный Вами тираж. В конце концов, Вы даже не нашли в себе сил элементарно извиниться, но «зато» попытались отказаться от всех прежних обязательств задним числом.[4]:633 После всего этого, не подлец ли Вы? Ответ давно известен, к сожалению. Как говорил Эрик: «это не из тех вещей, которые забываются».[80] Этот тип безнадёжен: d5n.

— Персонариум-2-3, сд, нб, 219

➤

– Разумеется, всякое суждение или о’суждение проще всего начинать с тех не столь отдалённых времён и мест, когда многое (или почти всё) позволено по отношению к некоему «врагу» – искусственно определённому и отделённому другому человеку, чтó éсть по существу та же самая потребность... К тому же, если посмотреть как следует, то далеко не только во время войн или смут пышным цветом расцветают массовые убийства, первобытное варварство, мародёрство, насилие и прочая (все)человеческая подлость. – Вполне естественная потребность в противодействии и уничтожении других (себе подобных) существует всегда и везде, а искусственное деление на «возможное и невозможное» происходит в каждый конкретный момент жизни – судя по ситуации или по нужде... Вся разница состояния мира или войны заключается только в масштабе указанного (раз)деления и видах оружия противодействия. А слова, вечно мелкие и пустые, нисколько не меняя существа действий, они существуют только ради удобства оправдания. – Но вовсе не ради него я пришёл сюда сегодня...[11]:669

— «Ницше contra Ханон», Позадисловие, главка 521 :  «Излишнее пояснение»

➤	Не будь подлецом или трусом перед самим собой, будь им — только перед другими, если (не)хочешь. Не стыдись и не беги собственных поступков, стыдись — только чужих, если (не)хочешь. Угрызения совести глупы и неприличны. Оставь их для посещения борделя, если (не)хочешь. Но всё же – без крайней нужды не ходи туда...:там же, стр.307
	— «Ницше contra Ханон», Фетиши в тумане, главка 10 :  «Малый лабиринт»

А...
что вы хотите сказать, будто первая буква подлости (за)кончилась?.. — Ничуть. Как уже было единожды сказано одним странным человеком, почти чудаком, она представляет собою всего лишь — знак. Да, именно так..., всего лишь условный знак, поставленный здесь отнюдь не в качестве буквы алфавита или какой-то другой человеческой условности, но только на месте крошечной провокации, побуждающей некоего гипотетического смертного (за исключением означенных здесь, разумеется) взглянуть с другой стороны на две корзины обычных будничных поступков. И тем более, не ради полноты объёма или точности перечисления. Само собой, список подленького букваря даже в первом приближении далеко..., — я хотел сказать, — он далеко не кончен, однако я принудительно прерываю его до следующего поворота. Сожалею, что всё тáк получилось..., но всё же, не стану скрывать: подобные, с позволения сказать, упражнения... для упавшего фортепиано (пускай даже и в тестовом режиме) даются не слишком-то легко. Требующие (мягко говоря!) не только изрядного количества усилий (причём, заранее бесплодных и даже вредоносных), но и специфического вдохновения, — в свою очередь, они не приносят ничего, кроме кислого привкуса. — И не только во рту. А потому я говорю... на этом месте и в этот час: достаточно, actum est. Слегка dixi. И ещё allez, — если угодно. Вчера, сегодня и даже завтра, будучи пока ещё немного живым..., среди их сложноподчинённого мира падали и мертвечины, я сочту за благо — просто откланяться и отойти в тень...,^[81] сохранив, таким образом, свою натуральную подлость — практически, в первозданной чистоте и небрежении. В отличие от прочих, пожизненно облечённых весьма обременительным (на...)званием человека нормы...

Само собой, я не прощаюсь...        
        Эти мои слова означали бы нечто... совсем другое.

Ком’ ментариев

после всего (2017) [82]

Из’ сточников

Лит’ ературы ( в родительном падеже )

Ханóграф: Портал

• Д.Губин «Игра в дни затмения» (Юрий Ханон: интервью). — Мосва: журнал «Огонёк», №26 за 1990 г. — стр.26-28
• Юр.Ханон «Музыка эмбрионов» (интервью с Максимом Максимовым). — Ленинград: газета «Смена» от 9 мая 1991 г., стр.2
• Юр.Ханон. «Лобзанья пантер и гиен». — Мосва: журнал «Огонёк» №50 за декабрь 1991 г. — стр.21-23
• Юр.Ханон, «Скрябин умер, но дело его живёт» (интервью с Кириллом Шевченко). — Ленинград: газета «Смена» от 13 ноября 1991 г., стр.7
• С.Кочетова. «Юрий Ханон: я занимаюсь провокаторством и обманом» (интервью). — Сан-Перебург: газета «Час пик» от 2 декабря 1991 г., стр.11
• Юр.Ханон. «Александр Николаевич (январские тезисы)...» (к 120 годовщине со дня рождения А.Н.Скрябина). — Сан-Перебург: газета «Смена» от 7 января 1992 г. – стр.6 (и последняя)
• Юр.Ханон: «Эрик-Альфред-Лесли, совершенно новая глава» (во всех смыслах). — Сан-Перебург: «Ле журналь де Санкт-Петербург», № 4 за 1992 г., стр.7
• Юр.Ханон. «Несколько маленьких грустных слов по поводу годовщины усов» — Сан-Перебург: газета «Смена» от 6 января 1993 г. – стр.7
• Юр.Ханон. «Скрябин как лицо». — Сан-Перебург: «Центр Средней Музыки» & изд.«Лики России», 1995 г. — том 1. — 680 с. — 3000 экз.
• Юр.Ханон. «Скрябин как лицо» (часть вторая), издание уничтоженное. — Сан-Перебур: Центр Средней Музыки & те же Лики России, 2002 г. — 840 стр.
• «Ницше contra Ханон» или книга, которая-ни-на-что-не-похожа. — Сан-Перебург: «Центр Средней Музыки», 2010 г. — 836 стр.

Ханóграф: Портал

• Эр.Сати, Юр.Ханон «Воспоминания задним числом» (яко’бы без под’заголовка). — Санкта-Перебурга: Центр Средней Музыки & Лики России, 2011 г.
• Юр.Ханон «Альфонс, которого не было» (или книга в пред’последнем смысле слова). — Сан-Перебург: (ЦСМ. 2011 г.) Центр Средней Музыки & Лики России, 2013 г. — 544 стр.
• Юр.Ханон. «Вялые записки» (бес купюр). — Сана-Перебур: Центр Средней Музыки, 191-202 гг. (сугубо внутреннее издание). — 121 стр.
• Юр.Ханон, «Мусорная книга» (в трёх томах). — Сана-Перебур: «Центр Средней Музыки», 191-202-221 гг. (внутреннее издание)
• Юр.Ханон. «Не современная не музыка» (интервью). — Мосва: жернал «Современная музыка», №1 за 2011 г. — стр.2-12
• Юр.Ханон, Аль.Алле, Фр.Кафка, Аль.Дрейфус «Два Процесса» (или книга без права переписки). — Сана-Перебур: «Центр Средней Музыки», 2012 г. — 624 стр.
• Юр.Ханон «Чёрные Аллеи» (или книга, которой-не-было-и-не-будет). — Сана-Перебур: Центр Средней Музыки, 2013 г. — 648 стр.
• Юр.Ханон «Три Инвалида» или попытка с(о)крыть то, чего и так никто не видит. — Сант-Перебург: Центр Средней Музыки, 2013-2014 г.
• Л.А.Латынин, Юр.Ханон. «Два Гримёра» (роман с пятью приложениями). — Сан-Перебург: «Центр Средней Музыки», 2014 г.
• Юр.Ханон «Книга без листьев» (или первая попытка сказать несказуемое). — Сан-Перебург, Центр Средней Музыки, 2014 г.
• Юр.Ханон «Неизданное и сожжённое» (на’всегда потерянная книга о на’всегда потерянном). — Сана-Перебур: Центр Средней Музыки, 2015 г.
• Юр.Ханон «Животное. Человек. Инвалид» (или три последних гвоздя). — Санта-Перебура: Центр Средней Музыки, 2016-bis.
• Юр.Ханон, Мх.Савояров. «Внук Короля» (сказка в п’розе). — Сана-Перебур: «Центр Средней Музыки», 2016 г.
• Мх.Савояров, Юр.Ханон. «Избранное Из’бранного» (худшее из лучшего). — Сан-Перебур: Центр Средней Музыки, 2017 г.
• Юр.Ханон, Мх.Савояров. «Через Трубачей» (или опыт сквозного пре...следования). — Сана-Перебур: «Центр Средней Музыки», 2019 г.
• Юр.Ханон, Эр.Сати. «Малая аркёйская книга» (или скрытый каталог школы иезуитов). — Сан-Перебур: Центр Средней Музыки, 2021 г.

См. тако’ же

Ханóграф: Портал

• Не-обя-за-тельное-Зло
• Вселенский разум  самого́ себя
• Тавто-логия (царица наук)
• Идея, конструкция, канон (из надписей на гробнице)
• Соитие в природе и в человеке  ( ещё один вопрос Гамлета )
• Дерево или животное (вопрос Георгия Гачева)
• Анархист от — музыки
• Что сказал Заратуштра ( церковная оперетта в двух актах )

Ханóграф: Портал

• Физиология шарма
• Смерть и(ли) зло
• Миша Суворов...   (или ещё одно не’обязательное зло)
• Чёрный след человека (кроме шуток)
• Орден слабости‏‎ (всеобщей и равной)
• Старческий крест
• Божественное растение ... дьявола
• ...кое-что немаловажное — на закуску